Виктор Бердинских - Крестьянская цивилизация в России

Именно в такой кропотливости, постепенности своего труда люди находили удовлетворение жизнью. Очень нередки высказывания такого типа: «Радость была в том, чтобы получить лишний клочок земли, чтобы завести лишнюю скотинку. Радость мои родители видели только в труде». Люди, выброшенные по воле случая за пределы этого трудового ритма, вечного крестьянского круговорота, жестоко страдали. О.Н. С-на (1915) вспоминает: «Однажды поехала с зерном на телеге. Дорогу развезло. Телегу мотало из стороны в сторону. Я шла с краю. Когда сильно тряхнуло, упала и зацепилась платьем за телегу. Несколько метров по корням протащило под телегой. Все очень испугались. Домой приехала вся исцарапанная. Родители несколько дней не пускали на работу. Было очень скучно сидеть дома, не выдержала — сама убежала в поле. Вечером соберемся всей семьей дома и спрашиваем: кто как поработал, какой урожай собрали? Жили по-простому».

Да, много хлопот было с хлебом, но не меньше, а, пожалуй, еще и больше трудов было со льном. Это заделье и на осень, и на зиму, и на весну. А куда денешься?! Семью-то одевать надобно. Огромный женский труд, до сих пор детально не описанный, не зачтенный нашей женщине, мало ценимый мужиками и в то время, а в наше — и вовсе напрочь забытый. «Лен тоже весной сеяли, осенью его рвали с корнями, вязали в снопы, тоже ставили в десятки по 2 снопа; когда лен выстоится, околачивали его и стелили тоненько по угорам. Когда вылежится, он становится мягким, тогда его собирали и мялками мяли, получалась куделя. Всю зиму женщины и девочки пряли. Особенно много пряли на полога, мешки, веревки. Ткали дома. Нитки красили для сарафанов, юбок, шили мужские верхние рубахи, штаны, а из белых новин нарезали и вышивали полотенца, шили нижнее белье, для нижнего белья пряли волокно очень тонко. Детей очень рано приучали прясть. Весной новины мочили и стелили на снег, т. е. отбеливали». Чтобы было лучше понятно, сколько сил бедные женщины вбухивали в лен, я просто перечислю все их основные работы по льну: дергали, сушили, колотили, стлали, снимали, мяли, чесали, трепали, пряли, золили, сновали, ткали, белили холсты, порой красили, кроили, шили. Не полжизни, а три четверти ее уходило на лен. Семьи были большими, одевались, в основном, в домотканую одежду еще и в 20-е годы.

Немало хлопот зимой и мужику. Наши городские представления о том, что зимой крестьянин день и ночь сидит на теплой печке очень убоги. Зимой, как и летом, зачастую вставали в четыре часа утра по петушиному крику. Рано топили печь — надо было стряпать для скота, готовить завтрак и обед семье. Женщины, кто варил, кто прял, кто ткал, кто вязал. Да и скотину три раза надо накормить. Как вспоминает М.С. Семенихина (1909): «За зиму три пары лаптей изнашивала». Это сколько же надо потопать?! Мужики возили дрова, сено, ездили на мельницу. Многие уходили из дома на промыслы — в отход, заработать деньжат на хлеб семье. Многие работали дома. Плотники, столяры, кузнецы, пимокаты — больше ста крестьянских ремесел бытовало в России. Почти любой мужик восемь-десять ремесел, пусть не в совершенстве, а знал. Мария Макаровна Лузянина (1905) рассказывает о своем отце: «Да ведь своим трудом жили, деревенские-то труженики великие! Сроду у нас лентяев не бывало. Не любили их страшно! Отец наш, плотник, всеми уважаем был, пример в труде. По всей деревне ставни, рамы, зыбки, кроватки его стояли. Братья с детства за ним по пятам ходили. Вставал он в 5 утра, еще и не рассветет, бывало. Встанет, пойдет в сарай — да мастерит. Каждую вещь старался лучше сделать, душу вкладывал. Часов в 12 пообедать приходил. И снова потом работал. Времени свободного мало было. Иногда к полуночи только ляжет! Но дело свое любил. Руки у него золотые были».

По сути дела, весь день делился только на перерывы в работе. Ведь тогда время меряли по солнышку, а рабочий день делили на уповоды. «Дед у меня был мастеровой, кузнец. У него была кузница большая на два горна. Очень был религиозный человек и меня маленького с собой лет до 10 в церковь водил. Он был не пьяница, как другие кузнецы. Пользовался уважением у населения, всегда очередь в кузницу была. Когда пора горячая, он утром в 5 часов на работу в кузницу уходил с сыновьями. А уже к завтраку приходил домой, менял рубашку, ту выжимал — вот как работал. Это считался уповод. Позавтракают — до обеда опять уповод. А после обеда — третий» (А.В. Клестов, 1918).

