Энтони Бивор - Вторая мировая война
Когда генерал де Голль услышал от генерала сэра Алана Брука, начальника Имперского Генерального штаба об успешном отступлении Кенига и большинства его людей к английским позициям, его охватили такие чувства, что он должен был закрыться в своей комнате. «Ах, сердце бьется от волнения, рыдания, гордость, слезы радости», – писал он позже в своих воспоминаниях. Этот момент, он знал, станет «началом воскресения Франции».
Дальше к северу английская и индийская бригады продолжали битву в «варочном котле», упорно держа оборону. Однако Восьмая армия все никак не могла перейти в эффективное контрнаступление. 11 июня, сразу после падения Бир-Хакейма, Роммель приказал трем своим немецким дивизиям уничтожить оставшиеся позиции англичан, в том числе «Найтсбридж» – укрепленный пункт, который защищали 201-я гвардейская бригада и 4-я танковая бригада. Немцы должны были затем захватить Виа-Бальбия. Их наступление привело к внезапному отходу британцев 14 июня, когда южноафриканцам и 50-й английской дивизии, занимавшим позиции недалеко от побережья, было приказано отступить к египетской границе, чтобы не попасть в окружение. Вслед за этим последовало позорное общее отступление, получившее название «Газальского галопа».
Оказался под ударом Тобрук. Итальянская пехота стала окружать город с востока. Роммель подтянул немецкие дивизии, хотя 21-ю танковую при этом основательно потрепали «харрикейны» и истребители-бомбардировщики «киттихок» П-40. Части вице-маршала авиации Артура Конингема постоянно совершенствовали тактику ведения воздушных боев, и без их поддержки судьба Восьмой армии могла бы сложиться катастрофически.
Черчилль направил Окинлеку приказ удержать Тобрук любой ценой. Но Тобруку не хватало войск и артиллерии, а большое количество мин с минных полей вокруг города были сняты и вывезены для укрепления «линии Газалы». 17 июня Роммель начал наступление ложной атакой против одного из углов периметра обороны, готовясь нанести главный удар на другом участке.
В отличие от австралийцев, так упорно защищавших Тобрук годом ранее, 2-й южноафриканской дивизии под командованием генерал-майора Хендрика Клоппера недоставало боевого опыта. В любом случае адмирал Каннингем осознавал, что у него нет судов для организации снабжения Тобрука в случае новой осады. Гарнизон в 33 тыс. человек включал также две пехотные бригады и слабую танковую бригаду с устаревшими танками.
На рассвете 20 июня Кессельринг бросил в бой все имеющиеся у него в районе Средиземного моря бомбардировщики, в том числе пикирующие, при поддержке самолетов итальянских ВВС, Regia Aeronautica. Одновременно начался массированный артиллерийский обстрел, а немецкие саперные батальоны расчищали путь через минные поля. 11-я индийская бригада растерялась перед небывалым натиском немцев, и в 08.30 первые немецкие танки прорвали внешнюю линию обороны. В течение всего одного дня, когда столбы дыма поднимались в небо из разбомбленного города, немцы преодолели весь путь к порту, рассекая пополам двадцатикилометровую линию оборону британцев. Победа была поразительно быстрой.
Генерал Клоппер сдался на следующее утро, не разрушив порт и не уничтожив многие воинские склады. Четыре тысячи тонн нефти попало в руки Роммеля. О таком подарке он мог только мечтать. Его изголодавшиеся солдаты, чья одежда превратилась почти в лохмотья, пришли в восторг от трофеев. «У нас ящиками шоколад, сгущенка, овощные консервы и печенье, – писал домой один унтер-офицер. – У нас английские машины и оружие в огромном количестве. Как приятно надевать английские рубашки и носки!» Итальянские солдаты не получили доли в дележе этой богатой добычи. Тот же унтер-офицер признавал, что «им труднее, чем нам – у них меньше рацион воды, меньше продуктов, ниже денежное содержание и не такое снаряжение, как у нас».
Муссолини пытался представить дело так, будто взятие Тобрука – это заслуга итальянцев. Чтобы подчеркнуть истинный расклад, Гитлер немедленно произвел сорокадевятилетнего Роммеля в генерал-фельдмаршалы. Решение это вызвало ревность и много обид на самом высоком уровне в командовании вермахта, к несомненному удовлетворению Гитлера. Таким образом, в первую годовщину операции «Барбаросса» германский диктатор был на седьмом небе от радости, уверенный, что Британская империя начала разваливаться, как он ранее и предрекал. А через неделю на юге России должна была начаться операция «Блау», целью которой был захват Кавказа. Третий рейх вновь представлялся непобедимым.
