Вадим Деружинский - Забытая Беларусь
Вряд ли женщина могла скинуть в лестничный проем вполне здорового мужчину (Купале было тогда 60 лет, никакими серьезными болезнями он не страдал). Скорее всего, она стала свидетельницей случившегося и в шоке от увиденного убегала, а тут кто-то другой «помог», мощным ударом оглушил поэта и перекинул его за перила.
Обстоятельства смерти Янки Купалы я обсудил с двумя опытными беларускими криминалистами, которые попросили не упоминать их имен. Они высказали общее мнение: если бы такую смерть расследовали органы правопорядка сегодня, то версию о самоубийстве или несчастном случае следствие сразу бы отбросило, так как туфля Купалы на лестничной площадке прямо указывает на его борьбу с кем-то — на сопротивление попытке сбросить его в проем. При самоубийствах и несчастных случаях обувь жертвы не остается на том месте, откуда человек падает вниз. Тем более, что речь идет об одной туфле, тогда как вторая осталась на упавшем и плотно сидела на его ноге. То есть, чтобы ее сорвать, потребовалось достаточно сильное внешнее воздействие.
Какое? Сорвать плотно сидящую туфлю с ноги мог только удар пяткой по перилам. От этого удара пяткой туфля и слетела, по своей траектории оказавшись на площадке между этажами. Это элементарная механика, она означает, что человек падал в пролет спиной. А не лицом. Так самоубийцы не падают, поэтому самоубийство абсолютно исключается. С точки зрения криминалистики — это факт.
Эксперты высказали мнение, что самоубийством этот случай никак не мог быть, на 20 % вероятности это несчастный случай, а на 80 % — убийство, именно такой была бы сегодня предварительная версия следствия. Недостаток подробностей не позволяет судить более точно. А все подробности до сих пор хранятся в тайне в России, где ФСБ не желает рассекретить это дело даже после запросов со стороны Беларуси. Тайна смерти поэта по-прежнему скрывается. Если бы в ней не было ничего «крамольного» — зачем ее скрывать? Видимо, что-то такое было.
В любом случае самоубийство нужно вычеркнуть из возможных версий трагедии. Янка Купала упал в лестничный пролет гостиницы «Москва» не по своей воле и падал спиной вниз. То есть его сбросили. Хотя бы это мы знаем сегодня точно.
Еще одна версия
Народ часто склонен подозревать власти в убийстве поэтов, даже вполне «бытовую» гибель Пушкина иные авторы трактовали как «заговор царизма» (особенно популярной эта версии была среди советских идеологов). Но в данном случае «бытовая» версия (что Купалу столкнул в пролет некий личный враг) кажется крайне маловероятной, так как в Москве в 1942 году у столь видной фигуры, как Купала, было на два порядка больше шансов стать жертвой именно «ликвидации» со стороны тоталитарного режима.
Интересные сведения, касающиеся смерти Купалы, были опубликованы в 1992 году в украинской газете «Час». Житель Киева Л. С. Васильченко, сын украинского журналиста С. А. Васильченко, писал в газете:
«В первые дни войны органы НКВД расстреляли в тюрьмах УССР и БССР всех заключенных, арестованных в Западной Украине и Западной Беларуси из-за их «неблагонадежности». Это и офицеры запаса, служившие в польской армии, и работники правоохранительных органов, и предприниматели, и священники. Но больше всего среди них было представителей интеллигенции, в том числе там были историки и писатели. Всего убито — несколько десятков тысяч, среди них и сын писателя Франко Петр Франко, ученый с мировым именем.
Сейчас это стало общеизвестно, об этом пишет ваша газета, но тогда это было огромной тайной. Слухи об этой трагедии дошли до эвакуированной в Москву украинской интеллигенции только в 1942 году. Мой отец, тогда тоже живший в Москве, рассказывал мне в 80-е, что эту тему на своих встречах дома обсуждали тайком представители украинской и белорусской интеллигенции, некоторые сильно возмущались, предлагали что-то предпринять, кому-то писать. Все это быстро стало известно Органам, и последовали аресты, а входивший в этот кружок общения белорусский поэт Янка Купала погиб, выпав в пролет гостиницы «Москва». Связаны эти события между собой или нет — отец не знал, но обсуждение этой темы среди нашей эвакуированной интеллигенции мигом прекратилось».
