Эрик Чемберлин - Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура
Все подробности держались в строгом секрете до того часа, когда после трех дней скромных трапез привилегированных гостей не ввели в огромный Отель-дела-Салль. Дело было в январе, и зал был залит морем света от бесчисленного количества свечей и факелов. Слуги, одетые в сумрачные черные или серые ливреи, оттеняли золото и багрянец, атлас, бархат и парчу нарядов гостей. Стояли три стола, накрытые шелковым дамаском, каждый огромных размеров, потому что они должны были также служить сценой. Задолго до начала самого пира обедающие прогуливались по залу, любуясь, так сказать, сопутствующими зрелищами. На столе герцога возвышалась модель церкви с колокольней, где находились четверо музыкантов. На том же столе разместился корабль с полной оснасткой и командой. Еще на нем был фонтан из стекла и драгоценных камней. Огромный пирог вмещал 28 музыкантов. Механические звери скользили по изящно сделанным лесам. Актеры изображали ожившие пословицы. Во время трапезы угощение спускали с потолка, но вряд ли гости могли, не отвлекаясь, насладиться хотя бы одной переменой блюд: каждая сопровождалась 16 интерлюдиями: выступлениями жонглеров, певцов, акробатов, посреди зала была даже разыграна соколиная охота с живыми птицами. На настоящей сцене представили сложную постановку «История Язона», с огнедышащими драконами, быками и вооруженными воинами. Но все это явилось лишь прологом к центральному шедевру: мольбе Константинополя о помощи. Одетый сарацином великан появился, ведя за собой слона, на спине которого восседала женщина в трауре. Она изображала Церковь, приехавшую к герцогу слезно просить о помощи ее утраченному городу. После погребального песнопения вышел герольд с живым фазаном в руках. У рыцарей существовал давний обычай: закреплять нерушимую клятву поеданием птицы, считавшейся благородной (павлина, цапли или фазана). Символический обряд был в этом случае несколько изменен, и после клятвы освободить Константинополь птицу отпустили на волю. Торжественное собрание завершилось балом.
Шахматы и кости, состязания в стрельбе из лука, теннис, карты и игра в мяч, пение и азартные игры — все это были излюбленные придворные развлечения того времени (см. рис. 24).
Даже самый просвещенный правитель без раздумий захватывал большие куски земли для собственных нужд. Подданные такого жесткого государя имели все основания проклинать пережитки варварских утех. Чтобы сохранить будущую добычу для охоты, принцы вводили суровейшие законы, даже назначая смерть тем, кто незаконно убивал охраняемую дичь. Птицы и звери процветали, разоряя или поедая посевы, причиняя гораздо больше вреда, чем одна охота. Государь охотился не в одиночку: он мог решить провести несколько дней в облюбованном им уголке страны, приводя с собой большую свиту и решая государственные дела прямо в поле.
Ночные пиры и танцы сменялись дневными азартными забавами, что являло один из нагляднейших контрастов общественной жизни того времени. Неподалеку от сверкающего огнями охотничьего домика, где веселились и пели, стояла убогая хижина крестьянина, откуда, в сущности, и брались средства на утехи богачей.
Глава 3
Купец
По внешнему виду трудно было отличить богатого купца от правителя. Одевался он в шелка и меха, дом его был богато обставлен и украшен недавно приобретенным гербом, он распоряжался жизнью сотен или даже тысяч людей… То есть он стал новой силой в обществе. Некоторые купцы превращались в настоящих правителей. Так, Медичи занимались торговлей и финансами. Впрочем, другие, как, например, Фуггеры из Аугсбурга, предпочитали реальную власть ее мишурному обличью, походя возводя на престол и низвергая принцев, то есть это было частью их финансовой деятельности. Купцы Ганзейского союза деспотически правили в дюжине городов, разбросанных по всей Европе. Когда-то европейские короли надменно требовали денег и у презренного ростовщика, выплачивая или не выплачивая долг по своему усмотрению. Теперь ростовщик преобразился в купца и банкира и заседал за столом совета, диктуя королям государственную политику.