В труде было негласное соревнование, кто лучше сделает. Авторитет человека и определялся его умением сделать что-то лучше всех. Существовала, конечно же, и зависть к чужому труду. «Если уже говорить про столярное дело в деревне, то была конкуренция — кто лучше кого сделает мебель. Старались. Если один сделал какой-нибудь шифоньер, комод или трюмо, другой старается еще лучше сделать. Занимались люди капо-корешком… Земель мало. Чтобы какой-то кусочек земли бы остался? Ничего нету, все полностью! Другой вот только новый участок земли распашет, вот и началось тут: "Гад ты, у тебя земли-то стало больше!" Вот стоко-то участков земли и чтоб точно. Да, вот у вас семья столько-то душ и пожалуйста. Отец мой сызмальства столярным делом начал заниматься. Дед его гонял. Уже 12-летним мальчишкой сделал комод, небольшой комод. И что же? Отец отвез, куда мебель эту отвозили, приняли и оценили 12 рублей. В то время ведь на 12 рублей можно было купить полкоровы или полтеленка. Стал столярничать. Уважали в деревне мастеров, только хороших мастеров. Вот, например, в Ганино мужик делал деревянные часы — так ведь он был в таком почете!» (В.П. Зубарев, 1921).

Многие старики отмечают значительные отличия в погоде — ухудшение современного климата. Кочкина Анна Ефимовна (1923) решительно утверждает: «Особенно запомнилось, что лето и зима были какими-то отличными от теперешних. Зимы — очень морозные, вьюжные, морозы такие, что бревна в избах потрескивают. Завывали вьюги, метели длились целыми днями, наметая огромные сугробы в деревнях вровень с домами. А лето было жаркое, сухое, но не такое, как в последние 2–3 года, что дышать нечем. Лета были более влажными, дожди перепадали чаще». Такого рода жалобы на современный климат — повсеместны.

Крестьянский труд… Петухи прокричат, когда уже все в поле выйдут или по росе на покос, а домой придут, когда куры на насесте уже замолкнут. Одна забота догоняет другую, и конца этим заботам никто не припас. Весна — лето — осень, а там, после зимы, заново весна. В этом природном круговороте крестьянин поддерживал равновесие всего сущего, и такое течение жизни представлялось крестьянину единственно возможным.

Был и дневной круг жизни. Время в нем измеряли не часами, а работами и заботами. Еще в 30-е годы не все крестьяне (как некоторые из них признаются сейчас) умели понимать время по часам. Т.С. Кадесникова так говорит о своих детских годах: «Часов в доме не было, время определяли по тени, да по солнышку. Мама говорила: «Вот тень будет длиной семь шагов, тогда и гони овец домой».

У людей было совершенно иное ощущение времени и пространства, дня и ночи, света и мрака, нежели у нас. Жизнь двигалась по кругу (а не по спирали). Прошлое воспринималось без отстранения, словно настоящее. Если утро, день могли быть отданы работе, то вечер в русской деревне — это время общения. Люди были доверчивы не потому, что наивны, а потому, что их личный жизненный опыт не подтверждал, но и не опровергал самых диковинных, фантастических историй, случавшихся во внешнем мире. Вера, доверчивость, детскость восприятия этих людей поразительны. Именно этим еще и объясняется такое внимание в деревне к рассказам стариков. «Легко раньше распространялись слухи и сплетни, это было оттого, что люди были неграмотные и верили всему. Я была одна грамотная, мне приносили письма читать и писать. И еще потому, что было грехом не доверять друг другу. Если случалось брать в долг, то его всегда возвращали. Было какое-то уважение друг к другу, все были на виду друг у друга. По вечерам старики рассказывали, как жили раньше. Любили также обсуждать письма или слушать, что рассказывают взрослые, побывавшие где-нибудь далеко. Старики рассказывали про несуществующие клады, где они зарыты, рассказывали разные страхи» (О.Н. Окатьева, 1905).

Вечер посвящался, чаще всего, мелким делам по хозяйству. Члены семьи рассказывали друг другу дневные впечатления. Груз прожитого дня, его напряжение потихоньку ослаблялись. Отдыхали не только от тяжелого физического труда, но прежде всего душой. Потому-то по вечерам так любили петь протяжные русские песни, в них душа изливала свои тревоги и огорчения, омывалась чистой росой поэзии и набиралась свежих сил.

«Мы раньше, бывало, соберемся вечером все дома. Сидим, песни поем, все своими делами занимаются. Тятя с мамой хорошо пели, они много больно песен знали. А иногда соседи придут со своей работой. Мужики все больше о хозяйстве говорили, о работе, иногда истории какие-нибудь рассказывали смешные» (О.Е. Помелова, 1909).