Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина
Теперь, товарищи, посмотрите на внутренние вопросы, о которых здесь докладывал Георгий Максимилианович и о которых говорили Никита Сергеевич и Вячеслав Михайлович. Что ни вопрос, то подоплека, исключительно опасная для государства. Возьмите вопрос об амнистии.
Освобождение воров и рецидивистов – удар по общественному порядку в стране. Ясно?
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Возьмем вопросы Латвии, Литвы, Западной Украины. Теперь для нас ясно, что это была, безусловно, попытка нанести удар ленинско-сталинской национальной политике и морально-политическому единству советского народа.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Говоря о национальном вопросе, нельзя пройти мимо грузинского вопроса.[129] Вы читали материал. Этот прохвост взял на себя в отношении Грузии монопольное право единоличного решения всех грузинских вопросов. Я выскажу общее мнение Президиума ЦК, что он запутал это дело так, что предстоит серьезно разобраться, что сейчас делается в Грузии.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Мы надеемся, что партийная организация Грузии будет единодушна со всей партией в деле разоблачения и изгнания этого мерзкого прохвоста и авантюриста.
Товарищи, если к этому добавить то, что здесь говорил Никита Сергеевич Хрущев о нашем сельском хозяйстве, то здесь, безусловно, приложена рука Берия. Сельское хозяйство доведено до такого положения, которое было в интересах Берия и его клики.
Все эти факты говорят о том, что он действовал по принципу – чем хуже, тем лучше.
Товарищи, приходилось слышать о якобы положительной роли Берия в его делах по освобождению врачей, ликвидации грузинского дела, по ликвидации дела так называемого Шахурина и Новикова, дела маршала Яковлева. Надо развенчать его и здесь. Никакой положительной роли в этих делах у него нет. Наоборот, все это делалось для того, чтобы создать себе видимость популярности.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Как на самом деле дело обстояло? Скажу Вам, что еще при жизни товарища Сталина мы, члены Президиума ЦК, между собой, нечего греха таить, скажу прямо, говорили, что дело врачей – это липа. Еще при жизни товарища Сталина между собой об этом говорили. Верно, товарищи?
Голоса из Президиума. Правильно.
Булганин. Мы говорили о том, что грузинское дело – это липа, дутое дело. Дело Шахурина и Новикова – позорное дело для нас. Говорили? Говорили. Дело маршала Яковлева – позорное дело для нас. Говорили? Говорили еще при жизни товарища Сталина.
Берия знал об этих разговорах. Я спрашиваю, что ему оставалось делать после смерти товарища Сталина, когда он занял пост министра внутренних дел? Конечно, он должен был эти дела кончать. Кончены эти дела не потому, что он сыграл какую-то положительную роль. Нет, его обстановка заставила. Он знал мнение ЦК, мнение членов Президиума ЦК по этим вопросам.
Сейчас выясняется такой штрих, что Берия со всех освобожденных взял подписку. Об этом мне вчера сказал врач Рыжик,[130] случайно будучи на квартире, что он со всех освобожденных взял подписку о дальнейшем их поведении, как они себя должны вести. Естественно, подписки взяты для того, чтобы этих людей держать теперь в своих руках.
Товарищи, разоблачение Берия, я скажу вам, в особенности завершение этого разоблачения и сам арест Берия были трудным делом и рискованным делом. И здесь надо отдать должное товарищам Маленкову, Хрущеву и Молотову (бурные аплодисменты), которые организовали хорошо это дело и довели его до конца.
Товарищи, после смерти товарища Сталина Президиуму ЦК пришлось вести очень сложную работу, решать сложные вопросы внутренней и внешней политики.
Хрущев. Одна поправка есть: и себя ты не исключай из этого. (Аплодисменты.)
Булганин. Я очень тебе благодарен, Никита, за эту реплику и заявляю тебе и всем другим товарищам, что я поступил только так, как должен поступить каждый порядочный член партии. (Аплодисменты.)
Разоблачение Берия и его арест свидетельствуют о твердости ленинско-сталинской принципиальности, непримиримости к врагам нашего Центрального Комитета и его Президиума. Дело Берия показывает, что наш нынешний Центральный Комитет и его Президиум, воспитанный и закаленный товарищем Сталиным, является верным оплотом, надежным руководителем партии и нашего советского народа. (Бурные аплодисменты.)
