Брайан Фаган - Археология. В начале
Рыболовные крючки, гарпуны и наконечники копий с зубцами часто находят в прибрежных стоянках. У самых древних крючков не было зубцов, но они были изогнуты (рис. 13.12). Племена охотников послеледникового периода, такие как датские маглемозе, пользовались такими артефактами в 7-м тысячелетии до н. э., по всей видимости, для охоты на щуку, замечательную пресноводную добычу в доисторические времена (Дж. Кларк — J. G. D. Clark, 1952).
Рис. 13.12. Рыболовные крючки из кости культуры маглемозе на севере Европы. Две трети от реального размера
Одни артефакты могут немного рассказать о роли рыболовства в доисторической экономике или о методах ловли доисторическими людьми. Ловили они рыбу круглый год или только тогда, когда лосось шел на нерест? Занимались они донной рыбой или севшими на мель китами? На такие вопросы можно ответить, лишь изучая рыбные кости и чешую. Возможно, самым эффективным методом сбора рыбных остатков является сбор образцов из каждого слоя. Этот подход выдвигает Ричард Кэстил, который считает, что при этом тратится времени в 9 раз меньше, чем при обычном методе сбора. Более того, по своей колонке выборок он добился 30 %-го повышения идентификации типов рыб. Он использовал этот метод на памятнике Гленроуз Кэннери в дельте реки Фрэйзер в Британской Колумбии, где лосося и осетра ловят по крайней мере 5700 лет (Кэстил — Casteel, 1976; Мэтсон — Matson, 1981).
Замечательно умелыми рыболовами были индейцы чумаши, жившие на юге Калифорнии; они уходили далеко в море на безрамных дощатых каноэ и ловили рыбу на крючок, сетями, корзинами и гарпуном (J. Arnold, 2001). Рыбацкие навыки калифорнийских индейцев проявили себя на памятнике Сэнчири Рэнч в Лос-Анджелесе, где нашли кости таких глубоководных рыб, как альбакор и океанская пеламида, а также глубоководного окуня (rockfish), которые живут у морского дна в водах, слишком глубоких, чтобы ловить их с берега (С. Кинг и другие — C. King and others, 1968). В той же куче были найдены еще пять видов рыб, включая барракуду, встречающиеся вдали от берега. На тех же памятниках были найдены кости мелководных рыб, среди них леопардовая акула и калифорнийский палтус, что указывает на то, что также практиковались как прибрежная ловля, так и ловля с лодок в дельтах рек на крючок, корзинами и сетями.
Поскольку рыба является относительно предсказуемым источником пищи, то прибрежные рыбацкие стоянки являются более постоянными, чем охотничьи лагеря. Рыбная ловля, особенно вместе со сбором съедобных моллюсков, является надежным источником сытной пищи.
МоллюскиВ течение многих тысяч лет съедобные моллюски и ракообразные из морей, озер и рек составляли важную часть доисторического рациона питания (Васельков — Waselkov, 1987). Идентификацией моллюсков в раковинных кучах занимаются специалисты по конхиологии, обладающие информацией о съедобности моллюсков и их особенностях в зависимости от времени года.
Пресноводные моллюски представляли ценность для многих архаичных племен, живших на юго-востоке США, но поскольку каждый моллюск сам по себе имеет ограниченную пищевую ценность, то для того, чтобы прокормить даже небольшое племя из 25 человек, потребовалось бы огромное их количество. Подсчитали, что такое племя потребляло бы ежедневно от 1900 до 2250 мидий из реки Мерамек, а в месяц от 57 000 до 67 000 (Пармалии и Клиппель — Parmalee and Klippel, 1974). Племени из 100 человек понадобилось бы по крайней мере 3 тонны мидий в месяц. Во многих регионах, таких как Калифорния, морские и пресноводные моллюски являлись ценным дополнением к рациону в те времена года, когда не хватало пищи, или же они вносили разнообразие в основное питание из дичи и растений (Васельков — Waselkov, 1987).
В тех местах, где ловили моллюсков, — на берегах у обнажений пород или в зонах прилива — образовывались гигантские свалки раковин (Михэн — Meehan, 1982). При современном анализе таких куч проводится систематическое выборочное исследование слоев и различных составляющих почвы. Соотношение разных видов раковин подсчитать легко, а их размер, который иногда меняется со временем, нетрудно установить. Калифорнийские раковинные кучи в течение длительного времени являются предметом интенсивного исследования, при этом изменения частотности моллюсков проецируются на экологические перемены в регионах памятников.
