Руслан Скрынников - Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени
В действительности феодальное государство, безжалостное к низам, щадило голубую кровь. Годунов проявлял снисхождение к тем, кто проявляй «шатость». Он знал, что делал. Верхи настороженно отнеслись к самозванному царьку. Они опасались возобновления повсеместных восстаний.
Прежде деятельный и энергичный, Борис в конце жизни заперся в кремлевском дворце, перепоручив дела Семену Годупову. Пораженный тяжкой болезнью, он быстро терял силы.
13 апреля 1605 года Борис скоропостижно умер \ своем кремлевском дворце. Передавали, будто он из малодушия принял яд. Но то были пустые слухи. Находившийся при особе царя Я. Маржарет засвидетельствовал, что причиной смерти его был апоплексический удар. Таким образом, в могилу его свел давний недуг.
Незадолго до кончины Годунов решил вверить командование армией любимому воеводе П. Ф. Басманову, отличившемуся в первой кампании против самозванца. Молодой и не слишком знатный воевода призван был сыграть роль спасителя династии. Последующие события показали, что Борис допустил роковой просчет.
Эхо войны прокатилось по всей стране. В Нижнем Новгороде Кузьма Минин продолжал торговать в своей лавке. Но теперь ему чаще приходилось иметь дело со сборщиками податей. Война требовала денег, и казна обложила посадское население новыми поборами.
Столкновения на литовском рубеже круто изменили ход жизни Дмитрия Пожарского. В боях с отрядами самозванца Пожарский получил боевое крещение. Ратная
служба с ее стихией опасности и риска пришлась ему по душе, и он не жалел сил, выполняя поручения воевод. Князь Дмитрий стойко переносил невзгоды зимней кампании. На всю жизнь запомнил он свой путь в заснежённых полях, стычки с гусарами, долгие вечера у костра, стужу земляиок. Глядя на бывалых воинов, Пожарский учился постигать основы ратного искусства. Но пока ни он сам, ни его сотоварищи даже по догадывались, какое славное будущее ждет его впереди.
Глава 6. ВЗРЫВ
После смерти Бориса Годунова Боярская дума и население столицы принесли присягу па имя наследника Федора Годунова и его матери. Казна раздала населению много денег на помин души Бориса, па самом же деле чтобы успокоить население столицы. По традиции новый царь объявил общую амнистию. Опальные в немалом числе вернулись в столицу из ссылки. Среди других в Москве объявился удельный князь Иван Воротынский, которого Борис чуть ли не двадцать лет держал в провинции.
Федор Годунов получил превосходное для своего времени образование и как соправитель отца давно приобщился к делам государства. И все же у шестнадцатилетнего юноши было совсем мало шансов удержаться на тропе. Родня Бориса, заполнившая думу, не пользовалась ли популярностью, ни авторитетом. В трудный час подле Федора не оказалось никого, кто мог бы твердой рукой повести корабль в бушующем море. Власть грозила выскользнуть из неокрепших рук в любой момент. В годуновской семье царили страх и растерянность. Текст присяги не оставлял ни малейших сомнений на этот счет. С голоса царицы Марии Скуратовой Семен Годунов составил пепомерно длинный перечень обязательств, ограждающих безопасность царской семьи.
Реальная угроза благополучию царской семьи исходила от самозванца. Но составители присяги не обладали мужеством и постарались не касаться темы, казавшейся им слишком опасной. В течение двух лет патриарх и власти метали молнии на голову еретика и расстриги Гришки Отрепьева. Незадолго до смерти Бориса в Москве стало известно о том, что Лжедмитрий I представил жителям Нутивля монаха, клятвенно подтвердившего, что он и есть истинный Григорий Отрепьев. Монах был много старше Гришки. Но разобраться в новом маскараде еще не успели. Введя в игру новую фигуру - Лже-отрепьейа, самозванец добился бесспорного успеха в борьбе за умы. В Москве не зпали, что думать. Замешательство дарило даже среди советчиков Федора Борнео-' вича. Вместо того чтобы следовать раз припятой линии обличения самозванца, Семен Годунов и царица решили новее не упоминать в «записи» имени Отрепьева. Присяга обязывала подданных не приставать к безымянному вору, «что называется князем Дмитрием Углицким», к ттсму пе отъехать и не желать видеть его на Московском государстве.
