Руслан Скрынников - История Российская IX-XVII вв.
Источники позволяют проверить все основные тезисы преамбулы Уложения 1607 г., касающиеся как проведения переписи, так и отмены Юрьева дня при царе Федоре. В 1595 г. старцы Пантелеймоновского монастыря в Деревской пятине обратились в Московский приказ с грамотой на имя царя Федора Ивановича, добиваясь возвращения им крестьян и бобылей. Их обращение было процитировано в ответной грамоте из Москвы: «Ныне по нашему (царя Федора. — Р. С.) указу крестьяном и бобылем выходу нет»[589]. Процитированные грамоты сохранились в подлиннике XVI в. Ссылка пантелеймоновских старцев на «указ» царя Федора о крестьянах прошла апробацию приказных властей. Более авторитетный источник трудно найти, и этот источник подтверждает достоверность свидетельства Уложения 1607 г. о том, что выход крестьянам «заказал» царь Федор, а не Иван Грозный.
Надо иметь в виду особенность московской приказной практики. Не только законодательные акты, но и любые другие распоряжения, приказы издавали от имени царя. Слова пантелеймоновских старцев об «указе «царя Федора точно отражали суть дела. Но, по–видимому, они не были цитатой из законодательного акта.
Правительство сделало первый шаг к закрепощению крестьян, издав распоряжение о введении «заповедных лет». Слово «заповедь» означало запрет. Согласно гипотезе Б. Д. Грекова, режим «заповедных лет» был введен на всей территории России особым указом царя Ивана IV в 1581 г. Главным содержанием указа была формальная отмена Юрьева дня[590]. Изложенная гипотеза не находит подтверждения в источниках. Первым документом, четко сформулировавшим нормы «заповедных лет», была царская жалованная грамота городу Торопцу 1590 г. Правительство разрешило властям Торопца вернуть в город старинных тяглых людей, которые «с посаду разошлись в заповедные леты»[591]. Грамота Торопцу была юридическим документом, составленным в Московском приказе. Из документа следует, что действие «заповедных лет» распространялось на городское население, которое к Юрьеву дню не имело никакого отношения. Следовательно, содержание «заповедных лет» невозможно свести к формальной отмене Юрьева дня. Вернее будет сказать, что «заповедные лета» означали временное прикрепление податного населения — крестьян и посадских людей — к тяглу, т. е. к тяглым дворам и наделам.
Описание Новгородской земли, начатое при Грозном, носило вполне традиционный характер. Такие переписи проводились периодически для упорядочения налогового обложения. Однако после завершения переписи при царе Федоре власти столкнулись с большими трудностями. Из–за массового бегства крестьян с тяглых земель писцовые книги устаревали еще до того, как Поместный приказ успевал их исправить и утвердить. Чтобы не допустить обесценения поземельных кадастров и стабилизировать доходы казны, власти стали возвращать тяглых людей на их старые тяглые участки и дворы, зафиксированные в писцовых книгах. Так после завершения описания на Новгородской земле стал складываться режим «заповедных лет». Самая ранняя из известных грамот с указанием на «заповедь» датирована 12 июля 1585 г. В этот день новгородский помещик Борис Сомов получил в поместье деревню Мошня с населенными и пустыми крестьянскими дворами. В выданной Сомову грамоте было помечено, что из пустых дворов крестьяне «разошлись в заповедные лита» с 7090 по 7093 (1582–1585 гг.)[592]. «Заповедные лета», обозначенные в грамоте Сомова, точно совпадали с годами составления новгородских писцовых книг и их утверждения в приказе. На основании грамоты Сомов получал возможность вернуть в пустые дворы ушедших из поместья крестьян.
Известно, что новгородские помещики упорно добивались возвращения крестьян, ушедших от них в «заповедные лета». В 1588 г. новгородский помещик Иван Непейцын потребовал возвратить ему двух крестьян Гавриловых на том основании, что они сбежали из его деревни «в заповедныя лета в 90‑м году»[593]. С аналогичными исками в суд обратились тогда же князь Богдан Крапоткин, Тимофей Пестриков и некоторые другие новгородские помещики разных пятин. Режим «заповедных лет» распространялся и на городское население Новгородской земли. Сохранилось распоряжение 1587 г. о возвращении разошедшихся из своих дворов в Березовском рядку посадских людей («рядович»), «где хто жил наперед сего»[594].
Указанные случаи возврата податных людей опирались на одни и те же юридические нормы. Но термин «заповедные годы» употреблен лишь в немногих документах. Как видно, это понятие не приобрело устойчивого и всеобщего значения ввиду того, что нормы «заповедных лет» не были облечены в форму закона. Речь шла о практических распоряжениях властей, носивших временный характер.
