Александр Бушков - Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида

Но это ведь тоже — важнейшие, сущностные черты протестантизма… Результатом раскола стало улавливание самых активных элементов населения. Тех, чья деятельность сближала Русь с Европой не по форме, а по сути.

Результатом стало формирование мощных центров старообрядческой эмиграции, имевшей в Российской империи свою агентурную сеть и немалую поддержку в некоторых кругах. В местности Ветка в Литве возникает неофициальная столица старообрядцев.

В Московии принятие старообрядцев в Литве видится, как симпатия к старообрядчеству. Симпатия, сочувствие к гонимым — возможно.

Но есть ведь и принцип: «Я категорически против вашего мнения, но я отдам жизнь за то, чтобы вы имели право его свободно высказывать».

А есть и чисто хозяйственное дело: понимание полезности старообрядцев для хозяйственного развития.

Старообрядцы активнее, чем кажется, вмешивались в жизнь Российской империи, пока Литва не вошла в ее состав, — до 1795 года. Например, они активно поддерживали «Петра III» — то ли Пугачева, то ли не Пугачева… В числе всего прочего, старообрядцы похитили одно из четырех знамен голштинской гвардии Петра III, чтобы Пугачев легче мог бы выдавать себя за Петра III.

Глава 25

ПОЛЬША: СОБЛАЗН И ЖУПЕЛ РУССКОЙ ИСТОРИИ

И находились даже горячие умы, предрекавшие расцвет искусств под присмотром квартальных надзирателей.

После 1613, тем более после 1634 года, когда Владислав окончательно отказался от московского трона, само слово «Литва» фактически становится синонимом слова «Польша».

Нет ведь никакой специальной политики Великого княжества Литовского; нет в нем ничего такого, чего не было бы в Польше, разве что кириллица и русский язык, все больше становящийся белорусским. Литва выступает только и исключительно как часть Польши, и все.

Конечно же, нет никаких «выходов из Литвы».

А Московия, что очень важно, продолжает с Речью Посполитой отчаянную конфронтацию. Частично — из-за претензий Владислава на московский престол, частично — из-за Украины. Ведь Московия продолжает считать себя царством всех русских, то есть и тех, кого мы сейчас называем украинцами и белорусами.

А после унии 1596 года на Украине все нарастала тенденция — присоединиться к Московии. Правда, не у всех и не везде.

Волынь и Галиция, ставшие коронными землями с XIV века, плевать хотели на все казацкие дела, и даже Православное братство во Львове под Москву уже не хочет. Территории, вошедшие в Польшу недавно, с 1569 года, еще выбирают. Православное простонародье на Левобережной Украине однозначно хочет «под Москву», а русская шляхта Украины практически полностью окатоличена и ополячена, и под Москвой не осталась даже после присоединения.

Единственно, чего не сделало польское правительство, так это не уравняло в правах католическое и православное население. С 1633 года православная церковь в коронных землях легализована, в смысле — официально дозволена, и часть приходов и зданий церквей ей возвращена.

Но равенства нет, и вопрос стоял только о том, когда именно произойдет взрыв. В современных польских школьных учебниках, кстати, о давлении на православных вообще ничего не говорится. Причины войны остаются загадочными, констатируется только, что «украинцы объединились с татарами и русскими против поляков» [118]. Учебники не говорят правды, потому что не было единого акта объединения, и потому что само польское правительство и польская шляхта отталкивали от себя людей.

В 1638 ограничение числа реестровых казаков спустило механизм события, которое в советской историографии называлось всегда очень торжественно: «Освободительная война украинского народа 1648—1654 гг.».

Что можно сказать о войне, которая ведется под лозунгом: «Возьмите нас к себе в дворяне»? А именно таков был лозунг: казаки требовали расширить число реестровых казаков. Польское государство отказалось идти на поводу у шантажистов.

«Где жили казаки, там не могло быть настоящего хозяйства, где паны правильно вели свое хозяйство — там неприемлем был бродячий образ жизни казаков… Казацкий элемент был отрицанием… принципа общества, отрицанием принципа государства», — так считает украинский историк Пантелеймон Кулиш. Подчеркну — украинский историк.

Довольно много писалось и о том, что казаки не выиграли ни одного сражения, в котором не участвовали бы татары.

Татары отходят… вслед за ними бегут и казаки. Очень похоже, что кроме социальных причин, тут опять срабатывали четко прослеживаемые проблемы избыточного населения.

