Ганс-Ульрих фон Кранц - Свастика во льдах. Тайная база нацистов в Антарктиде.
Сыну он говорил то же самое. В ответ на просьбы рассказать что–нибудь из боевого прошлого отец мог часами говорить о духе товарищества, царившем среди экипажа подлодки, о смертельном риске, связанном с атакой больших американских конвоев, об удачном потоплении трех кораблей, которые были на счету у его лодки… О своем последнем походе говорил мало и скупо; рассказывал только, что приплыл в Аргентину, поскольку не хотел терпеть унижения от победителей в своей разгромленной стране.
Именно так объясняют современные исследователи мотивы тех капитанов, которые прорывались в Южную Америку после поражения Германии. Нежелание сдаваться врагу, стремление доплыть до дружественных берегов. Впрочем, о каких «дружественных берегах» могла идти речь? И Бразилия, и Аргентина входили в состав антигитлеровской коалиции. Конечно, сдаться аргентинцам —это совсем не то, что сдаться англичанам или русским, но суть от этого не меняется. И тем не менее за весну–осень 1945 года в латиноамериканских портах капитулировали 7 германских субмарин. Еще одну обнаружили два года спустя в уединенной бухте — она была покинута экипажем.
Между тем число тех подводных лодок, которых недосчитались победители после капитуляции Германии, гораздо больше и приближается к 100 единицам. В первую очередь, это были новейшие субмарины XXI и XXII серий. Принято считать, что все они были затоплены своими экипажами. Так ли это? Конечно, после поражения моряки могли потопить часть флота, чтобы он не доставался врагу. Однако никто и никогда не видел моряков с этих самозатопившихся субмарин. Остается предположить, что экипажи предпочли остаться на борту своих подлодок, однако столь массовое самоубийство попросту неправдоподобно.
Подводная лодка не иголка в стоге сена, потеряться не может. Значит, в момент капитуляции Германии более ста субмарин снялись с якоря и двинулись в неизвестном направлении. Куда? Очевидно, на юг, в Антарктиду…
Секретное совещание
Историки вряд ли смогут сообщить вам что–нибудь о совещании у Гитлера 21 апреля 1939 года. Просто потому, что это мероприятие, состоявшееся на следующий день после юбилея фюрера, проходило в обстановке строжайшей секретности. Я сам разыскал сведения о нем лишь с большим трудом — и то потому, что знал, что именно хочу найти.
Совершенно очевидно, что экспедиция, организованная с таким размахом и увенчавшаяся весьма серьезным успехом, не могла не обсуждаться у Гитлера. Судя по всему, происходить это должно было непосредственно после возвращения Бормана и Ритшера на родину — а «Корморан» вошел в Бременский порт 18 апреля. Два других судна отделились от него еще в центре Атлантического океана, и каждое отправилось к родным берегам отдельным маршрутом, чтобы не вызывать излишних подозрений.
График совещаний у Гитлера известен достаточно хорошо, их повестка дня — тоже. Однако ни одно совещание второй половины апреля 1939 года никоим образом не затрагивало вопрос Антарктиды. Я изучил график подробнее — и поразился отсутствию утреннего совещания 21 апреля. Может, это объясняется юбилеем, отпразднованным накануне? Но Гитлер, как известно, был абсолютным трезвенником. При этом своей привычке проводить утренние совещания фюрер не изменял никогда. Что же заставило его сделать это 21 апреля?
Может, на это время было назначено какое–то другое, более важное мероприятие? Но никаких следов подобного мероприятия мне обнаружить не удалось. Да, на 15.00 у Гитлера была назначена встреча с представителями деловых кругов, но до этого момента ничего серьезного не предполагалось. Оставалось предположить одно: совещание все–таки имело место, но его повестка дня была настолько секретной, что оглашать ее не представлялось возможным. О чем могла идти речь, кроме антарктической экспедиции? Для пущей надежности я проверил, где в этот момент находились Борман, Гесс и Ритшер. Выяснилось, что в утренние часы 21 апреля все они пребывали в Берлине и ни в каких посторонних делах замечены не были.
Лишь некоторое время спустя мне совершенно случайно попал в руки отрывок протокола этого совещания. Встреча была настолько засекреченной, что на ней не присутствовали ни секретари, ни стенографистки; все происходившее записывал лично Гесс. Кроме него, в совещании принимали участие Борман, Ритшер, командир подводного флота рейха Дениц и, конечно же, сам Гитлер. Речь шла о дальнейших перспективах освоения Ледяного континента. Позволю себе процитировать этот документ.