Совпадение или нет? Трагедия июня 1941 года (о которой стало широко известно только после рассекречивания документов в 1991 году) тщательно скрывалась в СССР. Подробности тогдашней бойни недавно рассказал российский публицист Леонид Млечнн в своей передаче «Особая папка» на канале ТВЦ. Органы НКВД 23 - 30 нюня 1941 года расстреляли десятки тысяч жителей Западной Беларуси и Западной Украины, находившихся в момент начала войны в тюрьмах НКВД.
Причем это в основной массе — не «политические» (судьбу таковых уже решили), а просто «неугодные идеологические элементы» в лице арестованных при оккупации Западной Беларуси и Украины: униатские и православные священники, деятели местных органов управления, учителя, журналисты, литераторы, художники, владельцы земли, предприятий, магазинов и прочие, кто самим фактом своего существования «не вписывался» в режим «власти советов». То есть являлся носителем «чуждой идеологии», а таким носителем в первую очередь являлась национальная интеллигенция.
До начала агрессии Германии руководство НКВД еще не решило, что с ними делать, а с началом войны пришел приказ из Москвы — немедленно всех уничтожить.
В советский период эти многие десятки тысяч (точных данных нет до сих пор, исследователи называют цифры в диапазоне от 50 до 120 тысяч) мгновенно исчезнувших жителей Западной Беларуси и Западной Украины считались «жертвами немецкой оккупации» либо «пропавшими без вести». И это несмотря на то, что они «пропали» в самые первые дни войны, еще до прихода немцев.
«Куда они могли исчезнуть?» — задает вопрос беларуский историк Игорь Кузнецов в книге «Неразгаданные тайны» (Минск, 2000). Он изучал эту проблему на примере Вилейки, которая в те годы была центром области. Одной из главных «достопримечательностей» города являлась внутренняя тюрьма НКВД с нормативной емкостью 210 заключенных. Но согласно акту проверки от 14 мая 1940 года, в вилейской тюрьме содержалось в четыре с лишним раза больше заключенных — 910 (!), из которых за НКВД числились 854 (94 %).
Историк пишет, что если учесть, что из числа арестованных, дела которых рассматривали несудебные органы, к высшей мере наказания в тогдашней БССР приговаривали не менее 45 процентов, можно предположить, что в Вилейке с сентября 1939 года по июнь 1941 года было казнено не менее тысячи человек. 23 июня 1941 года в этой тюрьме за один день расстреляли еще около тысячи человек, а всего по Виленской области — около 7 тысяч. По БССР — около 50 тысяч. Млечин по Украине назвал цифру 70 тысяч.
Некоторые историки, например минский историк А. Е. Тарас, считают завышенной цифру, приводимую Л. Млечиным, но это не меняет сути преступления (ибо оно даже на низшем уровне количественной оценки по масштабу крупнее Катынского дела). А главное для нас — не меняет сути слухов, дошедших до эвакуированных в Москву деятелей литературы БССР и УССР. Причем первыми ретрансляторами «клеветы на славные органы НКВД и на советское руководство» стали, как и в Катынском деле, оккупационные немецкие власти, которые зафиксировали эти преступления и выдали трупы расстрелянных НКВД семьям жертв. И активно использовали эти факты в своей пропаганде среди оккупированного населения Беларуси и Украины (как было потом и с Катынским делом).
Судьба «пропавших без вести» беларусов становится совершенно ясной из рассекреченного после 1991 года протокола заседания Бюро ЦК КП(б)Б от 22 нюня 1941 года, где обсуждался приказ из Москвы:
«Слушали: о заключенных, содержащихся в тюрьмах западных областей, приговоренных к ВМН. Постановили: поручить тт. Цанаве и Матвееву передать директиву об исполнении приговоров в отношении осужденных к ВМН, содержащихся в тюрьмах западных областей БССР».
На самом деле, как единодушно заявляют все историки, согласно этой директиве расстреливали не только приговоренных к высшей мере наказания, но ВООБЩЕ ВСЕХ, арестованных по политическим статьям. То есть — всех «нежелательных классовых элементов».
О том, как это реализовывалось, рассказали российские историки Ю. Т. Темиров и А. С. Донец в книге «Война» (Москва, 2005). Они приводят описание расправы над заключенными Луцкой тюрьмы 23 июня 1941 года, сделанное одним из немногих оставшихся в живых узников:
