Энтони Бивор - Вторая мировая война
Следующий караван, PQ-17 – крупнейший из всех отправленных к тому времени в СССР – стал одной из величайших морских катастроф всей войны. Согласно ошибочным данным английской разведки, немецкий линкор Tirpitz в сопровождении крейсеров Admiral Hipper и Admiral Scheer вышел из Тронхейма, чтобы напасть на караван. Это побудило Первого морского лорда (главкома ВМС) адмирала сэра Дадли Паунда 4 июля отдать каравану приказ о рассредоточении. Это решение было фатальным. В целом немецкая авиация и подводные лодки потопили двадцать четыре из тридцати девяти кораблей конвоя. С ними было потеряно около 100 тыс. т грузов – танков, самолетов и автомобилей. Вслед за утратой Тобрука в Северной Африке и в сочетании с немецким наступлением на Кавказ это склонило британцев к мысли, что они, в конце концов, могут проиграть войну. Все последующие конвои на протяжении того лета были приостановлены, к большому неудовольствию Сталина.
Как только советские войска на Керченском полуострове были разгромлены, Манштейн повернул свою Одиннадцатую армию против порта и крепости Севастополь. Массированными артобстрелами и бомбардировками с воздуха с использованием Ю-87 им так и не удалось выбить защитников города из пещер и катакомб, где те держали оборону. На каком-то этапе немцы, по слухам, использовали против них химическое оружие, хотя это не доказано документально. Люфтваффе были полны решимости положить конец изматывающим налетам бомбардировщиков Красной Армии. «Мы намерены показать русским, – пишет один обер-ефрейтор, – что с Германией шутки плохи».
Советские партизаны постоянно нападали на немецкие тылы, и одна группа взорвала единственную железную дорогу через Перекоп. Для борьбы с партизанами немцы вербовали антисоветски настроенных крымских татар. Манштейн приказал доставить под Севастополь установленную на железнодорожной платформе гигантскую 800-миллиметровую осадную пушку-монстра, чтобы разнести вдребезги руины великой крепости. «Я могу только сказать, что это уже не война, – писал солдат моторазведки, – а лишь взаимное истребление двух идеологий».
Наиболее результативной стала внезапная атака Манштейна на штурмовых лодках, в обход первой линии обороны, через бухту Северную. Красноармейцы и матросы Черноморского флота сражались героически. Политруки проводили собрания, на которых призывали стоять насмерть. Зенитные батареи были превращены в противотанковые, но орудия одно за другим выходили из строя. «Взрывы сливались в сплошной оглушающий рев, – вспоминал один морской пехотинец, – отдельные разрывы было не различить. Бомбардировка начиналась рано утром и заканчивалась поздно ночью. Разрывы бомб и снарядов засыпали людей землей, и мы вынуждены было откапывать их, чтоб они продолжали драться. Все наши связисты погибли. Вскоре подбили нашу последнюю зенитку. Мы превратились в пехотинцев, заняв оборону в воронках от бомб.
Немцы оттеснили нас к морю, и нам пришлось спускаться к подножию скал на канатах. Зная, что мы там, немцы стали сбрасывать трупы наших товарищей, погибших в бою, а также бочки с горящей смолой и гранаты. Положение было безнадежным. Я решил пробиваться вдоль берега к Балаклаве и, переплыв ночью залив, бежать в горы. Сколотил группу морских пехотинцев, но нам удалось пройти не более километра». Их взяли в плен.
Битва за Севастополь длилась со 2 июня по 9 июля, потери немцев были значительными. «Я потерял многих товарищей, с которыми сражался бок о бок, – писал после этих событий один унтер-офицер. – В какой-то момент, в середине боя, над одним из них я стал плакать, как ребенок». Наконец, когда все закончилось, Гитлер, в полном восторге, произвел Манштейна в фельдмаршалы. Фюрер хотел, чтобы Севастополь стал крупной немецкой военно-морской базой на Черном море и столицей полностью германизированного Крыма. Но огромные усилия, потраченные на штурм Севастополя, по свидетельству самого Манштейна, в критический момент сократили силы немцев, которые можно было задействовать в операции «Блау».
