Валерий Легасов - Авария на ЧАЭС и атомная энергетика СССР
Это была центральная и очень острая задача. Конечно же, проводились измерения уровня загрязнения самой воды.
Сразу же, все эти дни, предлагались различные решения.
Конечно, первое решение, в отработке которого участвовали многие специалисты от Госкомгидромета и контролирующих организаций (а такую активную роль играли организации Минводхоза), — создать стену в грунте, то есть огородить всю территорию, загрязнённую промышленной площадкой ЧАЭС: вырыть необходимые траншеи, забетонировать их и сделать некий такой куб, который ограничивал бы возможность выхода активной воды за пределы этой промплощадки. Для этого первоначально даже была закуплена итальянская техника, которая позволяла бы с высокой интенсивностью вести соответствующую работу. Но затем более точные изыскания, более точные оценки радиационной обстановки на воде, миграции радионуклидов в воде, показали наряду с испытанием самой итальянской техники и оценки её производительности, что это решение не оправдано.
Минводхозом было предложено более эффективное решение, связанное с тем, чтобы всю грязную территорию окружить достаточным количеством — это около 1450 — скважин, часть из которых были бы скважинами разведывательными, в которых бы непрерывно мерилась радиоактивность воды, поступающей в эти скважины. В случае необходимости радиоактивную воду, если бы она там появилась, откачивать соответствующими устройствами, не допуская её прохождения в сторону подпочвенных вод.
Практика потом показала, что это было самое правильное решение, потому что все скважины были построены, и, по данным разведскважин, никакого проникновения радиоактивных вод в глубину практически не было. Поэтому мне, например, до сегодняшнего дня не известно, чтобы хоть раз приходилось воду откачивать по причине ее загрязнённости. Поэтому в грунте стена была построена только на одном участке, наиболее загрязнённом, этим ограничились. Скважины наблюдаются и находятся в рабочем состоянии. Поскольку после выброса часть радиоактивности попала в воду, следующим мероприятием по защите, скажем, Днепровского моря и всего водного бассейна, было построение на всех малых и больших реках защитных дамб, в состав которых входили циолиты — вещества, способные абсорбировать радиоактивные частицы и радионуклиды, если бы они появились на воде.
Такие защитные дамбы были сооружены и свою положительную роль они сыграли. Так что загрязнённость вод нигде не превышала предельно допустимых концентраций.
Надо прямо при этом сказать, что Украинские товарищи вообще первоначально выступили с проектом создания обводного канала, который бы все воды Припяти уводил от Днепровского моря. Это миллиардное по стоимости сооружение. Такой канал должен был проходить по территории Белоруссии. Он должен был бы стоить очень дорого. Но, конечно, он бы гарантировал, что никакие бы загрязнённые воды не попали в Киевское море. Но была создана комиссия с товарищем Воропаевым во главе. Она самым тщательным образом оценила ситуацию. Ещё до работы этой комиссии мне было поручено сделать оценку этого проекта. На основании самых простых оценок, которые мне удалось сделать, оказалось, что это мероприятие избыточно, так как система скважин, система дамб, а значит, естественно, обмен активности между водой и илами, находящимися на дне, не должен создать сколько-нибудь серьёзной угрозы для Днепровского моря. Но затем комиссия провела все эти работы более тщательно и пришла к такому же выводу. Поэтому предложение не было принято, и практика показала, что это мероприятие было бы экономически не целесообразно и не принесло бы никаких дополнительных выгод с точки зрения защиты Днепровского бассейна.
Киевляне в это время приняли правильные меры. Они стали готовиться к возможности использования другого источника воды из Днестра для питания города и всячески развили работы по созданию дополнительных артезианских скважин. В этом случае, если бы Днепровские воды оказались загрязнёнными радионуклидами выше допустимых концентраций, город мог бы питаться другими источниками воды. Вся приготовительная работа прошла очень быстро, очень организованно. Но практически пользоваться ею не пришлось. Так как ни до весеннего паводка, ни после него воды Днепровского бассейна не содержали загрязнений, превышающих предельно допустимых концентраций, которые как‑то бы угрожали здоровью людей. Из этого следует, что вообще никаких загрязнений в бассейне рек не происходило.
