Олег Мороз - Хроника либеральной революции

В этот же день, 16 июня, Ельцин издал еще один указ — «Об организации дальнейшей работы Конституционного совещания». В соответствии с ним обсуждение проекта конституции надлежало продлить уже до 25 июня, а 26-го провести пленарное заседание КС.

Окончательное утверждение проекта конституции «отъезжало» еще дальше. Первый вице-премьер Владимир Шумейко назвал предполагаемыми сроками такого утверждения осень, а то и конец года. Примерно те же сроки для принятия конституции (своей собственной), как мы знаем, намечал и Верховный Совет. Так что преимущество в конституционной гонке, которым еще недавно вроде бы располагала президентская сторона, вновь улетучилось.

То первое скандальное появление Хасбулатова на Конституционном совещании оказалось и последним. Больше он там не показывался несмотря на приглашения, — ссылался на нездоровье.

Незадолго перед пленарным заседанием 26 июня появилась и более веская причина, чтобы игнорировать совещание. В общем-то эту причину скорее всего «организовала» сама оппозиция, чтобы окончательно пресечь ельцинские попытки принять новую конституцию. 24 июня в Верховном Совете выступил первый заместитель генпрокурора, он же руководитель спецкомиссии по расследованию коррупции должностных лиц (эта комиссия была создана Верховным Советом после известного апрельского «чемоданного» доклада Руцкого) Николай Макаров. Он обвинил в коррупции двух политиков из ближайшего окружения президента — директора Федерального информационного центра Михаила Полторанина и первого вице-премьера Владимира Шумейко.

Это обвинение, естественно, упало на благодатную почву, вызвав у депутатов очередной приступ антикремлевской ярости. Правда, во время обсуждения доклада кое-кто из «умеренных» нардепов пытался предостеречь коллег от чересчур категоричных оценок, от слишком резких слов в адрес «подозреваемых» (как-никак, проверка-то еще идет), призывал принять достаточно осторожное постановление, однако спикер, чья «любовь» к двум «подследственным», особенно к Полторанину, была хорошо известна, решительно пресек эти поползновения.

— Это факты, которые сегодня уже изложил не вице-президент, а независимый прокурор, специально назначенный Верховным Советом… — сказал Хасбулатов. — Если говорить откровенно, их вполне достаточно, чтобы немедленно отправить в отставку федеральное правительство.

Правительство в отставку не отправили, но, тем не менее, постановление приняли весьма решительное, хотя и довольно странное, — «выразить недоверие» двум упомянутым деятелям и предложить президенту «немедленно отстранить их от должности в связи с возбуждением уголовных дел о коррупции». Следующим пунктом постановления было: поручить спецкомиссии «проверить законность распоряжений» первого вице-премьера правительства В. Ф. Шумейко «по вопросам предоставления льгот в сфере внешнеэкономической деятельности и распределения материальных и финансовых ресурсов» (одним из обвинений в адрес Шумейко была незаконность этих его распоряжений).

Вот так: сначала выразить недоверие, предложить президенту отстранить от должности и только потом — поручить проверить…

Назавтра последовало и продолжение этой прокурорско-депутатской акции — ВС принял обращение к Конституционному совещанию, в котором говорилось, что представительные органы власти не могут участвовать в его работе до тех пор, пока в его состав входят скомпрометировавшие себя деятели. Этим самым подавался сигнал коллегам — участникам совещания: немедленно покиньте его! Собственно говоря, как предупреждали многие, это, по-видимому, и было главной целью всей затеи с прокурорской проверкой — нанести удар по Конституционному совещанию.

Ясно осознали это и сами его участники. Около двухсот из них подписали заявление, где говорилось: «Предпринята попытка оказать давление на участников совещания с целью срыва его работы. Несмотря на это давление, мы намерены продолжить свою работу, считая ее крайне важной для общественного согласия и стабилизации обстановки в России».

Было очевидно, что, приняв постановление по докладу Макарова, депутаты нарушили основополагающий юридический принцип — презумпции невиновности: дела еще только возбуждены, приговоры не вынесены, а людей уже требуют наказать. Так его восприняли и сами обвиненные в грехах, и все разумные люди. Шумейко: «Суд еще ничего не сказал, а они уже на всю страну, на весь мир заявляют, что я коррупционер». Полторанин: «Все это было затеяно с единственной целью — чтобы ударить по тем, кто входит в команду президента, по тем, кто работает, кто что-то делает, для того чтобы скомпрометировать не просто этих людей, а всю эту работу, которая сегодня идет во благо России».

