Екатерина Гаджиева - Страна Восходящего Солнца. История и культура Японии
Развитие поэзии совпало и с развитием прозы, которой все же не удалось достичь тех вершин, каких достигла поэзия. Кроме того, танка включались и в прозаические произведения, а иногда и вовсе были написаны полностью в стихах, сохранив от прозы только название жанра — «моногатари» (повесть), — да схему развития сюжета. Вообще первоначально прозаические вставки в поэтический текст служили своего рода пояснением к тому, что описывалось в стихах, но уже довольно скоро проза уходит с второстепенных позиций и начинает играть самостоятельную роль. Одним из первых памятников подобного жанра стала «Повесть о старике Такэ-тори» («Такэтори-моногатари»), написанная неизвестным автором примерно в середине IX века. Следующим этапом развития японской прозы стала «Исэ-моногатари», представляющая собой описание жизни одного из уже упомянутых «шести гениев поэзии» — Ари-вара Нарихира. В 125 маленьких отрывках повести рассказывается о его любовных похождениях, творческих взлетах и падениях, успехах при дворе, во всей полноте раскрывая нам образ этого прославленного поэта. Уже в следующем произведении «Ямато-моногатари» проза и поэзия как бы меняются местами: теперь поэзия служит для дополнения прозаического повествования, для его украшения и более полного выражения чувств, испытываемых героями. Еще одним направлением развития японской литературы стало появление и развитие романа, первым памятником которого стал роман «Гэндзи-моногата-ри», написанный придворной дамой Му-расакй и представляющий собой бесценный источник для знакомства с придворным бытом и Нравами XI века. Сюжет представляет собой описание жизни одного из незаконнорожденных сыновей императора Гэндзи, охватывающее почти 70 лет его жизни и жизни страны. Количество героев огромно и составляет более 300 персонажей. Это произведение стало настоящей энциклопедией японской культуры указанного периода, поражая объективностью и некой даже беспристрастностью описания событий. Иную сторону жизни общества нам раскрывает произведение другой японской писательницы — Сэй-Сёнагон — «Записки у изголовья», в котором представлены переживания придворной женщины, а также ее оценка происходящих событий. По своим жанровым характеристикам «Записки у изголовья» очень близки зарождающемуся жанру дневниковых записей, который был очень популярен в то время. Своеобразная манера письма, при которой записывалось все, что думалось и переживалось, подарила название этому жанру — дзуйхицу, что значит «следом за кистью». Именно в этой манере написано другое значительное произведение — «Дневник стрекозы». В руках женщин-писательниц и поэтесс дневники раскрывают тонкий и противоречивый мир душевных переживаний хэйанской женщины. Дневники были весьма популярны среди придворных дам, именно поэтому хэйанский период развития японской литературы нередко называют «литературой женщин».
Живопись
Первоначально японцы не имели собственной живописи, а потому заимствовали уже выработанную технику изображения на шелке и бумаге с континента. Постепенно приемы совершенствовались, а в изображениях стали появляться специфические японские черты. Большое применение живопись нашла в религиозных схематических изображениях — мандала. Значительных успехов японские мастера достигли в создании одного из известнейших памятников — «Рёкай-мандала», выражающего милосердие всех Будд — создателей мира. Мандалы писались золотом и серебром на плотном шелке красного или фиолетового цветов. Весьма распространен был стиль мёо, служивший для изображений божеств, охраняющих буддистское учение. Традиционно им придавали грозный облик, что и стало отличительной особенностью этого стиля. Портретная живопись была развита слабо: среди дошедших до нас живописных портретов можно найти лишь изображения проповедников буддизма и основателей школ, что свидетельствует о небольшом распространении светской живописи на данном этапе.