В тот июньский день Черчилль был в Белом доме с Рузвельтом, когда вошел советник президента и подал своему шефу записку. Тот прочитал и передал премьер-министру. Черчиллю стало дурно, он не мог поверить в известие. Он попросил генерала Исмея связаться с Лондоном и выяснить, действительно ли пал Тобрук. Исмей, вернувшись, подтвердил, что это правда. В этот момент премьер не мог испытать большего унижения. Черчилль писал позднее: «Поражение – это одно, а позор – совсем другое».
Рузвельт, проявив истинное великодушие, сразу же спросил, чем он может помочь. Черчилль попросил новые американские танки «шерман» – как можно больше, столько, сколько американцы смогут дать. Четыре дня спустя Комитет начальников штабов согласился на отправку 300 «шерманов», а также ста 105-миллиметровых самоходных орудий. Это было проявлением большой самоотверженности, учитывая что «шерманы» отнимались у тех частей американской армии, которые особенно остро нуждались в замене устаревших машин.
Глубоко подавленный и потрясенный, Черчилль по возращении столкнулся с требованием ряда депутатов Палаты общин о вынесении вотума недоверия правительству. Большую часть вины он переложил на Окинлека, что едва ли было справедливо. Главная ошибка «Ока» состояла, пожалуй, в назначении Ричи. Острая нехватка компетентных и решительных командиров на высших должностях в английской армии со всей очевидностью отражалась на ее успехах. Брук связывал это с гибелью лучших молодых офицеров во время Первой мировой войны.
На состоянии сухопутных войск отрицательно сказалось и несовершенство системы получения вооружений. В отличие от Королевских ВВС, которые в период повышенного интереса к авиации привлекли наиболее талантливых конструкторов и инженеров, армия принимала на вооружение изначально устаревшие модели. Вместо разработки более совершенных образцов продолжалось массовое производство старых. Порочный круг возник, когда в Дюнкерке было утрачено очень много разнообразного снаряжения – теперь его требовалось быстро восстановить. Разорвать этот круг так и не удалось.
Под Газалой довольно эффективно применялись новые шестифунтовые противотанковые пушки. Но отправлять неудачно спроектированные танки с двухфунтовыми орудиями в бой против немецких танков T–IV и особенно против 88-миллиметровых пушек было все равно, что послать биплан-истребитель «глостер гладиатор» против «мессершмитта» Ме-109. Остается лишь восхищаться мужеством экипажей, идущих в атаку и осознающих, что их танки способны противостоять разве что пехоте. Лишь в самом конце войны англичане начали выпуск по-настоящему боеспособного танка «комета».
Единственное, что утешало Черчилля по результатам визита в США: он сумел убедить Рузвельта согласиться на вторжение во французскую Северную Африку. Операция «Гимнаст», позже переименованная в «Факел», вызывала решительное сопротивление генерала Маршалла и других американских начальников штабов. Оправданными оказались опасения Маршалла в отношении тех случаев, когда Черчилль имел возможность общаться с Рузвельтом наедине, в отсутствие военных советников президента. Они не без оснований подозревали, что Англия хочет сохранить свое влияние на Ближнем Востоке. Но Черчилль боялся, что в случае утраты Египта и успешного сочетания немецкого вторжения на Кавказ с наступлением Роммеля могут быть потеряны не только Суэцкий канал, но и месторождения нефти в регионе. Это, в свою очередь, могло побудить японцев расширить свои военные операции на западную часть Индийского океана.
У Черчилля был и другой аргумент, совпадавший с рассуждениями Рузвельта. Поскольку о раннем вторжении в Северную Францию не было и речи из-за отсутствия превосходства в воздухе и нехватки судов для доставки и высадки войск, не оставалось иного плацдарма, на котором американские войска могли бы быть брошены против Германии. И премьер-министр знал, что адмирал Кинг, как и американская общественность, хотел бы, отказавшись от стратегии «Германия важнее», сосредоточиться на Тихоокеанском театре боевых действий. Даже Брук испытывал серьезные сомнения относительно высадки в Северной Африке. Но Черчилль оказался прав, хотя и по причинам весьма отличным от тех, которые он выдвигал. Армии США необходимо было приобрести боевой опыт, прежде чем вступать в крупные сражения с вермахтом в Европе. И союзникам следовало изучить опасности десантных операций, прежде чем приступать к операции, предполагающей форсирование Ла-Манша.
