Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Пришел Старостин, тоже оторопел. Хозяин-то без сознания. Я говорю: «Давай его положим на диванчик, на полу-то неудобно». За Старостиным Туков и Мотя Бутусова пришли. Общими усилиями положили его на диванчик. Я Старостину говорю: «Иди звонить всем без исключения». Он пошел звонить. А я не отходил от Хозяина, он лежал неподвижно и только хрипел. (Сейчас установлено, что хрип мог быть признаком ненормальной работы сердца. — К.Р.)
Старостин стал звонить в КГБ (Лозгачев путает название МГБ. — К.Р.) Игнатьеву, но тот испугался и переадресовал его Берии и Маленкову. Пока он звонил, мы посовещались и решили перенести его в большую столовую на большой диван…
Мы перенесли потому, что там воздуха было больше. Мы все вместе это сделали, положили его на тахту, укрыли пледом, видно было, что он очень слаб, пролежал без помощи с семи вечера (Сталин пролежал без помощи с шести тридцати утра — уже 17 часов! — К.Р.). Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки — ему, наверное, было холодно. В это время Старостин дозвонился до Маленкова.
В ответ Георгий Максимильянович пробормотал что-то невнятное и положил трубку. Спустя примерно полчаса Маленков позвонил нам и сказал: «Берию я не нашел, ищите сами». Старостин бегает и шумит: «Звони, Лозгачев». А кому звонить, когда все уже знают о болезни Сталина. Прошло еще полчаса, звонит Берия: «О болезни товарища Сталина никому не говорите». Также мигом положил трубку».
Что это? Реакция идиотов? Или преступников? Это невероятное распоряжение, но и оно свидетельствует, что Берия воспринял состояние Сталина как болезнь. Обратим внимание: по рассказу Лозгачева, три человека из высшего состава руководства, получившие информацию, что глава страны обнаружен на полу в бессознательном состоянии, ведут себя как придурки из комедии абсурда.
Но прервем рассказ Лозгачева и обратимся к другой имеющейся версии случившегося. Много лет спустя, рассказывая о тех трагических событиях, постаревший, заплывший жиром и обрюзгший Хрущев, которому семья его зятя Аджубея дала кличку Иудушка Головлев, надиктовывал:
«Я ожидал, что, поскольку завтра (1 марта. — К.Р.) выходной день, Сталин обязательно нас вызовет, поэтому целый день не обедал, думал, может он вызовет пораньше?»
Характерный штрих. Хрущев через двадцать с лишним лет «помнит», что он в этот день не ел. Он действительно не ел, потому что томился, ожидая все решающего сообщения.
«Потом все же поел, — продолжает он. — Нет и нет звонка!… Уже было поздно, я разделся, лег в постель. Вдруг звонит мне Маленков: «Сейчас позвонили от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет срочно выехать туда. Я звоню тебе и известил Берию и Булганина. Отправляйся прямо туда».
Я сейчас же вызвал машину. Она была на даче. Быстро оделся, приехал, все это заняло минут пятнадцать (курсивы мои. — К.Р.). Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным. Зашли туда, спросили: «В чем дело?»
Обратим внимание, что на то, чтобы одеться и доехать до дачи Сталина, Хрущеву понадобилось всего 15 минут. Напомним, что утром он добирался домой почти два часа.
Хрущев продолжает: «Зашли туда, спросили: «В чем дело»? Они: «Обычно товарищ Сталин в такое время в одиннадцать часов вечера обязательно звонит и просит чаю. Иной раз и кушает. Сейчас этого не было». Послали мы на разведку Матрену Петровну, подавальщицу, немолодую женщину, много лет проработавшую у Сталина, ограниченную, но честную и преданную ему женщину (оказывается, у охраны в течение дня была возможность в любое время проверить состояние Вождя хотя бы под предлогом напоминания о пище. — К.Р.).
Чекисты сказали нам, что они посылали ее посмотреть, что там такое. Она сказала, что товарищ Сталин лежит на полу, спит, а под ним подмочено. Чекисты подняли его и положили на кушетку в малой столовой. Там были малая столовая и большая. Сталин лежал на полу в большой столовой».
Напомним, что в рассказе Лозгачева больной был обнаружен в малой столовой. Может быть, Хрущев забыл подробности? Нет. Как будет видно из других свидетельств самого Хрущева, он прекрасно помнит ситуацию; и в данном случае он передергивает факты умышленно, чтобы навязать свою версию событий:
«Следовательно, поднялся с постели, вышел в столовую, там упал и подмочился. Когда нам сказали, что произошел такой случай и теперь он как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении. Мы разъехались по домам»[66].