Больше была распространена живопись не на шелке, а на стенах. Свидетельством тому служат многочисленные изображения Будды Амиды в храмах дзёдо. Кроме храмов настенная живопись широко применялась для украшения светских жилищ. Появляются даже специальные объединения профессиональных художников, что свидетельствует о высоком престиже этой профессии и ее хорошей оплате. В быту все больше распространяются разрисованные ширмы, бумажные перегородки в японских жилищах. Чаще всего на них изображали различные пейзажи, но встречаются и росписи на исторические темы, а также просто декоративные узоры, полные символизма и глубокого эстетического понимания природы.
Еще одной сферой распространения живописи стала специфическая японская манера иллюстрации свитков с записями художественных произведений. Это направление получило название «эмакимоно», а художники, владевшие им, очень ценились среди представителей знати. Появляются даже вертикальные свитки «какэмоно», предназначенные не для чтения, а для украшения стен, для любования искусством мастера. Наиболее значимым периодом развития данного типа живописи стали иллюстрации знаменитой «Повести о Гэндзи», выполненные столь искусно, что, даже не читая повести, можно проследить все события, одновременно наслаждаясь совершенством исполнения рисунков. Постепенно искусство иллюстрации переродилось в другое специфически японское направление — японскую графику, воплощенную в лучших работах японских мастеров каллиграфии. Здесь важно уточнить отличие от европейского понимание каллиграфии. Если для жителей Европы это искусство красиво писать, то для японского народа красота каллиграфии заключена в процессе: плавных линиях, движениях кисти, игре цветов и других тонкостях, подчас недоступных европейскому сознанию.
Прикладное искусство
Развитие государства, рост благосостояния придворной аристократии требовали изготовления все большего количества предметов роскоши. В связи с этим мощный толчок получило развитие прикладного искусства. Достигается совершенство техники лакировки изделий. На первое место выдвигается национальный японский стиль маки-э, при котором изделие сначала покрывалось цветным лаком, затем наносился узор с помощью измельченного в порошок драгоценного металла, после чего сверху для закрепления — слой бесцветного лака. Постепенно лакированные и металлические изделия совершенно вытеснят керамические не только из повседневного употребления, но и из религиозной утвари.
Все возрастающие требования императорской семьи и ее ближайшего окружения стимулировали развитие самых различных ремесел. Серебряная посуда, безделушки, вазы, расписанные шелка для кимоно, вышитые пояса-оби и шнур-кихимо — вот запросы знатных семей того времени. Помимо всего прочего у самых состоятельных семей, в частности у императора, было принято менять внутреннее убранство дома в зависимости от времени года. Для изготовления новых ширм, перегородок и штор требовалось неслыханное количество тканей, бумаги, деревянных рам, обязательно лакированных и раскрашенных. Такие затраты могли себе позволить далеко не все, но все же подобные капризы имели место в средневековых дворцах.
Распространение литературы, желание придворных прослыть образованными людьми, умеющими сочинять танка или вести прекрасные дневники, — все это способствовало усовершенствованию процесса изготовления бумаги, производство которой начато было еще в период Асука. В период Хэйан это ремесло стало истинным искусством: бумагу делали цветной, украшали тиснением, рисунками и золотым или серебряным напылением. Разнообразие сортов бумаги позволяло даже подобрать нужный вариант для того или иного каллиграфического произведения, чтобы более полно выразить нужную идею.
Периоды Камакура, Муромати, Токугава (13–19 века)
Соперничество между двумя самурайскими кланами — Тайра и Минамото — в конце концов привело к решающему сражению при Данноура. В итоге этого сражения в 1185 году к власти пришла группировка Минамото. Глава рода присвоил себе звание главнокомандующего (сегуна), а в 1192 году провозгласил независимость своих владений от власти императора. Этот период получил в истории название Камакурского сё-гуната по имени города Камакура, где находилась резиденция нового правительства. Первоначально Минамото рассчитывали на всю полноту власти, но постепенно их роль свелась к осуществлению полицейского надзора над территориями. Этому есть одна очень важная причина: Камакурский сёгунат располагался в менее развитых восточных провинциях и не имел никаких шансов одолеть более развитые западные районы, где и находился оплот власти императора — Киото. Позднее это же обстоятельство обусловит и падение режима Камакура.
