Лев Трегубов - Эстетика самоубийства
Недаром теоретикам христианства и, в частности, тому же св. Августину, чтобы прекратить массовые самоубийства первых христиан и не остаться без паствы и богатых прихожан, которых они предпочитали убеждать в суетности богатства, а не в суетности жизни, пришлось специально провозгласить самоубийство грехом и слабостью, так как, якобы, при этом нарушается заповедь господня «не убий». Как только самоубийцам был обещан вместо сладостных кущ рая жаркий и вонючий ад, самоубийства резко пошли на убыль. Если бы христианство не додумалось до такой уловки, в настоящее время на Земле, наверное, не было бы ни одного христианина, а каждый новообращенный существовал бы ровно столько, сколько нужно времени, чтобы завязать на веревке петлю и накинуть ее на шею.
Родоначальник немецкой классической эстетики: Иммануил Кант в первую очередь считал прекрасным то, что согласуется с природой наших познавательных способностей. Как следует понимать это не совсем ясное на первый взгляд высказывание знаменитого кенигсбергского мудреца?
По Канту, есть две формы целесообразности в природе — логическая и эстетическая. Эстетическая целесообразность включает в себя то чувство удовольствия или неудовольствия, которое налично в субъекте, когда он находит в эмпирической случайности совпадение или несовпадение со своими познавательными способностями, требующими понятия цели. Эстетика у Канта — наука о «правилах чувственности вообще».
К концу XVIII — началу XIX века развивается понимание эстетики в более узком, специальном смысле, как философии искусства, что нашло свое отражение в работах Гегеля.
Главным достижением гегелевской философской мысли, как известно, является диалектический метод. Все реальные процессы, которые Гегель представил в виде диалектического развития, имеют у него своей основой диалектическое развитие идеи. В основе развития художественной культуры, таким образом, по Гегелю, лежит идея прекрасного.
Для молодого Гегеля идеалом гармонической общественной жизни, воплощением красоты и меры представляется Древняя Греция. Древние греки воплощают для него идеал всесторонне и гармонически развитой личности, и, — как пример того, он приводит (что интересно для нас) знаменитую историю Катона, который после того, как было разрушено все то, что было для него дорого: его мир, его республика, «нашел прибежище для себя в порядке более высоком», то есть покончил жизнь самоубийством. Как видим, для «отца диалектики», по выражению Карла Маркса, самоубийство отнюдь не являлось диссонансом для гармонически развитой и прекрасной личности, которая воплощалась для него в образе «благородных мужей» Древней Греции.
Гегель мечтал о возрождении прекрасного античного мира и полагал, что путь к этому лежит через эстетическое воспитание граждан. Христианской религии он противопоставлял «природную религию» — религию красоты, которая воспитывает у граждан чувство свободы, собственного достоинства, общественной добродетели. Если бы мы спросили у Гегеля (авторам позволено немного фантазии), будет ли самоубийство прекрасным и гармоничным в том случае, если свобода, человеческое достоинство и общественная добродетель, которые он так ценил, грубо попираются и у человека, за неимением другого выхода, остается только етот, что бы он ответил? Не является ли ответом то, что великий мыслитель, которого в XIX веке называли просто Философом и все понимали, о ком идет речь, привел самоубийство Катона как пример гордости и благородства?
Закончим на этом наш краткий исторический обзор, хорошо сознавая его неполноту и эклектичность. Эстетика, как мы уже писали в самом начале, не входит в наши интересы как самостоятельный предмет исследования и выполняет строго подчиненную функцию. Того, что мы рассмотрели, нам кажется вполне достаточным, чтобы сделать некоторые выводы относительно исторической динамики содержания категории прекрасного и возможности ее применения для характеристики явления самоубийства. Мы старались по возможности показать лишь то новое, что вносилось в содержание и понимание прекрасного на протяжении многих столетий различными авторами, философскими и религиозными концепциями и художественными школами.
Попробуем в конце нашего краткого обзора вспомнить, что же считали люди прекрасным в разные времена. Список получится очень длинный. Это — Космос, «Брахман», Единое, Ум, Мировая Душа, Боги, Бог и небесные существа, обожествленное солнце, тотем, весь чувственный мир, явления и предметы окружающего мира, солнце, его свет и сияние, месяц, луна, звезды, золото и драгоценные камни, человек, его внутренняя добродетель, его нравственная личность, животные, предметы, творимые человеком, храмы богов, музыка и т. д., и т. д.