По счастливой случайности, Сталин получил детальное предупреждение о предстоящем немецком наступлении на юге России. Однако он им пренебрег, сочтя дезинформацией, как годом ранее пренебрег разведданными об операции «Барбаросса». 19 июня самолет «физелер шторьх», в котором находился немецкий штабной офицер майор Йоахим Райхель, перевозивший документы по плану «Блау», был сбит над советскими позициями. Тем не менее Сталин, уверенный, что основной удар немцы направят на Москву, решил, что документы эти – фальшивка. Гитлер же был взбешен, когда ему доложили о такой утечке информации, и снял с должности командиров и корпуса, и дивизии. Но первые атаки на исходном рубеже к востоку от реки Донец в качестве первой фазы операции уже были проведены.
28 июня Вторая армия и Четвертая танковая армия генерал-полковника Гота начали наступление на восток в направлении Воронежа. Ставка направила туда два танковых корпуса, но из-за плохой радиосвязи они оказались на открытой местности и сильно пострадали от налетов «юнкерсов». Сталин, убедившись, наконец, что немцы направляются не на Москву, приказал удерживать Воронеж любой ценой.
После этого в план операции «Блау» вмешался Гитлер. Первоначально ее предполагалось осуществлять в три этапа. Первым должен был стать захват Воронежа. На следующем этапе Шестая армия Паулюса должна была окружить советские войска в большой излучине Дона, а затем продвигаться к Сталинграду, прикрывая левый фланг немецких войск. На этом этапе захватывать город было необязательно. Важно было подойти к нему или приблизиться «по крайней мере, на расстояние эффективного действия нашей тяжелой артиллерии», чтобы он не мог использоваться в качестве транспортного узла или центра по производству боеприпасов и вооружения. Только тогда Четвертая танковая армия могла бы повернуть на юг, чтобы соединиться с Группой армий А под командованием генерал-фельдмаршала Листа для наступления на Кавказ. Но от нетерпения Гитлер решил, что для успешного завершения битвы за Воронеж достаточно будет одного танкового корпуса. Остальная же часть танковой армии Гота могла бы следовать на юг. Оставшемуся под Воронежем корпусу не хватило сил, чтобы сокрушить упорную оборону города. Красная Армия показала, как яростно может она вести уличные бои, когда немецкая бронетехника теряет преимущество маневренности и лишается поддержки с воздуха.
Гитлер отмел все опасения, которые высказывали его генералы, и поначалу осуществление операции «Блау», казалось, шло очень хорошо. К большой радости командования танковых войск, немецкие армии быстро продвигались вперед. В летнюю жару земля была сухой, и они легко преодолевали путь на юго-восток. «Куда ни глянь, – писал военный корреспондент, – бронетехника и вездеходы двигаются вперед по степи. Их вымпелы реют в мареве жаркого дня». В один из тех дней была зарегистрирована температура 53 градуса по Цельсию на солнце. Единственной заботой немцев была нехватка транспортных средств и частые остановки из-за недостатка топлива.
Пытаясь замедлить немецкое наступление, советские самолеты ночью сбрасывали зажигательные бомбы, устраивая степные пожары. Немцы же только наращивали темп наступления. Врытые в землю советские танки использовались как доты, но немцы быстро обходили их и затем уничтожали. Советские пехотинцы отстреливались, скрываясь в полях кукурузы, но вражеские танки просто давили их своими гусеницами. Немецкие танкисты останавливались в селах, среди побеленных хат под соломенными крышами, где немцы подчистую отбирали у хозяев яйца, молоко, мед и птицу. Антибольшевистски настроенные казаки поначалу приветствовали немцев, но те бесстыдно глумились над ними. «К местным жителям мы пришли как освободители, – горько иронизирует в своем письме один обер-ефрейтор, – мы освобождаем их от последних запасов зерна, овощей, растительного масла и всего прочего».
14 июля войска Групп армий А и В соединились у Миллерово, но масштабного окружения, какого ожидал Гитлер, не получилось. Барвенковский котел в какой-то мере отрезвил Ставку. Советское командование отвело свои войска, прежде чем те были окружены. В результате гитлеровский план окружения и уничтожения советских армий к западу от Дона провалился.
Ростов-на-Дону, ворота Кавказа, пал 23 июля. Гитлер немедленно приказал Семнадцатой армии захватить Батуми, в то время как Первая и Четвертая танковые армии должны были двигаться к нефтепромыслам Майкопа и Грозного, столицы Чечни. «Если мы не возьмем Майкоп и Грозный, – сказал своим генералам Гитлер, – мне придется прекратить войну». Сталин, потрясенный тем, насколько неправильными оказались его предположения относительно нового немецкого наступления на Москву, и, понимая, что Красной Армии недостает войск на Кавказе, послал Лаврентия Берию напустить страха на генералов.
