Владимир Сапрыкин - Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей

XIX век – особая эпоха в развитии русской национальной культуры, чаще всего называемая «золотым веком». Это было время небывалого взлета художественной литературы, музыки, живописи, театра, естественных и гуманитарных наук. На широкую публичную арену вышли многочисленные общественно-политические течения: в начале столетия декабризм; в 40-е годы западничество и славянофильство; в 50–60-е – либерализм; во второй половине века – народничество; в 60–70-е – почвенничество (как особый тип сознания и идеологического течения); в 80–90-е годы – возникает самостоятельная русская социалистическая мысль и русский марксизм; на рубеже XIX–XX вв. в России появляется ленинизм, который будет назван марксизмом эпохи империализма и пролетарских революций, крушения колониализма и победы национально-освободительных движений, эпохи перехода человечества от капитализма к социализму и строительства коммунистического общества.

Об этом историческом периоде создан поистине «Монблан» научной, художественной, публицистической литературы, освещающей, казалось бы, все магистральные пути и «проселочные» дороги развития общественной мысли, в том числе становление ценностных отношений и возникновение аксиологических взглядов. На первый взгляд, об этом времени невозможно говорить с позиции «потерянных», «забытых ценностей»… Увы, в действительности дело обстоит еще хуже, чем с русским Средневековьем, ценностную парадигму которого восстанавливал и защищал А. И. Клибанов (один из моих научных наставников в аспирантские годы). О XIX столетии, если не в целом, то о важнейших его свершениях впору сегодня говорить как о ценностях, сознательно и целенаправленно вычеркнутых и вычеркиваемых представителями определенных мировоззренческих и политических ориентаций. Талантливый русский философ, блестящий знаток эпохи Просвещения и революционно-демократического движения в России Владимир Федорович Пустарнаков (1934–2001) в конце своей жизни с горечью и болью писал: «И почему нам, живущим в светском, претендующем на демократичность государстве, нужно уступать нынешним пропагандистам ура-патриотизма, апологетам русской религиозной философии, которые пытаются вычеркнуть из истории отечественной философии “обиженных” в недавнем прошлом славных сынов России, ее настоящих просветителей в любом смысле этого понятия?»[52]

О каких настоящих просветителях и их философском наследии ведет речь В. Ф. Пустарнаков? Родоначальником русского Просветительства он называет В. Г. Белинского, который доказывал, что спасение России – в успехах цивилизации, просвещения, гуманности, в пробуждении в народе чувства человеческого достоинства, в обеспечении прав и законов, соответствующих здравому смыслу и справедливости, в гарантиях личности, чести и собственности, в сближении сословий между собой и т. д. Расцвет русского Просветительства падает на 40–60-е годы XIX в., когда воспарила гениальная мысль А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева, Н. П. Огарева, их соратников и единомышленников. Именно их и пытаются вычеркнуть из российской истории, а если не получается, то представить эти великие имена и их философское, литературное наследие в окарикатуренном, отталкивающем виде. «Герцен оказал огромное влияние на русскую, а отчасти и на европейскую культуру, – читаем мы в православном издании под названием “Фома”. – Правда, влияние это было неоднозначным. С одной стороны, Герцен задавал очень высокий, можно даже сказать, преувеличенный этический (он же и аксиологический. – В. С.) стандарт, с другой – его влияние оказалось в итоге разрушительным. <…> Созданное им сочетание этического радикализма и атеизма оказалось в русской истории не только очень живучим, но и крайне разрушительным. Все произошло по хрестоматийной фразе Ленина:“Декабристы разбудили Герцена, Герцен развернул революционную агитацию”»[53] (выделено мной. – В. С.).

