Течет река Мойка. Правый берег. От Невского проспекта до Устья - Георгий Иванович Зуев
Большой популярностью у петербуржцев пользовались организуемые руководством «Клубного дома» субботние маскарады, на которые члены клуба пропускались бесплатно, а для остальных продавались входные билеты. Об этом администрация предусмотрительно сообщала в рекламном разделе газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Петербургский обыватель мог ознакомиться с программой маскарадного вечера и правилами прохода в парадные помещения «дома с колоннами», где обычно проходили музыкальные концерты и веселые маскарады: «Как швейцар, по недавнему его в должность выступлению, не имеет чести лично знать всех членов, то старшины просят, чтобы сии при входе благоволили предъявлять ему свои билеты, потому что ему приказано таких, каких он не знает, без билетов не пущать».
В клубе можно было также поиграть в карты, на бильярде и даже поужинать в долг. Расходы клуба постепенно стали превышать доходы, число же посетителей с годами заметно уменьшилось.
Дом, построенный обер-полицмейстером, сразу вызвал чрезвычайный интерес жителей города. О нем писали довольно часто, регулярно упоминали в своих работах столичные зодчие и историки.
Наводнение в Санкт-Петербурге 21 сентября 1777 года
В 1762 году по распоряжению Екатерины II учреждается Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы. Генерал-полицмейстеру Чичерину поручаются разработка плана развития благоустройства столицы, строительство новых мостов, укрепление набережных рек и каналов, улучшение уличного освещения, происходит ужесточение контроля за санитарным состоянием города.
1777 год стал последним годом успешной служебной карьеры Н. И. Чичерина на посту генерал-полицмейстера. Грандиозное наводнение в сентябре нанесло не только огромный материальный ущерб городу, но и стало причиной значительного количества погибших в ночь на 21 сентября. На пике разразившейся страшной бури Нева вышла из берегов. Вода в ней тогда поднялась на 310 см выше ординара и мгновенно затопила город. Незатопленными в тот день остались только Литейная часть и Выборгская сторона. Историк Г. И. Георги с прискорбием писал: «…сие наводнение случилося во время ночи, почему множество людей и скотов пропало…». Многие деревянные дома унесло в море. Пострадали петербургские сады. В Летнем саду буря повалила много деревьев, опрокинула и разбила мраморные статуи. Безвозвратно погибли фонтаны, беседки, павильоны.
Екатерина II в письме к немецкому филологу Якобу Гримму делилась своими впечатлениями о наводнении 1777 года: «По набережной, которая еще не окончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: „Боже мой! Биржа переменила место, графу Миниху придется устроить таможню там, где был Эрмитажный театр“. Сколько разбитых стекол… Большое окно упало на землю подле самого стола, весьма прочного. Ветром сорвало с него массивную крышку».
В Зимний дворец можно было лишь приплыть на лодке по Большой Морской улице и затопленной водой Дворцовой площади. Все пристани на Неве, городских реках и каналах были повреждены могучим напором водной стихии. В этот трагический день наводнение вывело из строя многие городские мосты. Некоторых из них бурные потоки воды сорвали с как будто бы надежных опор и сдвинули с привычных мест.
Наводнение стало причиной гибели жителей столицы нижних этажей зданий. Застигнутые ночью врасплох ворвавшимся в жилища мощным потоком воды люди тонули прямо у себя на квартирах.
Императрице называли разные итоговые цифры жертв наводнения в ночь на 21 сентября 1777 года. Число погибших исчислялось от двух до пяти тысяч человек.
В те трагические дни в столице стали распространяться самые немыслимые слухи и легенды о числе жертв и невероятных условиях смерти некоторых важных политических персон. Подобные домыслы нередко обрастали неправдоподобными фантастическими подробностями и деталями. Одна из легенд, поразившая обывателей странными обстоятельствами и деталями смерти во время наводнения в каземате Петропавловской крепости, якобы связана с гибелью в затопленной камере узницы, оставшейся в русской истории под именем княжны Таракановой, считавшейся самозванкой, выдававшей себя за дочь русской императрицы Елизаветы Петровны. Эта версия о гибели княжны Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1777 году муссировалась довольно долго во всех слоях столичного общества и даже послужила сюжетом для наделавшей в 1865 году немало шума и беспокойств представителям царствующего дома Романовых картины талантливого русского художника К. Д. Флавицкого, изобразившего на большом полотне легендарный сюжет страшной гибели княжны Таракановой в затопленной водой камере одного из казематов Петропавловской крепости.
Августа Тимофеевна Тараканова
Активно сотрудничавшие в известной отечественной фирме Большого энциклопедического словаря издателей Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона редакторы – старший хранитель Эрмитажа, историк искусства Андрей Сомов и выдающийся историк и библиограф Семен Венгеров – в статье о Таракановой, включенной в знаменитый словарь, писали: «Под этим именем, оказывается, известны две княжны: одна действительная, другая самозванка…». По мнению авторов энциклопедической статьи, в русской истории действительно отмечена княжна Августа Тимофеевна Тараканова (1741–1810), рожденная от морганатического брака императрицы Елизаветы Петровны с А. Г. Разумовским. Первоначально девочку отправили за границу, где она получила прекрасное воспитание, но в 1785 году по распоряжению императрицы Екатерины II принцессу возвратили в Россию и определили на вечное содержание в Московский Ивановский монастырь, предназначенный исключительно для призрения вдов и сирот знатных людей Российской империи. Проведя скрупулезный архивный поиск, авторы отметили, что эта дочь Елизаветы Петровны, пробыв некоторое время послушницей монастыря, вскоре прошла церковно-христианский обряд пострига и была посвящена в монахини под именем сестры Дорофеи. Сестра Дорофея прожила в монастыре до конца своей жизни в полнейшем уединении, в отдельной келье, занимаясь благотворительностью, чтением душеполезных книг и рукоделием. Даже церковное богослужение всегда совершалось исключительно для нее одной. Последние годы монахиня Дорофея провела в безмолвии и считалась «праведной»: «Росту она была среднего, худощава и редкой красоты. Только после смерти императрицы Екатерины II ее стали навещать митрополит Платон и знатные российские лица. На похоронах Августы Тимофеевны Таракановой, при большом стечении народа, присутствовали родственники графов Разумовских и множество высших столичных сановников. Похоронена княжна Тараканова в Ново-Спасском монастыре, в усыпальнице бояр Романовых».
Самозванка же, по данным исследователей и авторов статьи в