Что вкладывалось в понятие прекрасного? Прекрасное — это благое, доброе, хорошее, соразмерное, целесообразное, соответственное, полезное, пышное, изобильное, плодоносное, разумное, цельное, ясное, сверкающее, сияющее, огромное, возвышающееся, пугающее, сделанное по всем правилам, целомудренное, справедливое, свободное, чувственное и пр., и пр.
Итак, ясно, что понятие прекрасного относительно и зависит от многих факторов (традиций, верований, особенностей национальной психологии, пола, возраста и т. д.), оно изменяется со временем, и нет абсолютной красоты в объективном мире без человека, воспринимающего, изучающего и оценивающего этот мир. Сама по себе «Вселенная не совершенна, не прекрасна, не благородна и не хочет стать ничем из этого, она вовсе не стремится подражать человеку! Ее вовсе не трогают наши эстетические и моральные суждения!» (Ф. Ницше).
Красота есть субъективная, релятивная эстетическая видимость, конкретное содержание которой существенно менялось на протяжении исторического развития человечества. Нет ни одного явления или предмета в окружающем нас мире, который не мог бы попасть в сферу эстетической видимости и, следовательно, не восприниматься как нечто прекрасное. Ни сам человек, ни все его поведение не составляют в данном случае исключения.
И самоубийство как один из аспектов человеческого поведения может быть (и мы это показали, а сейчас перечислим еще раз) не только эстетичным вообще, не только трагичным, ужасным, безобразным и т. д., но и прекрасным.
Самоубийство рассматривалось как нечто прекрасное в Древней Индии и Японии, Древнем Египте и Палестине, Греции и Риме. Можем ли мы не считаться с этими фактами? Если самоубийство на протяжении многих столетий не препятствовало тому, чтобы человека считали мудрым, благородным, честным, храбрым, гордым, должны ли мы и дальше, по-христиански засучив рукава, забивать «осиновые колья» в могилу каждого самоубийцы и брезгливо морщить губы при упоминании о самоубийстве?
Даже некоторые служители церкви еще в начале века понимали это. Епископ Михаил в 1911 году писал, что «в конце концов, лишение самоубийц погребения — кара для близких самоубийц, и несправедливая кара».
Читателю должно быть понятно, что в плане дальнейшего разговора нас не будет интересовать эстетика как область философии, занимающаяся фундаментальными проблемами искусства.
Для нашего исследования важно соотнести феномен самоубийства, конкретные примеры суицидальных актов с важнейшими категориями эстетики: гармония, мера и в конечном счете красота и прекрасное. Но даже если, говоря о каком-то конкретном суицидальном акте, мы воспринимаем его как ужасный, безобразный, то и тогда эти определения оцениваются нами в сопряжении, сравнении с нашими представлениями о прекрасном и воспринимаются как их противоположность, но в любом случае анализ происходит с эстетических позиций. Не случайно Розенкранц посвятил отдельный труд эстетике безобразного. Виктор Гюго не боялся вводить «безобразное» в сферу эстетического, а Де Сантис включал «уродливое» в ряд эстетических категорий.
Оставив философам разрешение спорных вопросов эстетики, противоречия различных школ и течений (в какой науке обходится без этого?), примем как должное основные категории эстетики и качественное своеобразие присущего только человеку эстетического отражения мира. В основе эстетического отражения мира или, если угодно, его художественного познания лежит художественный образ и рождаемое им переживание, чувство.
Сущность эстетического отражения качественно своеобразна. Его можно смело назвать шестым квазиизмерением, которое очень точно и быстро на допонятийном уровне позволяет нам реагировать на окружающий мир и тем самым обеспечивать лучшую приспособляемость в нем. Сущность эстетического отражения мира составляют не действие и не мысль, а переживание, эмоция, образ. И, следовательно, мы можем сделать вывод, что эстетика не есть наука о красоте или о красоте и безобразии; эстетика есть наука об эстетических переживаниях. Вот то общее, что имеется у каждого живущего на Земле человека, независимо от того, жил ли он две тысячи или сто лет тому назад, живет ли он в Нью-Йорке или в российской провинции, раб ли он или президент Соединенных Штатов Америки.