В запорожцы шел тот, чьи руки и чей рот оказывались «лишними» где бы то ни было, а это всегда вояки еще те… Вопрос был, собственно, только в том, как быстро удастся полякам задавить восстание. Единственной внешней силой, готовой помочь Украине, была Московская Русь.

В октябре 1653 года Земский собор в Москве высказался за присоединение Украины, и дело встало за официальными актами объединения.

Переяславская рада 8 января 1654 года в Российской империи и в СССР считалась исключительно важным событием, а Б. Хмельницкий — значительнейшим государственным деятелем. Настолько, что сам город переименовали в Переяслав-Хмельницкий. Наверное, это справедливо, если смотреть на все исключительно из Москвы: ведь если этому событию и придавать важное значение, то только как этапу роста будущей Российской империи.

После русско-польской войны 1654—1667 годов Польша по Андрусовскому перемирию признает присоединение к Московии всей Левобережной Украины и возвращает Смоленское и Черниговское государства. Правобережная, Западная Украина, осталась в составе Речи Посполитой.

Но в истории самой Украины все было вовсе не так однозначно. Сословиям на Украине предоставлялось самоуправление. Сохранялись права казаков на выбор гетмана, войсковой суд, наследование имений и земель. Но есть тут одна закавыка… Украинцы, как выясняется, очень развращены своим пребыванием в составе Речи Посполитой. Эти зловредные крамольники воображают, будто они — свободные подданные московского царя, и что соблюдение условий перемирия странами обязательно. А царь, естественно, считает их… кем? Ну конечно же, холопами! И не особенно затрудняет себя данными обещаниями.

Казацкая старшина в этих условиях раскалывается. Может быть, лучше уж остаться в составе Речи Посполитой?!

В 1657 году помирает Хмельницкий. Что характерно, памятники ставило ему правительство Российской империи, но никогда — сами украинцы.

В 1658 году новый гетман Иван Выговский заключает с Польшей договор о восстановлении ее прав на Украину.

Тогда, осознав, наконец, опасность потери Украины, Речь Посполитая готова включить в себя третий элемент федерации — Княжество Русское. Заметим — отнюдь не Великое княжество (да и не тянут на Великое княжество три украинских воеводства), но хоть что-то.

Против присоединения к Московии были и другие гетманы — Юрий Хмельницкий, Павло Тетеря, Петро Дорошенко. Одни — за воссоединение с Польшей. Самойлович хочет создать независимое украинское государство, но под Московию никто уже не хочет.

Но все решается уже без Украины. Проклятая судьба Западной Руси! Вечно она — между Польшей и Московией, и вечно ее судьбу решают другие! Попытка Петра Ивановича Мазепы создать независимую Украину в 1709 году — это уже последнее движение, последняя судорога политической агонии.

Разумеется, эти события не особенно способствуют взаимопониманию славянских стран, и без того оставляющего желать лучшего.

Единственный случай, когда Речь Посполитая и Московия выступают единым фронтом, это польско-турецкие войны, ведущиеся с 1620 по 1699 — почти все XVII столетие.

В Тридцатилетней же войне (1618—1648 гг.) Московия занимает позицию странную и в то же время объяснимую…

Тогда сложились две большие коалиции: католических континентальных держав — Испании, Речи Посполитой, Священной Римской империи германской нации. И антигабсбургской коалиции, в которой только Франция была католической державой. А Дания, Швеция и Голландия — соответственно, протестантскими.

Какая коалиция была ближе Московии — во всех отношениях? Тем более, что Швеция до 1617 года владела Новгородом, а еще почти столетие продолжала владеть Ижорской землей и устьем Невы?

Поэтому поддержку Московией коалиции Франции, Швеции, Голландии и Дании я назвал странной.

Но если помнить о маниакальной нелюбви к Речи Посполитой в Москве, поддержка становится объяснимой.

Не в последнюю очередь эта поддержка не дала полякам помочь Священной Римской империи и сделала Тридцатилетнюю войну такой затяжной и свирепой. Население Германии сократилось на треть, местами — наполовину. Шведы добились крупных военных успехов, а чуть позже, во время Северной войны 1655—1660, Речь Посполитая оказалась на грани завоевания Швецией и утраты самостоятельности. Эти события вошли в польскую историографию под мрачным названием «Потоп» и, конечно же, очень ослабили Речь Посполитую. По мнению большинства историков, польско-шведские войны и ослабили Речь Посполитую так, что в XVIII она не смогла больше существовать.