Теперь, товарищи, некоторые вопросы я хочу затронуть по практическим мерам о Министерстве внутренних дел. Надо признать, товарищи, прямо, что мы плохо контролировали и проверяли работу Министерства внутренних дел и его органов, я имею в виду здесь, когда говорю мы, не только Центральный Комитет и Президиум, а и вас, здесь всех сидящих.
Голоса. Правильно.
Булганин. Наши областные комитеты партии, ЦК республик, крайкомы, несмотря на то, что мы много раз записывали в решениях ЦК о необходимости решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности этих органов, все еще по-настоящему глубоко работу этих органов не контролировали и не контролируют до настоящего времени. Надо с этим покончить. Это бесспорно. Сегодня на этом Пленуме это особенно ясно. Но я думаю, товарищи, что мало, если мы только так скажем. Я думаю, что надо сказать более конкретно. Надо завести контроль над этими органами по конкретным практическим вопросам. Бюро обкома, крайкома, ЦК республики, Президиум ЦК должны знать, кого арестовывают, как допрашивают, кто сидит в тюрьме, какие порядки в тюрьме.
Хрущев. А главное, усилить партийную работу среди работников МВД.
Булганин. Усилить и помочь им остаться дальше хорошими партийцами. Говорят, что не допускают под видом того, что наводят на все это дело невероятную секретность. Я спрашиваю, и у нас партийные организации, инструктора крайкомов, обкомов и другие руководящие работники партийных органов имеют доступ в самые секретные лаборатории, научно-исследовательские институты, где творится исключительно секретная работа.
Почему они не могут пойти в тюрьму и проверить содержание арестованных?
Ворошилов. Проверить, кто арестовал и почему арестовал.
Булганин. Как ведутся допросы. С этим надо покончить. Почему инструктор обкома не может пойти и проверить? Почему инструктор обкома ходит в любую лабораторию самого секретного порядка, а сюда пойти не может?
И другой вопрос – о кадрах. Я считаю, что по кадрам мы тоже не довели дело до конца, много тоже записывали, и надо признать, что у нас эта работа плохо проведена, не сделано то, что нужно было сделать. Мы часто говорили о том, что надо заменить людей в аппарате МВД, сменить, поставить новых. Но как это делалось? В центре брали людей из периферии, тех же людей из МВД. Надо дать туда новых людей.
Голоса. Правильно.
Булганин. Из нашего партийного и государственного аппарата.
Голоса. Правильно, новых людей надо.
Булганин. А часто приходилось слышать о том, что это чекисты, чекисты со стажем, а эти чекисты со стажем они и портили дело.
Ведь что происходит, что такое МВД? Это ЧК – Чрезвычайная Комиссия.[131] Вы помните, во всяком случае большинство помнят и знают ЧК по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Они были созданы в самые тяжелые годы существования советской власти, в годы Гражданской войны, такими они и остались сейчас, ничего не изменилось, только название изменилось. А права все те же, методы работы все те же, а мы прожили уже 35 лет. Так разве это можно терпеть дальше? Кончать с этим надо.
Напрашиваются некоторые вопросы, которые, я думаю, надо пересмотреть. Например, нужно ли оставлять все тюрьмы в ведении МВД,[132] не передать ли их органам юстиции, а МВД сделать органом разведки и органом ведения следствия.
Другой вопрос. Надо провести в жизнь неоднократные указания товарища Сталина о том, чтобы сделать Министерство внутренних дел гражданским министерством, а не военным.
Голоса. Правильно.
Булганин. У нас есть армия, там есть генералы, офицеры и солдаты. Мы все знаем, что товарищ Сталин не раз ругался и ругал Берия – это говорит, твои штучки, твоя работа. Зачем у нас Министерство внутренних дел военизировано, надо его развоенизировать. Почему там есть генералы, офицеры, ведь это военная организация. Работники МВД должны быть, наоборот, чем проще, тем лучше, и тогда их работа будет еще более эффективной.
Я, товарищи, кончаю. Все что я имел, я сказал, в заключение я только скажу, что сделано большое дело. Предупреждена серьезная и опасная для партии и государства авантюра. Все это говорит о том, что наша партия есть сильная партия и крепкая. Товарищ Сталин оставил нам партию сильной и единой. Она есть такой и сегодня. Об этом говорит и настоящий Пленум Центрального Комитета.