Сравним характерные особенности обеих версий. Лозгачев рассказывает, что охрана весь день томилась в догадках, почему в помещениях нет движения, и, когда попыталась разрешить их, нашла главу государства на полу в бессознательном состоянии. Безусловно, что начальник караула Михаил Старостин доложил приехавшим, что «хозяин» весь день не подавал признаков жизни.
Однако Хрущев о начальнике караула не вспоминает, а, ссылаясь на подавальщицу Матрену Бутусову, объясняет: «Сталин лежал на полу в большой столовой. Следовательно, поднялся с постели, вышел в столовую, там упал…»
Лозгачев же утверждает, что больного нашли в «малой столовой». И это действительно так, но малая столовая не была помещением для приема пищи, а практически являлась жилищем Сталина. «Отец жил всегда внизу, — пишет С. Аллилуева, — и по существу, в одной комнате. Она служила ему всем. На диване он спал (ему стелили там постель), на столике возле стояли телефоны, необходимые для работы; большой обеденный стол был завален бумагами, газетами, книгами. Здесь же на краешке ему накрывали поесть, если никого не было больше».
К этому времени, когда Хрущев приехал на дачу после звонка Маленкова, охрана уже перенесла больного в большую столовую, где Бутусова «отвернула… завернутые рукава сорочки». Конечно, охрана доложила приехавшим об этом, как и о том, что «спящий» при этом не пришел в себя.
Можно ли допустить, что такая информация не произвела впечатления? Можно ли поверить Хрущеву, что негодяи проявили тактичную скромность, чтобы не посмотреть на беспомощного Вождя? Ну, хотя бы одним глазом?
«Не верю!» — кричал в таких случаях великий Станиславский. Не поверим тоже… Но если приехавшие не проявили любопытство, следовательно, им незачем было смотреть на больного. Они прекрасно знали, что произошло! Вместе с тем о приезде на дачу Хрущева Лозгачев умолчал. Почему? Что произошло в это время?
Пропустив три часа действия, комендант дачи продолжает «свидетельство»: «Я остался один у постели больного. Обида от беспомощности перехватила горло, и душили слезы. А врачей все нет и нет. В 3 часа ночи слышу — подъехала машина, приехали Берия и Маленков. Я полагал, что это врачи приехали, но с появлением Берии и Маленкова надежда на медицинскую помощь лопнула. Берия, задрав голову, поблескивая пенсне, прогромыхал в зал к Сталину, который лежал под пледом вблизи камина. У Маленкова ботинки скрипели, помню, снял он их, взял под мышку. Встали поодаль от больного Сталина, который по роду заболеваемости захрипел.
Берия на меня матюшком: «Что же ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков!» Я им все объяснил, как он лежал на полу, и как я у него спросил, и как он в ответ «дзыкнул» невнятно. Берия мне: «Не поднимай панику, нас не беспокой. И товарища Сталина не тревожь». Ну и уехали…
Опять остался я один. Думаю, надо опять звонить Старостину, пусть он опять всех поднимает. Говорю: «Иначе он умрет, а нам с тобой крышка будет». Звони, чтоб приехали».
Лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина». Около девяти часов действительно появились врачи…»
Таким образом, по словам Лозгачева, с момента обнаружения охраной тяжелого состояния больного прошло еще четыре с половиной часа, когда вместо врача появились только два члена ЦК — Берия и Маленков — и, убедившись в беспомощности Вождя, преступно удалились. О приезде на дачу Хрущева комендант не упоминает.
Однако сам Хрущев признается в посещении дачи перед полуночью, куда он доехал после сообщения Маленкова за 15 минут, но утверждает, сославшись на нежелание проявить бестактность, что визитеры в помещение главного дома не заходили.
Он продолжает: «Мы разъехались по домам. Прошло небольшое время, опять слышу звонок. Вновь Маленков: «Опять звонили ребята от товарища Сталина. Говорят, что все-таки что-то с ним не так… Надо еще раз съездить». Мы условились, что Маленков позвонит всем другим членам Бюро, включая Ворошилова и Кагановича, которые отсутствовали на обеде и в первый раз (в первый ли? — К.Р.) на дачу не приезжали».
