История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Кроуфорд, посол Соединенных Штатов в Париже, с которым у Лафайета были дружеские отношения, возвращался в Америку, чтобы сделаться военным министром. Он ехал через Англию, где имел друзей и пользовался доверием. Лафайет уговорил Кроуфорда взять с собой для видных деятелей Англии письма, ратовавшие за мир. Госпожа де Сталь, которую трудно было заподозрить в пристрастии к Наполеону и которая была способна своим умом и блестящей славой оказать некоторое влияние на британских министров, обратилась к ним с настоятельными советами удалиться из коалиции. Наполеон, по ее мнению, является уже не изолированным от нации деспотом, но либеральным монархом, опирающимся на всю Францию. Народ и армия ему преданы, поэтому война может стать ужасной, и в интересах человечности и свободы нужно скорее принять исправившегося Наполеона, связанного сильными институциями и откровенно обратившегося к миру, если не к свободе, нежели проливать потоки крови ради его низвержения без всякой уверенности в успехе. Если его принять, выслушать, поверить и поймать на слове, он даст обещанные мир и свободу. Если его отвергнуть, победит он или будет разгромлен, он уже не примет ни Парижский договор, ни тем более последствий Дополнительного акта. Интересы Европы, человечности и свободы совпадают и требуют мирной политики. Как мы видим, доводы госпожи де Сталь были сколь благовидны, столь и умно преподнесены.
Тогда как конституционная партия вознаграждала Наполеона за уступки горячей поддержкой, в провинциях происходили события довольно важные, особенно в интересах сопротивления иностранным захватчикам, что волновало Наполеона более всего остального. Население Шампани, Бургундии, Лотарингии, Эльзаса, Франш-Конте и Дофине с похвальным рвением готовилось к обороне. Бывшие военные возвращались под знамена, люди с радостью отвечали на призыв вступать в ряды мобильной Национальной гвардии. В то время как столь превосходный дух проявлялся в восточных провинциях, подобный же – и не менее почтенный, – хоть и вдохновленный другими мотивами дух проявлялся в провинциях западных. Действия вандейских вождей, их почти открытые сношения с Англией, появление у берегов английских судов, груженных оружием, а также несколько случаев открытого насилия вызвали чрезвычайное волнение в Нанте, Ванне, Кемпере, Ренне, Мансе и Анжере.
Жители Нанта не могли без содрогания думать о возобновлении гражданской войны. Умы пребывали в брожении, и когда прошел слух об убийстве какого-то старика, честные жители Нанта возмутились и задумали заключить с главными городами пяти департаментов Бретани пакт об альянсе – для оказания взаимной помощи в случае внешней или внутренней опасности – и назвать его Бретонской федерацией в подражание федерации 1790 года[12]. Едва возникнув, столь хорошо отвечавшая обстоятельствам идея захватила всех поголовно, и многие сотни нантцев отправились в Ренн, где зародилась та же мысль и где их с нетерпением ожидали. Гостей приняли с энтузиазмом и радостью, поселили у зажиточных горожан, а нескольким рассудительным гражданам поручили сформулировать пакт, объединявший граждан Бретани против внутренних и внешних врагов. Намерения доблестных бретонцев в этих обстоятельствах были совершенно чисты и свободны от фракционного духа. Они не стремились подчинить себе власти или подавить высшие классы общества, но хотели предотвратить поджоги и убийства со стороны бывших шуанов и воспрепятствовать высадке англичан. Однако господствовавший дух их собраний был весьма либеральным.
Договорились изложить в преамбуле мотивы ассоциации и присоединить к ней несколько уставных статей, уточнявших взаимные обязательства участников. Оговорили, что федераты не станут формировать отдельного от остальных граждан и действующего от своего имени корпуса, с собственной формой, оружием и командирами, а будут вступать в ряды существующей Национальной гвардии. Поскольку эта организация распространена по всей Империи, они всегда смогут найти в ней место и быть полезными всюду, где понадобится предотвратить опасность. Они будут предоставлять себя в распоряжение властей, вступать по их первому зову в летучие или гарнизонные батальоны, а в случае отсутствия гвардии на местах перемещаться в индивидуальном порядке туда, куда призовут их мэры, супрефекты и префекты. Федераты обязывались нести и службу другого порядка, скорее морального, состоявшую в том, чтобы рассеивать, насколько возможно, ложные представления, которыми пытались обмануть простодушных деревенских жителей, и своим примером и словом проповедовать исполнение гражданского долга.
Составив преамбулу и акт, их отдали на рассмотрение префекту. Как видим, власти не принимали ни малейшего участия в этом стихийном движении, вызванном исключительно тревогой самых независимых и честных жителей Бретани.
В Ренн прислали свои депутации большинство городов Бретани, и несколько дней прошло в празднествах, увеселениях и взаимных обещаниях преданности. Скоро в департаментах Нижняя Луара, Морбиган, Финистер, Кот-дю-Нор и Иль-э-Вилен, составлявших старую Бретань, насчитывалось уже более 20 тысяч федератов. Вести об этих начинаниях бретонцев вызвали большой отклик в соседних департаментах, а затем и во всей Франции. Жители Анжу, угрожаемые теми же опасностями, что и бретонцы, решили последовать их примеру. Бургундия, вдохновленная ненавистью не к шуанам, а к русским, австрийцам и пруссакам, собрала своих депутатов в Дижоне, и они подписали пакт федерации, попросту приняв текст бретонцев. Лотарингия, Франш-Конте, ЛионнJ и Дофине готовились поступить так же.
При таком движении в провинциях Париж не мог остаться безучастным. Но в Париже имелось несколько Парижей. В то время как высшие классы сожалели о Бурбонах, а средние – о мире, жители предместий, одинаково ненавидевшие и дворян с попами, и чужеземцев, по-прежнему сожалели, что в 1814 году им не дали ружей для защиты столицы. Наряду с запятнавшими себя в беспорядках 1793 года в Париже находились и искренне настроенные патриотичные молодые люди, и храбрые отставные военные; они побуждали жителей предместий брать пример с жителей Бретани и Бургундии. Движение началось в Сен-Марсо и Сент-Антуане и вскоре перекинулось на остальные предместья. Парижане приняли акт бретонцев, но захотели написать собственную преамбулу, как делали и в других местах, ибо каждый хотел, в точности принимая основную часть, мотивировать ее на свой лад, сообразно чувствам своей провинции. Федераты Парижа обратились к Наполеону и попросили, чтобы он принял их, провел смотр и разрешил зачитать адрес.
Наполеон без малейших колебаний разрешил федерации и даже содействовал им, найдя их полезными для поддержки общественного духа против роялистов в Лионе, Марселе, Бордо, Нанте и Ренне и не менее полезными в Париже для содействия обороне столицы. Последний пункт в его глазах был самым важным.
Он поручил генералу Даррико организовать федератов под наименованием тиральеров, придать их гвардии Парижа и в таковом качестве поручить внешнюю оборону столицы. Наполеон согласился также провести в один из воскресных