Уже на следующий день, видимо испугавшись столь резкой реакции на свое выступление, руководитель спецкомиссии Николай Макаров, как говорится, дал задний ход. На пресс-конференции в Белом доме, отвечая на вопросы журналистов, он заявил, что никого не обвиняет «в конкретных составах преступления» — «налицо только противоправные действия». «Я никого не назвал преступником и не обвинил в составе преступления, — сказал он. — Следствие работает на суд. Именно он будет решать вопрос о виновности или невиновности того или иного лица. Мы этого предрешить не можем».

Зачем же тогда, спрашивается, было на весь свет трезвонить о чьих-то предполагаемых «противоправных действиях» (заседания ВС в ту пору транслировались по телевидению)? Тут прокурор кивал на Верховный Совет — именно по его решению он как руководитель спецкомиссии был обязан в июне проинформировать этот орган о результатах проверки материалов о коррупции.

Теперь уж и вовсе не оставалось никаких сомнений, кто именно автор этого скандала, кто более всего в нем заинтересован. Заинтересован не в юридически убедительном разоблачении коррупционеров, а именно в политическом скандале.

25 июня Михаил Полторанин в программе «Итоги» на ОРТ подробно рассказал и о своем «преступлении», и обо всей затее с прокурорской проверкой. Следователи, проводившие проверку, обвинили Полторанина в том, что он «превысил свои полномочия» при оформлении передачи берлинского Дома науки и культуры из собственности СССР в собственность Российской Федерации. Эта передача будто бы была оформлена неправомерно — в результате берлинский суд в любой момент может, дескать, вернуться к этому делу, аннулировать все подписанные акты и распорядиться этим огромным, ценным зданием по своему усмотрению, сделать его собственностью Германии. Полторанин без труда опроверг эти обвинения — представил телезрителям документ немецкого нотариуса, в котором было четко и ясно сказано, что в соответствии с представленной ему и заверенной выпиской из поземельной книги берлинского суда собственником здания является и будет являться Российская Федерация.

— То есть нам удалось сделать собственность СССР собственностью России, — сказал Полторанин. — За такие дела, я думаю, надо ордена давать, а не бросать обвинения. Ведь Дом науки и культуры — лишь одно из 43 наших находящихся за рубежом зданий, которые после развала СССР оказались бесхозными. Часть из них уже уплыла в какие-то чужие руки, часть используется разнообразными «жучками», которые норовят стать их «законными» хозяевами…

(Спустя несколько дней Полторанин сообщил, что на выступление Макарова в ВС отреагировали сразу несколько официальных инстанций ФРГ. В частности, Земельный суд и Опекунский совет прислали в Москву документальное подтверждение, что берлинский Дом науки и культуры с 1992 года является и будет являться впредь собственностью России со всеми вытекающими отсюда последствиями.)

С какой целью была предпринята новая атака на ближайших сотрудников президента и, стало быть, на него самого?

Полторанин:

— Перед этим ВС притих на какое-то время. Мы знали: что-то готовится. Дело в том, что референдум серьезно ослабил позиции экстремистской группировки Хасбулатова, референдум встряхнул многих депутатов, и депутаты начали дрейф в сторону здравого смысла. Кроме того, стала налаживаться работа Конституционного совещания. Оно стало объединять вокруг себя людей разных направлений и, в общем, начало формировать согласие, чего нам давно уже не хватало. И вот, боясь этого согласия, стремясь усилить конфронтацию, мне кажется, они и затеяли все это слушание…

Особо Полторанин остановился на той роли, которую во всей этой истории отвели прокуратуре.

— Меня печалит, — сказал он, — что сегодня руководство Прокуратуры России стало похоже на мокрую тряпку в руках у группировки Хасбулатова. Руководство ВС размахивает ею и пытается ударять по репутации своих политических оппонентов. В конце концов, эти люди — Макаров и другие — окажутся крайними, окажутся козлами отпущения. Сегодня, повторяю, недобросовестные деятели используют их в своих чисто политических, корыстных целях.