Да, в первые дни на отдельных участках водных бассейнов в отдельных пробах воды содержалось до 10-8 кюри на литр. Во‑вторых, загрязненными оказались илы, в том числе и в Днепровском бассейне. Наиболее сильно были загрязнены илы в пруде‑охладителе, рядом с ЧАЭС, и дальше по течению Припяти и по течению Днепра. Содержание радионуклидов в илах было существенно повышено и на сегодня. Но, к счастью, природа устроила так, что радионуклиды — отдельные частицы — в илах удерживаются достаточно прочно. Сейчас ведётся тщательное изучение вопроса, не попадает ли какая‑то часть этой радиоактивности, закреплённой в илах, в живые организмы, живущие в реках. Оно будет вестись достаточно длительный срок.
Первые выводы такие, что донные рыбы какую‑то часть радиоактивности в себе, конечно, несут, но каких‑то тревожных симптомов не обнаруживается. Вынос талыми водами различного загрязненного радиоактивными элементами мусора (щепы, хвои, которая опала в заражённом лесу) на побережье и малых, и больших рек мог привести к довольно значительным поражениям радиацией. Поэтому проблема защиты рек от попадания вот этих грязных предметов представляла собой большую проблему, и тут Советская армия сыграла большую роль в том, чтобы минимизировать возможность попадания этих загрязненных предметов в реки и решить проблему уборки таких загрязненных участков.
Участие Советской Армии
Коль я заговорил уже об армии, последовательно нужно сказать, что с того момента, когда Советской Армии была поручена организация работ — а круг работ был очень велик, но введенные химвойска прежде всего должны были заниматься работой по разведке и определению территории загрязненности, — на плечи армии были возложены работы и по дезактивации на самой станции, и по дезактивации деревень, поселков и дорог в 3-километровой зоне. Они провели колоссальную работу.
Летом 1986 года одной из основных проблем стало не допустить распространение загрязнённой пыли на большие расстояния. Отдельные исследователи предлагали различные составы по пылеподавлению. Для этого испробовался большой спектр химических составов, которые способны были бы закрывать загрязнённые участки, пропуская через себя воду, но не допуская заметного пылевыноса. Создание таких составов, их испытания и организация работ по их введению на больших площадях, — вся эта работа легла на плечи армии. Организовывалась она очень тщательно. Огромную работу провела армия по дезактивации города Припяти. Где‑то в районе конца августа, в сентябре, в октябре город оказался в таком состоянии, что можно было бы его сохранять, можно было бы в нем находиться. Это не значит, что город мог быть обитаемым нормально, но то, что этот город уже не представлял собой особой опасности — это заслуга сентябрьских и октябрьских операций армии.
Конечно, в дезактивации помещений первого и второго блока при подготовке к пуску армейские части приняли самое активное участие. Дезактивация внутренних помещений, уборка территории, уборка крыш проводились чрезвычайно активно и в непростых условиях с соблюдением таких требований, чтобы ни один из участвующих в этой работе солдат или офицер не получил дозовой нагрузки, превышающей, первоначально, 25 бэр. Потом эта доза была снижена. За этим наблюдали. Хотя, конечно, были и досадные такие и смешные и горькие случаи, которые мне приходилось наблюдать своими глазами.
К числу таких досадных случаев относилась, например, ситуация, при которой группа работающих солдат имела только у своего старшины или офицера единственный дозиметрический прибор, и количество дозовых нагрузок, которые получал тот или иной солдат, определялась его командиром. Это были не частые, а редкие случаи, но они были. Когда командир хорошо работающему солдату ставил больше дозовых нагрузок, как стимул, что ли, к работе и как возможность быстрее закончить пребывание в этой зоне, а плохо работающему ставил меньше дозовые нагрузки. Но когда это было замечено, устраивался скандал. Все, конечно, менялось, но такие случаи, к сожалению, были.
Мне ни разу не удавалось быть свидетелем какого‑то случая, когда призванные в СА специалисты или просто любые граждане СССР как‑то пытались монтировать свои работы или чувствовали себя насильственно привлеченными к трудным и опасным работам. Может, такие случаи где‑то были, но мне их ни разу наблюдать не удалось. Наоборот, мне самому приходилось несколько раз выходить на довольно опасные участки 4‑го блока, для того чтобы уточнить данные разведки или для того чтобы представить себе возможный фронт работ для тех или иных операций, и в помощь всегда приходилось брать солдат. Всегда, когда мне приводили какую‑то группу солдат, я объяснял условия, в которых они будут работать, и что я хотел бы идти на эту работу только с теми, кто добровольно может помогать мне. И ни разу не было — а такие работы случались часто, — когда кто-нибудь, как это говорится, остался в строю, а не сделал шаг вперед, чтобы войти в нашу научную команду и помочь нам в проведении самых разных, иногда действительно непростых работ. И здесь солдат не отличался от гражданского человека, который участвовал в этих работах.
