Источники социальной власти: в 4 т. Т. 1. История власти от истоков до 1760 года н. э. - Майкл Манн
Но затем персидский подчиненный король Кир II восстал, используя отряды мидийцев, и захватил Мидийское царство в 550_549 гг- до н э- в 547 г. Кир отправился в военный поход на запад и завоевал земли царя Лидии Креза, достигнув тем самым континентальной части Малой Азии. Затем его генералы захватили один за другим греческие города-государства Малой Азии. В 539 г. был покорен Вавилон. Установленная Персидская империя в территориальном отношении стала больше Новой Ассирийской империи и фактически на тот момент стала самой большой империей в мире. На вершине своего могущества Персидская империя включала индийскую и египетскую сатрапии наряду со всем Ближним Востоком и Малой Азией. Ее протяженность с востока на запад превышала 3 тыс. километров; протяженность с севера на юг составлял 1,5 тыс. километров. Ее территория превышала 5 млн квадратных километров с населением около 35 млн человек, из которых 6–7 млн проживали в густонаселенных египетских провинциях. Эта империя просуществовала 200 в целом мирных лет под правлением династии Ахеменидов вплоть до завоевания Александром.
Необходимо особенно подчеркнуть необычайный размер и экологическое разнообразие этой империи. Ни одна из прежних древних империй не включала в свой состав настолько разнообразные в экологическом отношении провинции. Равнины, горные хребты, джунгли, пустыни и ирригационные комплексы от юга России до Месопотамии, побережья Индийского, Аравийского, Красного, Средиземноморского и Черного морей — удивительная, но также, очевидно, ветхая имперская структура. Ее невозможно было связать воедино относительно жесткими ассирийскими, римскими и даже аккадскими методами правления. На самом деле персидское господство над частями этой империи было весьма условным (нежестким). Множество горных регионов оставались неподконтрольными и даже перед лицом превосходящей персидской мощи признавали лишь самый общий тип сюзеренитета. Районы Центральной Азии, Южной России, Индии и Аравии были скорее автономными государствами-клиентами, чем имперскими провинциями. Логистики любого высокоцентрализованного режима в данном случае были абсолютно неприменимы.
Но, несмотря на это, персы все же требовали одной специфической формы подчинения. Был лишь один царь — Великий царь. В отличие от ассирийцев они не признавали царей-клиентов — только вассалов-клиентов и зависимых правителей. В религиозных терминах Великий царь не был божеством, но он был владыкой, помазанным на правление всем миром. В персидской традиции это означало помазание Ахурамазды, и оно же, по всей вероятности, было условием религиозной толерантности, в соответствии с которой другие религии также помазывали его на царство. Таким образом, персидские требования о верховенстве не обсуждались и формально принимались всеми провинциями.
Двигаясь вниз по этой политической структуре, мы также обнаруживаем претензии на универсальную империю, даже если ее инфраструктура не всегда могла их удовлетворить. Система сатрапий напоминает инкскую десятичную систему — отчетливый признак того, что эта империя создавалась в качестве империи, центрированной вокруг своего правителя. Вся империя была разделена зятем Кира Дарием (521–486 гг. до н. э.) на 20 сатрапий, каждая из которых была микрокосмосом царской администрации. Каждая объединяла гражданские и военные власти, которые собирали дань и ополченцев, а также отвечали за отправление правосудия и безопасность. В каждой сатрапии была своя канцелярия, укомплектованная арамейскими, эламскими и вавилонскими писцами под персидским началом. Также существовали казначейский и производственный отделы. Канцелярия поддерживала обмен корреспонденцией с вышестоящим королевским двором и нижестоящими провинциальными местными властями. Более того, вполне последовательной была попытка обеспечить имперскую инфраструктуру путем приспособления к ней всех органов власти вне зависимости от того, где они находились в космополитической империи.
Как и ассирийская, Персидская империя была установлена путем исходного военного превосходства. Их собственные культурные и политические традиции, по-видимому, были слабыми. Даже их военные структуры были нежесткими, а их военные победы, хотя и зрелищные, были в меньшей степени основаны на ошеломляющей силе или военной тактике, чем на оппортунизме и необычайно развитой способности разделять своих врагов. Отсутствие традиций и оппортунизм в этом контексте были их сильной стороной. Последующим достижением империи была способность нежестко восседать на вершине растущего ближневосточного космополитизма, проявляя уважение к традициям покоренных народов и заимствуя у них все, что было полезным. Их собственные произведения искусства изображали иностранцев внутри империи как свободных, обладавших чувством собственного достоинства людей, которым было позволено носить оружие в присутствии Великого царя.
Сами иностранцы также это подтверждали. Их благодарность завоевателям за мягкость правления была несомненна. Я уже цитировал Геродота в главе 7. Вавилонские хроники повествуют: «В третий день месяца Арахшамну Кир вошел в Вавилон, зеленые ветви разбрасывались перед ним — в городе воцарился мир. Кир послал поздравления всем вавилонянам» (цит. по: Pritchard 1955: 306). Евреям была предоставлена защита в качестве противовеса Вавилону, их отправили на родину в Израиль. Форма эдикта Кира, сохраненная Ездрой[70], обладает особым значением:
Так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли дал мне Господь Бог небесный и повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, — да будет Бог его с ним, — и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа Бога Израилева, Того Бога, который в Иерусалиме [Ezra 1: 2–4].
Кир хотел положиться на Бога евреев по политическим причинам, поскольку они оба были богами. В ответ евреи должны были рассматривать его как «помазанника божьего» (Isaiah 45:1).
Толерантность и оппортунизм также проявляются в основе коммуникационной инфраструктуры, грамотности. Персидские официальные записи, как правило, передавали властные требования к различным классам элит империи. Они были написаны на трех различных клинописных видах письма: эламском (язык, сосредоточенный в Сузах), аккадском (язык и официальная письменность Вавилона и некоторых ассирийцев) и на упрощенном древнеперсидском, изобретенном во время правления Дария. Там, где это было необходимо, указы дублировались на египетском, арамейском и, вероятно, греческом. Но для большей гибкости государственной корреспонденции требовалось использование арамейского. Этот язык стал общим языком империи и всего Ближнего Востока для записи проповедей Иисуса. Он использовался, но не контролировался персами. Это не был их универсализм.
Заимствования были очевидны во всей инфраструктуре. Чеканка монеты, «золотого дарика», изображавшей коронованного бегущего стрелка (Дария), объединила персидское государство с торговыми сетями Малой Азии и Греции и была, вероятно, заимствована из образцов их монет. Государственные дороги были построены по ассирийскому образцу и были усеяны системами перевалочных пунктов (которые восходят к аккадским временам), снабжавших всем необходимым государственных посыльных, а также чужеземцев. Персидская кавалерия и пехота с копьями и луками координировались греческими наемниками-гоплитами; финикийский флот также был присоединен к армии.
У персидской толерантности были
