Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

href="ch2-1409.xhtml#id524" class="a">[1409]. Иногда один человек владел сразу несколькими тавернами в городе. В этом случае его вряд ли можно назвать трактирщиком (tabernarius), коим он и в самом деле не являлся. Среди таковых, например, можно назвать генуэзца Марко Габриэля, имевшего статус habitator Фамагусты. Впервые он появился в массарии Фамагусты 1447 г. и стал весьма активным игроком на рынке на два последующих десятилетия. С 1447 г. он являлся крупнейшим откупщиком габелл Фамагусты. Первое же его появление на рынке Фамагусты становится событием в экономической жизни города, ибо его первый же вклад в покупку винной габеллы на 1448 г. составил 25500 белых безантов[1410]. В 1456 г. его инвестиции в различные габеллы города превышают уже 78 тыс. безантов в год[1411]. После потери города генуэзцами в 1464 г. он, как оказалось, не покинул его, а спокойно продолжил свою деловую активность уже при короле Кипра Жаке II. В 1468 г. король дарует ему налоговые льготы в Фамагусте, и в записях королевского Секрета он назван владельцем нескольких гостиниц и 5 ханутий (таверн) в городе (osteles et V Canutes)[1412]. Другим крупным владельцем, можно сказать, "сети" таверн в городе в это же время был греческий монастырь св. Симеона. Ему принадлежало 4 ханутии[1413]. Любопытно, что франкоязычный делопроизводитель для обозначения таверны употребляет восточное слово ханутия, широко используемое в то время греческим, армянским и сирийским населением города[1414]. Под ханутией, как правило, понимается не только трактир, но и постоялый двор, гостиница. Очевидно, восточное слово для обозначения таверны было общеупотребимым для всего населения города, включая людей латинского происхождения: франков и итальянцев. Наверное, нетрудно догадаться, что и само заведение по обстановке и атмосфере более напоминало восточный, нежели европейский трактир.

В тавернах всегда было грязно и шумно. Там собиралось много людей. Посетителями таверн всегда было мужское население Фамагусты. Пили много вина. Вечерний рацион состоятельных людей непременно включал мясное блюдо из баранины, телятины, козлятины, курицы, а также свежий миндаль[1415]. Веселье часто заканчивалось скандалами, спорами или даже драками. Приходили сюда независимо от социального происхождения, благосостояния или национальности. Среди посетителей таверн можно было встретить купцов, чиновников, ремесленников и даже представителей духовенства, несмотря на то, что им было запрещено посещать подобного рода заведения, согласно постановлениям латинской церкви Кипра, принятым еще в XIII–XIV вв.[1416] Кстати сказать, необходимость периодически повторять данное решение как нельзя лучше доказывает его постоянное нарушение представителями латинского клира острова. Последние вовсе не отставали от других по части потребления вина и участия в скандалах и драках. По этому поводу у нас есть весьма показательный пример.

В 1431 г. некий Антонио Мансур[1417], сын покойного Авраама из Перы, habitator Фамагусты, подает прошение губернатору Генуи и Совету старейшин. В нем он говорит, что однажды, в 1428 г., он сидел в одной таверне в Фамагусте за одним столом с сотоварищем. Они много и хорошо поели и немало выпили, так что, в конце концов, попросту лежали под столом. В этой же таверне за другим столом веселился со своей компанией другой житель Фамагусты некий Bizarra, habitator Фамагусты. Вдруг последний начал приставать и оскорблять Мансура, который в порыве гнева вытащил нож и нанес оскорбителю смертельную рану. Бизарра тут же скончался. Сам Антонио Марсур был немедленно арестован и помещен в тюрьму капитана и подеста Фамагусты. Однако поскольку Антонио был клириком первой тонзуры, его передали епископу Фамагусты. Тот также поместил его в тюрьму. Мансур однако бежал не без помощи епископа. Ему удалось добраться до Рима, чтобы там просить освобождения от греха. Впоследствии в своем иске, поданном губернатору и Совету старейшин, он просит правительство Генуи принять во внимание, что совершил преступление без всякого злого умысла. Видимо, это был главный аргумент и при обращении к папе. Его просьба была удовлетворена, и он получил искомое разрешение от греха устами Раселла де Ауро (Racellus de Auro), рыцаря Ордена св. Иоанна, который действовал от имени папы. После получения индульгенции от самого папы он мог возвратиться домой, т. е. в Фамагусту, и, как прежде, исполнять свои клерикальные обязанности, ибо отныне никакие власти и никакой суд не имели права беспокоить или преследовать его. Тем не менее, видимо, для полной собственной безопасности он обратился еще и к правительству Генуи, чтобы и от него получить прощение. Он просил разрешения вернуться в Фамагусту, чтобы иметь возможность восстановить свой статус в городе и жить там, как прежде. Одновременно он просит уведомить местные генуэзские власти на Кипре, чтобы они не чинили ему никаких препятствий. И на этот раз он получил прощение. Инцидент был квалифицирован лишь как несчастный случай[1418]. Пострадавшим в этой истории оказался епископ Фамагусты, которого капитан города Агостин Скварчафико приговорил к уплате штрафа в 1000 дукатов за побег из его тюрьмы все того же Мансура. На сей раз пришла очередь епископа жаловаться генуэзскому правительству на незаконные, с его точки зрения, действия капитана Фамагусты[1419].

С наступлением ночи в городе все замирало до следующего утра. Генуэзской Фамагуста всегда находилась на полувоенном положении. С 1447 г., согласно статутам Фамагусты, принятым Банком св. Георгия, передвижение по городу ночью было запрещено всем, кроме стражников[1420]. Немецкий паломник 1450 г. Стефан фон Гумпенберг также подтверждает, что в ночное время от заката до рассвета город полностью закрыт (die Statt ist allwegen beschlossen)[1421]. Никто не мог нарушить ночной покой города. Только с рассветом вновь начиналась жизнь. Вновь спешили на рынок купцы, чиновники на службу, ремесленники в мастерские. Вновь заключались торговые сделки. Патроны кораблей, как обычно, грузили на борт товары. Снова открывались торговые лавки, склады, аптеки, таверны, мастерские. Вновь думал простой человек о своих проблемах, налогах, долгах, обязательствах, договорах, жалобах, тяжбах.

Таким образом, жизнь в Фамагусте и благосостояние ее населения всегда были тесно связаны с рынком и торговлей. Международная торговля, несомненно, была той кровеносной артерией, которая питала город и поддерживала его существование как крупнейшего торгового центра Леванта. Уменьшение объемов торговли немедленно вело к сокращению численности населения, обнищанию и закату самого города.

* * *

Кипро-генуэзская война имела для всей экономики острова и для Фамагусты куда более разрушительные последствия, чем крестовые походы Пьера I Лузиньяна. Генуэзская оккупация Фамагусты привела к существенному изменению торговых путей во всем регионе. Иностранные купцы — негенуэзцы — начали искать новые прямые пути к сирийским и египетским рынкам в обход Фамагусты. В конечном счете, это приводит к оттоку иностранного купечества и капиталов с Кипра в целом и