Свалки культуры Ла Джолла в лагуне Ла Батикитос в Сан-Диего являются примечательным примером такого анализа. Клод Н. Уоррен взял выборки из столбца из одного раковинного холма и обнаружил, что остатки пяти видов моллюсков являлись доминантными элементами моллюскового рациона их обитателей (см. Крэбтри — R. M. Crabtree, 1963). Тогда подсчитали изменения основных видов моллюсков для каждого раскапываемого слоя. И выяснилось, что мидию Mytilus, самую распространенную в нижних слоях, постепенно заменили Chione, венерины раковины (Venus shell), и Pecten, гребешки, которые, предположительно, сыграли важную роль в более поздних фазах заселения, относящихся в соответствии с радиоуглеродным методом датирования к 5–2-му тысячелетию до н. э. Уоррен нашел также Ostrea, устрицу, вид, характерный для каменистого побережья, что указывает на то, берег Сан-Диего в то время был скалистым, с обширными колониями моллюсков. Приблизительно к 6300 году до н. э. лагуна Ла Батикитос стала заиленной до такой степени, что экологически более пригодной оказалась для Pecten, а не для предпочитающих камни Mytilus. Однако вскоре лагуны еще более заилились, что даже Pecten и Chione не хватало для населения, рассчитывающего на моллюсков. Тогда людям пришлось переселиться. Подобные исследования в других местах Калифорнии также показали большой информационный потенциал моллюсков при изучении доисторической экологии.
Многие племена собирали моллюсков сезонно, но по археологическим материалам трудно идентифицировать такую практику. Для измерения сезонности измеряли полоски роста в раковинах моллюсков, но более обещающим является метод измерения соотношения изотопов кислорода карбоната раковины, которое является функцией температуры воды (Лфйтфут и Серрато — Lightfoot and Cerrato, 1988). Используя масс-спектрометр, можно измерить содержание кислорода-18 на крае раковины и получить температуру воды в момент смерти моллюска. Трудно определить действительные температуры, но можно получить представление о сезонных колебаниях, тем самым узнать, поймали моллюска зимой пли летом (Дейт — Deith, 1983;Киллингли — Killingley, 1981).
Как пресноводные, там и морские раковины являлись также и украшениями. Красивыми видами моллюсков торговали на обширных пространствах Северной Америки. В ранние колониальные времена в Новой Англии миллионы раковин Mercenaria и Busycon превращались в ожерелья и пояса. Spondylus gaederopus, моллюски, обитавшие в Черном, Эгейском и Мраморном морях, в 5-м тысячелетии до н. э. были завезены европейскими земледельцами далеко на север и запад — в Польшу и на берега Рейна. Андские правители как прибрежных, так и горных государств высоко ценили Spondylus и считали эти раковины священными, среди других они находились в гробнице правителя Сикана (см. вставку «Памятники» в главе 11). Раковины Conus, встречавшиеся на восточном побережье Африки, являлись предметом торговли и стали традиционным предметом, обозначающим престиж и власть вождя. Миссионер и исследователь Дэвид Ливингстон отмечал во время своего визита в 1855 году к вождю Шинте в Замбии, что в то время за две раковины Conus давали раба, а за пять — слоновий бивень.
Наскальная живопись как источник информации о жизнеобеспечении
Наскальная живопись является важнейшим источником информации о видах экономической деятельности. На стенах пещер эпохи верхнего палеолита на юго-западе Франции изображены десятки млекопитающих, возможно представляющие больших мясных животных, которые были экономически и символически ценны (Бан и Фертут — Bahn and Vertut, 1988).
Более подробная информация исходит из Южной Африки. Почти полвека назад африканский археолог Дж. Десмонд Кларк (J. Desmond Clark, 1959) опубликовал отчет об охоте и собирательстве на юге Африки в каменном веке, в котором он особо выделил наскальную живопись Зимбабве и Южной Африки, где изображаются преследование животных, оружие, собирательство, жизнь на стоянках.
Наскальные изображения из Наталя, Южная Африка, дают удивительную информацию о рыбной ловле и лодках, связанных с ней. Патриция Виннекомб (1960) зарегистрировала знаменитую сцену рыбной ловли из скального укрытия Цолайк Ривер, Лесото, Южная Африка (рис. 13.13). Судя по всему, рыбаки, находящиеся в лодках и вооруженные длинными копьями, обходят движущийся в замешательстве косяк рыбы. У некоторых лодок снизу изображены веревки, возможно, это якоря. Рыбу с уверенностью идентифицировать нельзя, но можно предположить, что это пресноводная зубатка или горбыль. Такие сцены доисторической охоты добавляют данные к информации, полученной при изучении остатков пищи в пещерах и укрытиях, но настоящая интерпретация предметов искусства сопряжена со многими сложными переменными, среди них символическое значений изображений (см. Льюис-Уильямс — Lewis-Williams, 1981, 1995).