Средневековая торговля велась главным образом между городами. Купцы перевозили товары из одного города в другой, являясь кровотоком в циркуляции, то бишь обращении, средств. Феодальная система сильно сдерживала торговлю, так как не существовало никаких побудительных причин, заставляющих крепостного или работника производить товаров больше, чем требовалось для его собственных нужд и нужд его господина. Каждая местность была самодостаточной, производя то, что ей нужно. Изделия кузнеца, колесника или крестьянина путешествовали всего на несколько миль от места своего изготовления. Пшеница — один из немногих объемных, но относительно дешевых продуктов, с которыми купец имел дело. Он всегда мог рассчитывать, что если не в одном, так в другом конце Европы будет голод и он сумеет хорошо на этом нажиться. Следовало учитывать трудности перевозки и стоимость транспорта. Ведь все товары доставлялись по суше вьючными животными, что в четыре раза превосходило стоимость водной транспортировки. Поэтому торговля шла вдоль крупных европейских рек, и скоро скромные склады по берегам Рейна, Роны и По превратились в богатые и могущественные города. Они обеспечивали безопасность торговли и средства для нее, а взамен брали большую часть прибыли в форме различных таможенных пошлин. Однако грузоподъемность речных судов, хоть и превосходила возможности вьючных перевозок, тоже была ограниченной. Купцы обнаружили, что наибольшую выгоду приносят товары, которые невелики по объему, но имеют большую ценность, как то: шелк, шафран, пряности с Востока, воск из России, квасцы с Балкан. Европа была христианским континентом, и бесконечное число дней в году, когда запрещалось есть мясо, привело к расцвету торговли рыбой, главным образом северной сельдью. Могущественная Ганза обязана своим происхождением именно этому скромному продукту. С юга на север везли вино. Шерсть отправлялась с овцеводческих ферм к прядильщикам и ткачам, от них к портным, создавая огромные богатства отдельным лицам, городам и целым странам. Торговля предметами роскоши с Востока была крепко зажата в руках генуэзцев и венецианцев. Шелка, в которые одевались богачи, жемчуга, сиявшие на груди их дам, пряности, оживлявшие вкус повседневной пищи, совершали невероятные путешествия по морю и суше. Великим рынком Востока являлась Индия. Там арабы грузили шелка и перец, жемчуг и муслин и отправлялись в плавание к Персидскому заливу и Ормузу. Оттуда караванами их везли в Багдад, место пересечения и встречи Востока и Запада. Багдадский купец, описывая свою деятельность, рисовал картину огромной паутины коммерции, контролируемой его родным городом: «Я везу серу из Персии в Китай, китайский фарфор в Грецию, греческую парчу в Алеппо, стекло из Алеппо в Йемен и йеменские ткани в Персию». Товары для Запада шли из Багдада в Тир или Антиохию, где уже ждали их венецианские или генуэзские галеры, чтобы везти в Европу.
Экзотические восточные товары и более скромные и скучные европейские в конце концов встречались на какой-нибудь из многочисленных ярмарок, разбросанных по всему континенту. Наверное, важнейшими были ярмарки, расположенные во Фландрии (в одном Брюгге записалось больше тридцати «наций»). Большая часть последующего богатства Нидерландов проистекала именно отсюда. Во всех странах были города, где постоянно проводились эти ярмарки: Шампань и Бри во Франции, Стаурбридж и Смитфилд в Англии, Севилья в Испании, Лейпциг в Германии и, наверное, самый большой из них Нижний Новгород в России. Большие ярмарки казались временными городками с улицами из мелких и крупных лавок, занятых каким-то одним видом торговли. Там были кожа и ткани, высоко ценившиеся шелка, парча и бархаты. В другом месте продавались пряности, вина, разные пищевые продукты. Очень важной фигурой на ярмарке был меняла, ведь здесь обращалась валюта всех европейских стран, а купцу было выгодно увезти плату в денежных единицах своей страны. В конце ярмарки давался некоторый срок для улаживания расчетов и сведения счетов. Купцы несли совместную ответственность за кредит, предоставленный соотечественникам. Так, например, если венецианец уклонялся от уплаты долгов, выплату производила вся венецианская «нация» на следующей ярмарке. Такая система обеспечивала высокую надежность платежей.
Ярмарки вносили яркость и веселье в монотонную жизнь горожан, и, естественно, там, где собирались толпы, готовые потратить деньги, тут же находились желающие эти деньги выманить. Жонглеры, скоморохи, певцы, астрологи, люди с хорошо подвешенным языком, торгующие универсальными снадобьями, проповедники, призывающие громы небесные на головы грешников, фокусники, силачи, воры… все находили здесь применение своему искусству. Обычно ярмаркой управлял некий властный комитет. На торговлю надо было получить разрешение, а если в нем отказывали, то все равно выгода от торговли значительно перевешивала штраф за незаконную деятельность. В конечном итоге зрелищность стала затмевать коммерцию, но даже сегодня по всей Европе проходят специализированные ярмарки. Кроме экономического и развлекательного значения, ярмарки выполняли важную социальную функцию: на них выявлялось общественное мнение Европы. Благодаря им умные и знающие люди с разных концов континента регулярно встречались и, завершив дела, обменивались новостями и суждениями о том и другом, о состоянии общества. Именно такими официальными путями духовные ценности Италии эпохи Возрождения проникли в Европу.