В этом неприятии не только Герцена, который «сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени»[54], но и всех революционных демократов (Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и др.) ура– и монархопатриоты из православного стана удивительно единодушны с ультралибералами. Расходясь во множестве частных взглядов на сущее, в том числе и в определении приоритетности ценностей, они единодушны в своем антикоммунизме. Православный «Фома» хулит Герцена, а воинствующий либерал Ю. С. Пивоваров (академик, директор Института научной информации по общественным наукам РАН) с нескрываемым удовольствием «опускает» Чернышевского, называя его «серьезно-скучно-тупым» и «похотливым». При этом признает, что «ныне стало модным надсмехательство над Николаем Гавриловичем»…[55] Надсмехательство, откровенное зубоскальство российских «рыцарей языкоблудия» – это проявление их бешеной «контрреволюционности» (Ленин), которая поистине не знает границ. Как сообщили СМИ, Дом-музей Н. Г. Чернышевского, основанный в 1918 г. его сыном Михаилом, а с 1920 г. декретом В. И. Ленина объявленный национальным достоянием, под угрозой уничтожения. Праправнуку великого мыслителя Павлу Васильевичу Чернышевскому, живущему на территории старинной усадьбы, известный саратовский предприниматель (В. Кайнов) заявил: «Вот тут я хочу построить дом, а твою халупу сломаю». В ответ на отказ принять «отступные» пошли угрозы…[56]

Либералы и монархопатриоты ненавидят русских революционных демократов прежде всего за социальное содержание и социалистические тенденции их мироощущения и миропонимания, за литературные, научные и публицистические труды, «до краев» наполненные социалистической проблематикой. Исходная ценностно-смысловая установка революционных демократов – найти новую общественную форму свободного объединения людей, коренным образом отличную от принудительного их объединения в рамках феодально-средневекового строя, но в то же время и отличную от форм, предлагаемых индивидуалистически ориентированными буржуазными идеологами, предпочтение революционерами общего блага, общего интереса сравнительно с благом, интересом частным – не могли не вести к появлению идеи социализма. «Идея социализма, – писал В. Г. Белинский, – стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегой веры и знания. Все из нее, для нее и к ней. Она вопрос и решение вопроса. Она (для меня) поглотила и историю, и религию, и философию»[57]. Такой идея социализма была и для А. И. Герцена, Н. П. Огарева, М. В. Петрашевского, Н. Г. Чернышевского, их друзей и единомышленников.

В наши дни, когда буржуазная контрреволюция стала реальностью, а реставрация капитализма идет вширь и вглубь, их либеральные апологеты стремятся представить социализм в СССР явлением случайным, не имеющим исторических корней и предшественников. Это словно им 15 ноября 1864 года, то есть 150 лет тому назад, А. И. Герцен отвечал: «Социалист я не со вчерашнего дня. <…> Не мы перенесли на народ русский свой идеал, и потом, как это бывает с увлекающимися людьми, сами же стали им восхищаться, как находкой. Мы просто встретились. События последних годов и вопросы, возбужденные крестьянским делом, открыли глаза и уши слепым и глухим. С тех пор, как огромная северная лавина двинулась и пошла, что б ни делалось, даже самого противуположного в России, она идет от одного социального вопроса к другому»[58]. А вопросы той давней, царской, эпохи, как и нашей теперь, контрреволюционной, криминально-капиталистической, хорошо известны: «Кому на Руси жить хорошо?»; «Кто виноват?»; «Что делать?»…

Эти социальные вопросы, шедшие и идущие из глубины народной толщи, определяли ценностно-оценочное содержание философской, исторической, политической, аксиологической мысли революционных демократов XIX века. Вот некоторые из их выводов:

• всемирная история – это процесс «очеловечивания» племен и народов, накопления в них «человеческого», общего всем людям, изживания «звериного и безобразного», процесс реализации «всегда присущей человеческой натуре возможности очеловечиться» (Белинский);

• «понятие о прогрессе как источнике и цели исторического движения, производящего и рождающего события должно быть прямым и непосредственным выводом из воззрения на народ и человечество как идеальные личности» (он же);

• «благо человека есть общая норма для оценки всех фактов общественной и нравственной жизни, общий принцип всех нравственных и общественных наук» (Чернышевский);