Денниц. Я не считаю, что мы должны направить туда целый подводный флот. У рейха пока еще очень мало подлодок и, выделяя слишком много кораблей для проекта А, мы тем самым ставим под серьезную угрозу нашу обороноспособность на случай европейской войны. Заявляю вам со всей ответственностью: если «Нептуния» не начнет работать на наш подводный флот, я не смогу прервать атлантические коммуникации Британии.
Гесс. Есть вещи более важные, чем трансатлантические коммуникации. Дениц, вам пора перестать мыслить обыденными категориями. Именно из–за такого мышления Германия проиграла прошлую войну. Сегодня мы находимся на пороге контакта с неизвестной ранее цивилизацией, которая, судя по всему, значительно превосходит нас по уровню технического развития. Если мы сможем поставить ее технику себе на службу, мы выиграем любую войну.
Гитлер. Капитан Ритшер, выскажите ваше мнение.
Ритшер. Осмелюсь сказать, мой фюрер, что я целиком и полностью разделяю точку зрения партайгеноссе Гесса. Экспедиция принесла ошеломляющие результаты. Вопреки расхожим представлениям, Антарктида вполне пригодна для жизни, и мы можем превратить ее в нашу колонию. Думаю, партайгеноссе Борман согласится со мной.
Борман. Кивает головой.
Дениц. Мой фюрер, я не понимаю, зачем нам нужны колонии на другом конце земного шара, в стране вечной мерзлоты? По–моему, Африка или Россия подойдут гораздо больше.
Гитлер. Господин адмирал, вы решительно отказываетесь понимать суть нашего начинания. Антарктида — не просто кусок камня, покрытый льдом. Это прародина человечества. Я, конечно же, имею в виду истинное человечество, арийскую расу. Судя по всему, господин Готт прав, и потомки арийцев, чья кровь не пережила смешения с низшими расами, до сих пор населяют эту кажущуюся безжизненной землю. Конечно, для нас мало славы в том, что мы вынуждены будем признать себя бастардами, плодами смешения рас в сравнении с этими совершенными сверхлюдьми. Но насколько глубже будет наш позор, если первыми в контакт с арийцами вступят наши враги — англичане, американцы или русские! Меня бросает в дрожь, стоит лишь мне подумать об этом] И чтобы избежать такого позора, я готов пойти на все. Если потребуется отправить десять лодок, я отправлю десять лодок. Если потребуется отправить двадцать лодок, я отправлю двадцать лодок. Если потребуется отправить тридцать лодок, я отправлю тридцать лодок! Если это потребуется, я пошлю в Антарктиду весь подводный флот рейха! Вы слышите, Дениц?! Весь!!!
Дениц. Как прикажете, мой фюрер.
Гитлер. Мои генералы и адмиралы никогда не были в состоянии оценить размах моих проектов. Они всегда роптали. Они роптали, когда я рвал позорный Версальский мир, когда я возвращал войска в Рейнскую зону, когда я возвратил в состав рейха Австрию и Судеты. И всегда оказывался прав я, а не они! Я приказываю: к осени текущего года подготовить более масштабную экспедицию. Исследовать весь Антарктический полуостров, а также территории, находящиеся к востоку, западу и к югу от него. Свяжитесь с аргентинским правительством и попросите предоставить базу на Огненной земле. Руководителем проекта А продолжает оставаться партайгеноссе Гесс.
Гесс. Будет выполнено, мой фюрер!
Гитлер. Дениц, приказываю вам задействовать военно–морскую разведку для решения важнейшей задачи. Мы должны знать все — я подчеркиваю: все! — планы противника, касающиеся Антарктиды. Незваные гости нам не нужны.
К сожалению, в попавшем мне в руки отрывке нет протокола начальной части совещания, где Ритшер, очевидно, докладывал о ходе и результатах экспедиции. Думаю, оттуда можно было бы почерпнуть немало интересной информации. Однако и доставшийся мне фрагмент позволял сделать весьма интересные выводы. Оказывается, Гитлер планировал продолжать колонизацию Ледового континента, причем рассчитывая, в первую очередь, на встречу с его коренными обитателями. Несмотря на то, что до сих пор эти попытки не увенчались успехом — то ли прав был Вебер, и они давно вымерли, то ли они просто не хотели идти на контакт — фюрер отлично понимал: тот, кто первым получит доступ к тайнам неведомой цивилизации, станет обладателем мощнейшего козыря в борьбе за господство над миром. О том, что антаркты могут начать играть не по его правилам, Гитлер и не задумывался: такая постановка вопроса была для него непривычной.
