Петербург накануне революции - Лев Яковлевич Лурье
Вскоре все вегетарианские общества в стране были разогнаны, многие их участники отправлены на Соловки или расстреляны, а сама идея «безубойного питания» была признана безусловно вредной для советского человека. «Вегетарианство, основанное на ложных гипотезах и идеях, в Советском Союзе не имеет приверженцев», – пригвоздила Большая советская энциклопедия, это стало окончательным приговором русскому вегетарианскому движению, оправиться от которого оно смогло только в 1990-е.
Источник:
Бранг П. Россия неизвестная. История культуры вегетарианских образов жизни от начала до наших дней. М., 2006.
Анкета «Что и как пьют русские писатели» из газеты «Русское слово»
Французский журнал La Revue задумал и привел в исполнение интересную анкету на тему «Как и что пьют французские писатели?». Одна из петербургских газет, вдохновившись этим примером, провела подобную же анкету среди русских писателей. И в результате получился вывод, что ни французские, ни русские писатели и в рот хмельного не берут, а только и мечтают о чистой ключевой воде. Не знаем, насколько это верно относительно французских писателей, но относительно русских мы решили проверить анкету по способу audiatur et altera pars[24]. Так как в данном случае altera pars являются буфетчики посещаемых русскими писателями ресторанов, то мы и очутились первым долгом у буфетчика литературного ресторана «Вена»[25].
«Русские писатели пьют преимущественно очищенную, но не брезгуют и пивом, которое спрашивают всегда бокалами. Когда средства позволяют, русские писатели охотно требуют и коньяку, предпочитая хорошим, но дорогим маркам плохие, но зато дешевые; вина русские писатели пьют редко – только когда их угощают, – что же касается ликеров, то склонности к ним не чувствуют, предпочитая повторить коньяк, чем перейти на ликер.
В отношении закуски русские писатели требуют преимущественно той закуски, которой за наименьшую цену полагается наибольшее количество. Многие пьют совершенно не закусывая или совершают обряд ерша, заключающийся в том, что каждую рюмочку водки заглатывают глотком пива. Минеральную воду русские писатели не пьют, но квасу требуют, и притом со льдом.
Русские писатели пьют в кредит-с, хотя некоторые пьют и на наличные или в рассрочку платежа. Иногда русские писатели оставляют заложника и затем его выкупают. В отношении, так сказать, емкости русские писатели идут непосредственно за купцами, причем и рюмки среднего размера – поменее купеческого и поболее общегражданского – называют у нас писательскими. Некоторые русские писатели пьют до положения риз, но большая часть русских писателей отличается хорошей закалкой и ума не пропивает. Напившись, русские писатели или целуются, или ругаются, а некоторые произносят речи на тему об искусстве или рассказывают про авансы, которые они получили и пропили – или собираются получить и пропить. Замечено между прочим, что суммы этих авансов русские писатели по большей части значительно преувеличивают».
Буфетчик ресторана «Вена»
… в «Капернауме»[26]…
– Скажите, пожалуйста, что и как пьют русские писатели?
– Водку-с. Закуску спрашивают мало. Бывают, которые начинают прямо с пива.
– А вина?
– Не уважают-с. Старые писатели – те, действительно, требовали винца и толк понимали, а у нынешних, кроме водки, никакой продукт не идет.
– И много пьют?
– Пьют зло-с. Злее писателя один только мастеровой пьет-с.
… у Федорова…
«Русский писатель больше у стойки пьет, а на закуску выбирает бутерброд из пятачковых. Некоторые беллетристы припускают в водку пиконцу[27]. Репортеры – те всегда требуют, чтобы пирожки были как огонь горячие, потому что они с морозу и на ходу. Когда писатели с актерами соединяются, мы их за круглый стол сажаем, а то уж очень руками размахивают».
Трактирщик
… у Кюба[28]…
«Русские писатели совершенно не спрашивают шампанского, хотя есть группа писателей, которые ничего, кроме шампанского, не спрашивают даже к раннему завтраку. Ликеры русские писатели спрашивают по большей части такие, каких не существует вовсе. Русские писатели не дегустируют, а пьют залпом. На чай дают щедрее нефтяников, и разве только кораблестроительные инженеры дают на чай щедрее русских писателей».
Официант в дорогом ресторане
… в театральном клубе…
– Ох, русские писатели, эх, русские писатели. Чего только не пьет русский писатель! Вот разве джину не пьет еще и пель-элю не спрашивает. Но и до этого дойдет! Все пьет русский писатель, здорово пьет русский писатель, большой кредит нужен русскому писателю, ибо много может вместить русский писатель.
– А пьют ли русские драматурги?
– И курица пьет, как же не пить русскому драматургу? Но драматург на четвертом месте по емкости. В первую голову идет по емкости публицист, за ним беллетрист, после поэт, а затем уж драматург.
Таковы результаты нашей беспристрастной анкеты. Выводы сумеет сделать сам читатель.
Влад. Азов, Петербург. 1908
IV
Лекция Льва Лурье
Крестьяне в городе
Крестьянки идут на рынок. Около 1870-х годов
Существует такое представление о предреволюционном Петербурге, как о городе, где все читали Александра Блока и разговаривали друг с другом по-французски. Нет ничего более далекого от реальности.
Россия начала XX века – страна по преимуществу крестьянская. Можно сказать, что это страна третьего мира – соотношение между городским и сельским населением здесь такое же, как в тропической Африке: примерно 85-87 % людей живут в деревнях. Если вспомнить «Захара Воробьёва» Бунина или «Мужиков» и «В овраге» Чехова, становится понятно, что русский город и русская деревня – разные цивилизации.
Деревня по преимуществу не умеет писать и читать, впрочем, в грамоте эти люди и не нуждались. Они бывали разве что в соседнем селе на соборном празднике, города не видели. А если, например, попадали в солдаты – русского солдата обязательно учат читать и писать, – то, приехав обратно в деревню, бывшие военнослужащие через несколько лет забывали, как пишутся буквы, потому что в деревне нет даже слова «Булочная».
Уровень жизни деревни медленно повышается в начале XX столетия, но значительно уступает городскому. Поэтому единственным возможным заработком для многих становится работа в городе, отходничество. До революции в Петербурге было построено 15 тысяч домов, большая часть из которых – в начале XX века.
То есть каждый год приходит из деревни сначала артель землекопов