Крепостнические меры не получили поддержки в среде городского населения и отмерли сами собой. Однако дворянство оценило выгоды, вытекавшие из факта прикрепления крестьян к тяглу, и они употребили много стараний на то, чтобы превратить систему сугубо временных лет в постоянное узаконение.
Режим «заповедных лет» оказался недостаточно гибким. Он перестал соответствовать цели, ради которой был создан. Цель заключалась в том, чтобы предотвратить полное запустение государственного фонда земель и поддержать финансовую систему.
Многие крестьяне, ушедшие из старых поместий в «заповедные лета», успели отсидеть льготный срок у новых землевладельцев и превратились в исправных налогоплательщиков. Вторично срывать их с тяглого надела и переселять на прежнее место жительства значило нанести ущерб казне и государственной военно–служилой системе. Чем продолжительнее оказывались сроки «заповедных лет», тем менее способен был приказной аппарат распутать клубок помещичьих тяжб из–за крестьян. Власти нашли выход из положения, ограничив срок сыска беглых крестьян. В мае 1594 г. Поместный приказ прислал в Новгород грамоту с предписанием тамошним судьям «старее пяти лет суда и управы в крестьянском вывозе и во владенье челобитчиком не давати и им отказывати»[595]. Так, в ходе длительной судебной практики была выработана новая юридическая норма, ограничившая срок подачи исков о крестьянах пятью «урочными годами». Введение в Новгородской земле урочных лет в 1594 г. знаменовало решительный поворот в процессе закрепощения. В 1595 г. старцы Пантелеймоновского монастыря в Деревской пятине смогли сослаться на указ Федора, воспрещавший выход крестьянам и бобылям. Слова пантелеймоновских старцев отразили перелом в правосознании современников, связанный с длительной практикой возвращения крестьян их землевладельцам в рамках режима заповедных лет и введения урочных лет.
Чем значительнее историческое явление, тем больше вероятность того, что оно отразится в источниках. Предположение, будто указ об отмене Юрьева дня был потерян, кажется маловероятным. То, что ученым в течение нескольких веков не удается разыскать указ, неудивительно. Большинство архивов XVI в. бесследно исчезли. Удивительно другое. При вступлении на трон Лжедмитрий I (1605–1606) велел собрать законы всех предшественников с тем, чтобы объединить их в Сводный судебник. Его распоряжение выполняли дьяки, возглавлявшие приказы при Иване IV и Федоре. В их руках были нетронутые архивы. Тем не менее они не смогли найти и включить в свод законов указ, аннулировавший Юрьев день. Эта странная неудача может иметь одно объяснение. Разыскиваемый двести лет указ, по–видимому, никогда не был издан. Крепостной режим был введен в России в результате частных судебных распоряжений и решений. На протяжении столетий описи земель в Московском государстве относились к разряду юридической документации, подтверждавшей права дворян на землю и регулировавшей налоговое обложение. Введение заповедных и урочных лет при царе Федоре изменило их значение. Писцовые книги превратились в средство прикрепления крестьян к земле. Крепостнический режим сформировался первоначально в Новгородской земле, а затем, по мере описания главнейших уездов государства, распространился на всю территорию страны. К 1593–1597 гг. власти завершили общее описание главнейших уездов государства, и лишь после этого возникла необходимость в издании общероссийского закона о крестьянах. В 1597 г. правительство издало указ, не содержавший формального пункта о запрещении крестьянских выходов, но предоставлявший всем помещикам право разыскивать бежавших от них крестьян и возвращать их в поместье со всем имуществом в течение пяти «урочных лет»[596].
Карл Маркс связывал крепостное право с развитием примитивной отработочной ренты. Б. Д. Греков исследовал историю русского крестьянства, руководствуясь схемой Маркса. По его мнению, крепостничество на Руси утвердилось вслед за широким развитием барщины в XVI в.[597] Авторы новейших исследований по аграрной истории доказали неосновательность тезиса о широком развитии отработочной ренты в XVI в., но при этом не исследовали вопрос о реальных предпосылках и исторических условиях возникновения крепостнического режима в России[598]. Можно заметить, что крепостное право на Руси развилось в тесной связи с превращением государственной (поместной) земельной собственности в господствующую форму собственности в XVI в. Насильственная экспроприация частновладельческих земель — боярских вотчин в Новгороде — заложила фундамент всеобъемлющего фонда государственной собственности. Глубокий упадок государственной земельной собственности в конце XVI в. вызвал к жизни новые меры принуждения со стороны государства. Крепостнические порядки стали своего рода подпорками для государственной собственности, средством поддержания относительного экономического благополучия поместья.
