Б Николаевский - Тайные страницы истории
Социалистической партии Франции 30 мая 1934 г и приняты, наконец-то, социалистами 15 июля 1934 г. [... ] В "Правде" 23 мая 1934 г. появляется на второй странице нападение на Дорио за его политику Объединенного фронта [.. ] Итак, можно заключить, что где-то между 23 и 30 мая -- скорее всего, ближе к 23 маю -- в Москве было принято решение переменить партийную линию в сторону Объединенного фронта [... ]. И постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г. (по докладу Сталина) содержит в себе это решение. [... ]
Между прочим, я совершенно согласен с Вами, что некоторые вопросы, которые Политбюро должно было бы, по всей вероятности, обсуждать -отсутствуют. Я никогда не претендовал на то, что эти документы представляют собой полный отчет деятельности Политбюро за данный период. [... ].
Предполагается, что документы были переписаны карандашом в советском посольстве в Вене, по-видимому, служащим, который заведовал расшифровыванием. Он их передавал нацистским агентам, которые, весьма возможно, нанимали русского для переписывания ясным почерком. Нацисты делали переводы с этих русских копий [... ]. Американская армия [в 1945 году] нашла и русские тексты, и немецкие переводы.
[... ] Я всегда считал, что документы являются выдержками -- таким образом, это не должно противоречить Вашим заметкам. Я смотрю на эти документы как [на] сжатые доклады, которые посылались важным советским агентам по всему миру, с тем чтобы осведомлять их о буднях политики Советского Союза".
Однако переубедить Николаевского не удалось. В письме Ло-венталю, написанном 25 февраля, он заключил следующее: "Я склонен к мысли о дезинформаторской работе советских агентов, -- эта версия мне кажется более правдоподобной, Но нельзя совершенно отбрасывать и возможность грубых фальшивок". Возможность того, что документы подлинны, Николаевский даже не рассматривал. Тем не менее во время поездки в Вашингтон в июне 1960 г он встретился со своим старым знакомым, Ричардом Врагой, работавшим в 1934--1935 гг. в польской разведке. Именно к Враге, как оказалось, в 1935 г. кто-то обратился с предложением купить секретные советские документы, содержавшие в том числе и материалы, касающиеся Польши, прежде всего намечаемого Советским Союзом и Германией "четвертого раздела" этой страны. Врага тогда же ознакомился с документами и пришел к выводу, что это фальшивка.
Так завершилась переписка между Милтоном Ловенталем и Борисом Николаевским. Каждый из них остался при своем мнении Сегодня, когда отечественным историкам открыты архивы, легко проверить -- подлинными или сфабрикованными являются публикуемые ниже секретные документы, предложенные в 1935 г.
сотруднику польской разведки Р. Враге В дни Николаевского, однако, доступы в эти архивы были закрыты. И мы решили не лишать читателя азарта неизвестности, оставив поиск формального ответа на заданный вопрос следующему поколению историков. Если документы подлинны, как оказались они за границей, кто именно передал их? Если они подложны, кто сфабриковал их и с какой целью?
В публикации использованы материалы, хранящиеся в архиве Института Гувера, коллекция Б. И. Николаевского, ящик 778, папки 11 и 12; ящик 775, папка 4. Документы публикуются в переводе с немецкого языка.
Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ
Постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г. (по докладу Сталина)
Политбюро ВКП(б), заслушав в чрезвычайном заседании 24 мая 1934 г. доклад тов. Сталина И. В. 1 "О пересмотре основных предпосылок генеральной линии ВКП(б)", приходит к единогласному заключению, что международное политическое и экономическое положение заставляет партруководство принять принципиальное решение, которое при всей его исключительной важности должно оставаться абсолютно тайным для всех товарищей, за исключением ответственных работников центральных парторганов. Политбюро ВКП(б) считает необходимым, чтобы были приняты все меры предотвращения предания настоящего постановления гласности даже в форме глухих слухов и "доверительных разговорчиков".
Политбюро ВКП(б) не может не высказать своего преклонения перед прямолинейностью тов. Сталина, имеющего смелость сделать политические и тактические выводы, могущие на первый поверхностный взгляд показаться открытой изменой принципам и идеям коммунизма. Не считая возможным, по тактическим соображениям, предавать эти выводы широкой огласке, Политбюро ВКП(б) не может не признать их совершенно правильными, представляющими в условиях данной обстановки единственный выход из создавшегося для партии и Советского Союза положения.