Составители присяги свели на нет все достижения официальной пропаганды. По столице стали распространяться самые невероятные слухи. Упорно толковали, будто Борис покончил с собой в страхе перед «сыном Грозного». Несмотря па то, что на всех дорогах появились заставы и без лишних слов вешали гонцов Лжедмитрня I, лазутчики продолжали проникать в столицу и доставлять воровские прокламации. Народ пе желал больше молчать. Большая толпа горожан собралась под окнами царского дворца. Из толпы кричали о том, что надо вернуть из ссылки старую царицу Марию Нагую и перед всем пародом расспросить, жив ли ее сын пли нет. Новая царица Мария Скуратова соглашалась вернуть в Москву опальных дворян, но о возвращении Нагой не хотела и слышать.
Посад вышел из повиновения, и власти ничего не могли поделать с ним. Бояре Шуйский и Мстиславский, отозванные из армии, поначалу старались держаться в тени и не обнаруживали никакого желания прийти на помощь Федору Годунову. Лишь после того как волнения в народе приобрели угрожающий характер, они забили тревогу. Кпязь Василий Шуйский вышел к народу и поклялся, что он своими руками уложил в гроб тело князя Дмитрия и предал сто земле в Угличе. Не в пример Годуновым Шуйский не преминул упомянуть о расстриге Гришке, наученном самттм дьяволом и писпосланном стране в наказание за грехи.
Обращение Шуйского произвело впечатление. Волнения в столице на время утихли. Однако восстание на южной окраине государства разрасталось.
Русское общество было давно подточено изнутри глубоким социальным.конфликтом. Испокон веку русский крестьянин мог докинуть землевладельца в Юрьев день и по первому сапному нути уехать прочь, на поиски лучшей доли. Юрьев день был для обездоленных светом в окошке. Пока нормы Юрьева дня сохраняли силу, крестьянин не числился крепостным феодала, даже будучи зависимым от него. На нороге Смуты в отношениях между главными классами феодального общества произошли драматические перемены. Дворяне упразднили Юрьев день и обрекли народ на неволю.
Закрепостив крестьян, феодальные верхи ввергли страну в хаос гражданской войны. Страдая от насилия крепостнического государства и царских податей, крестьяне, холопы, посадские люди толпами бежали на южные окраины и пополняли там вольные казачьи станицы. Выступив на стороне самозванца с оружием в руках, они рассчитывали вернуться на Русь вольными людьми. Б движение пришла вся масса казаков. Их отряды продвигались на север по всем дорогам и шляхам. Недавно выстроенные крепости, разбросанные по степному пространству на большом удалении друг от друга, не могли противостоять их напору. Служилые казаки из состава гарнизонов не выражали желания биться с восставшими и первыми переходили на их сторону.
Некогда Борис Годунов предпринял попытку посадить своих воевод в столице донских казаков городке Раздорах. Когда это ему пе удалось, оп приказал построить крепость Царев-Борисов. Правительство направило в новый город отборные стрелецкие части из Москвы. Служба на дальней степной окраине тяготила стрельцов, надолго оторванных от семей и промыслов в столице. С появлением «истинного» Дмитрия у стрельцов возникла надежда па скорое возвращение домой в Москву.
Восстание казаков и стрельцов в Цареве-Борисове
привело к крушению всей системы обороны южной гра
ницы. Власть самозванца признали Оскол, Валуйки, Во
ронеж, Белгород, позже Елец и Ливиы. Впоследствии
правительство прямо заявляло, что «в северских городах
стрельцы смуту учинили». Пятьсот стрельцол в кумачо
вых кафтанах отправились из Царева-Борисова в Путивль и встречены были с подобающими почестями. Сво
док: воевод восставшие приводили к «царьку» связанными.
Войско самозванца напоминало многоголовую гидру.
На месте отрубленных голов у нее тотчас вырастали
новые. Прошло четыре месяца с тех пор, как воеводы полностью уничтожили его рать. Теперь в Путивле стояла новая армия, насчитывающая до десяти тысяч человек.
Тем временем правительственная армия под стенами Кром таяла. Разбитый в болотистой местности лагерь был залит вешними водами. Вслед за тем в полках открылась эпидемия мыта - так называли тогда дизентерию. Дисциплина в годуновской армии держалась, пока дворянское ополчение громило казаков и комарицких мужиков. Неудачи и бездеятельность деморализовали войско. Едва в лагере узнали о смерти Бориса, множество столичных дворян не мешкая уехали прочь под предлогом царского погребения.
После смерти Бориса, писали дьяки Разрядного приказа, под Кромами осталось «немного бояр и с ними только ратные люди северских городов, стрельцы, казаки и чорные люди». Дьяки не избежали преувеличения. В лагере оставалось немало дворян из Рязани, Тулы, Каширы, Алексина и даже из далекого Новгорода. Но поредевшие дворянские отряды со всех сторон окружала многочисленная мужицкая посоха, обслуживавшая артиллерию. В условиях углублявшегося брожения перемены в составе армии неизбежно готовили почву для ее разложения.