Политбюро ВКП(б) полностью присоединяется к первому тезису доклада тов Сталина о том, что ВКП(б) должна временно отказаться от самого своего идейного существа для того, чтобы сохранить и укрепить свою политическую власть над страною. Советское правительство должно на время перестать быть коммуни-стическим в своих действиях и мероприятиях, ставя себе единст
венной целью быть прочной и сильной властью, опирающейся на широкие народные массы в случае угрозы извне
Политбюро ВКП(б) всецело присоединяется ко второму тезису доклада тов. Сталина о том, что в условиях окружения вооруженными до зубов капиталистическими государствами, имеющими к тому же тенденцию пройти через длительный этап фашистских политических и социальных псевдореволюций (замедляющих, во всяком случае, исторический процесс, завершением которого явится мировая коммунистическая революция). ВКП(б) и советское правительство должны считаться с вынужденной необходимостью "отсрочки" мирового торжества коммунизма и своевременно провести нелегкий маневр отступления внутри страны для усиления своей сопротивляемости вероятному внешнему натиску.
Политбюро ВКП(б) полностью одобряет третий тезис доклада тов Сталина о том, что мировое коммунистическое движение должно остаться идейно и тактически-организационно интактным, становясь мощным орудием в руках советской внешней политики и оставаясь огромным резервуаром коммунистических кадров для будущего решительного наступления против мирового капитала. Политбюро ВКП(б) всецело разделяют точку зрения тов. Сталина о том, что рядовые бойцы за коммунистическую революцию никоим образом не должны знать о тактическом отступлении ВКП(б), руководство которой обязано своевременно озаботиться соответственной идеологически четкой формулировкой новой генеральной линии партии.
Постановление Политбюро ВКП(б) от 10 июня 1934 г. *
Политбюро ВКП(б), заслушав в заседании 10 июня 1934 г. теле-- графное донесение тов Литвинова2 от 9 июня с. г. и соответствующие пояснения тов Крестинского3, считает необходимым лишний, раз обратить внимание НКИД на некоторые стороны так называ-емой "нормализации" отношений между Советским Союзом и го-, сударствами Малой Антанты4 Политбюро ВКП(б) всецело согла-шается с тов Литвиновым и тов Крестинским в том, что акт при- знания советского правительства Малой Антантой следует считать. успехом прежде всего французской дипломатии5. Политбюро ВКП(б), не может, однако, не придавать существенного значения позиции, занятой в указанном вопросе Югославией, и совершенно не разделяет мнения тов Литвинова относительно того, что признание Советского Союза Югославией "пустяковое дело". Полит-бюро ВКП(б) не преувеличивает значения того факта, что Гер- мания пыталась заигрывать с государствами Малой Антанты с целью ослабить их связь с Францией, и прекрасно учитывает, что единственным результатом этих -- в общем, тщетных -- попыток; явилось заключение германско-югославского экономического сог
лашения или, вернее, ряда соглашений, окончательный смысл которых, однако, остается не вполне ясным. Политбюро ВКП (б) соглашается с тов. Литвиновым и в том, что предстоящий визит югославского министра иностранных дел Евтича в Париж связан отчасти и с вопросом установления нормальных отношений между Югославией и СССР, но отнюдь не разделяет того исключительно малого интереса, с которым советская дипломатия к названному визиту относится. Политбюро ВКП (б) имело все основания считать, что признание советского правительства Малою Антантою было предрешено еще год тому назад после подписания в Лондоне пакта об определении нападающей стороны6. Политбюро ВКП (б) было также известно, что тем не менее самый акт признания задерживался из-за наличия спорных вопросов между СССР и Малой Антантой -- или точнее -- между СССР и Румынией в связи с вопросом о Бессарабии. Между тем румынское правительство признало Советский Союз одновременно с Чехословакией, в то время как со стороны Югославии этого акта не последовало7. Политбюро ВКП (б) отнюдь не может одобрить того, что тов. Литвинов счел возможным удовлетвориться заявлением, что Югославия осуществит принятое советом Малой Антанты решение "в момент, когда она сочтет это целесообразным"8. Если правильно предположение, что Евтич отложил этот акт до своей поездки в Париж, то, по мнению Политбюро ВКП (б), значительно более совместимо с достоинством СССР было бы отложить до этого моменту и акт признания со стороны Румынии и Чехословакии. Политбюро ВКП (б) придает весьма большое значение предположению тов Крестинского, что "у белградского правительства есть, по-видимому, некоторые серьезные сомнения, которые должны быть разрешены во время переговоров югославского министра иностранных дел с его французским коллегой", и что "эти сомнения касаются, вероятно, не только самого факта признания СССР, но и предполагаемого нового пакта, а также общего плана дипломатического сотрудничества с Советским Союзом, примкнувшим к лагерю государств, стоящих на страже порядка, установленного мирными договорами в Европе".
