Оскар Ратти - Самураи
«для мастера айки сила является психической. Тело всего лишь инструмент. Если натренировано только тело, то это приводит к несбалансированным результатам, и в пожилом возрасте атлет начинает страдать, всегда вынужденный «поддерживать форму», хотя его внутренние органы уже могут не выдерживать необходимого мышечного напряжения. Но тело всего лишь следует за умом, и поэтому последователи айки тренируют ум, развивая свою нервную систему до такого состояния, которое позволяет использовать мышцы более эффективно. В результате последователи айки называют телесную силу ки, или жизненной энергией, и мы должны использовать тот же термин, западные физиологи не изучат этот феномен и не дадут ему более благозвучное название» (Gluck, 184).
Таким образом, вся практика айкидо направлена на развитие этой внутренней централизации и координированного распределения ее жизненных сил. На самом деле, айкидо использует эти древние дисциплины медитации, концентрации и брюшного дыхания, с которыми мы уже сталкивались при рассмотрении других боевых искусств и которые объясняют превосходящую силу студентов, следующих по пути внутреннего развития, в сравнении с теми, кто сосредоточен на внешних факторах искусства. В айкидо статические упражнения на медитацию, централизацию и брюшное дыхание используются в качестве подготовительных к динамическим упражнениям на распространение энергии, а также к боевой технике. Однако все эти упражнения рассматриваются как векторы централизованной силы, пути контролирования реальности (конкретной и непосредственной), а не просто как руководства по статическому созерцанию или интроспекции, нацеленные сами на себя.
«Каждая форма айки — это упражнение, которое помогает нам научиться контролировать ки, эту иллюзорную, ускользающую, неопределимую, текущую энергию. Они градуируются по интенсивности, и их необходимо исполнять в фиксированном порядке, в качестве разминки. Когда упражнения исполняются в додзё, весь цикл занимает от двадцати минут до получаса. Более опытные адепты должны поддерживать свой контакт с ки «включенным» большую часть времени, и поэтому им не требуется продолжительная разминка» (Gluck, 194).
Технические приемы айкидо, как уже говорилось в части 2, функционально основаны на приемах кэндзюцу, искусства, которое характеризуется значительным вкладом харагэй в ее практику. Однако основатель айкидо, мастер Уэсиба, хотел достичь чего-то большего, чем простая внутренняя централизация и координация сил, для их дальнейшего использования в качестве основы для нового эффективного боевого метода. На самом деле, мастера айкидзюцу могли добиться того же самого, используя, по сути, те же приемы, хотя и предназначенные для прагматических и утилитарных целей буси феодальной Японии. Реагируя на это боевую традицию разрушения, мастер Уэсиба попытался разработать «конструктивный» метод, который использует концепции харагэй (хара и его жизненной энергии ки), так, как их намеревались использовать лучшие, широко мыслящие представители даосизма и буддизма, чьи работы он, несомненно, изучал и использовал в качестве тезисов при создании собственного метода интеграции.
Эта духовная и глубоко этическая сфера айкидо мастера Уэсиба, со всеми ее внутренними компонентами, не может быть рассмотрена здесь во всей ее полноте. Однако совершенно бесспорно, что даже без доведения айкидо до его конечной цели, это искусство, так, как его изучают и практикуют сегодня во всех крупных центрах подготовки, активно использует харагэй, его концепции и специальные приемы развития.
Боевой синтез
Как мы выяснили, будзин феодальной Японии использовал концепцию хара в качестве основной (если не единственной) точки психической концентрации — как путь, не позволяющий его вниманию задерживаться на чем-либо (эмоциях, стойках, оружии, жестах, окружении, количестве противников и т. д.), что может отвлечь от главной цели: победить противника любой ценой.
В этой связи интересно отметить, что многие поединки в феодальной Японии заканчивались (как того ожидал мастер фехтования в эпизоде с мастером чайной церемонии, изложенном доктором Судзуки) «взаимным убийством» (Suzuki, 192) и что доктрина ай-ути, или обмена ударами, была общепринятым принципом фехтования, принципом, который позволял многим отчаянным фехтовальщикам устранять более опытного противника, даже если они сами при этом не могли сохранить свою жизнь. В современные времена этот принцип продемонстрировали знаменитые пилоты-камикадзе, которые в ходе Второй мировой войны направляли свои самолеты на военные суда, выполнив все традиционные формальности и церемонии перед своей смертельной миссией — полностью блокируя в своем сознании все, что могло помешать выполнению этой миссии, включая любые мысли о скором самоуничтожении.
Например, психологическая установка буси перед боем, предположительно, представляла собой установку человека, который оставил все мысли о победе и полностью сконцентрировался на единственной цели — броситься в атаку в тот момент, когда он столкнется с противником. Такая концентрация, как мы уже видели, рассматривая различные специализации будзюцу, была настолько необходимой и ценилась так высоко, что она стала одной из норм неписаного кодекса поведения воина (бусидо). На самом деле, некоторые авторы, из-за этой смертоносной концентрации называли бусидо «Искусство смерти, которое заставляет наших солдат ликовать при самопожертвовании» (Okakura 1, 3).
То, что такая абсолютная концентрация была необычайно эффективной в бою, кажется бесспорным. Нам не нужно обращаться к крайне субъективным манускриптам различных школ будзюцу, чтобы найти примеры стоического поведения, обычно демонстрируемого буси феодальной Японии. Большинство исторических отчетов, предоставленных китайскими или западными источниками, подтверждают его полную преданность своей миссии, после того как он получил приказ от законного командира, а также его непоколебимую и даже самоубийственную решимость при выполнении такого приказа. Воин мог получить приказ от своего господина или непосредственного начальника, если он принадлежал какому-то клану (был самураем) или просто руководствоваться неписаным кодексом поведения, основанным на традициях и обычаях, если по какой-то причине у него отсутствовал хозяин (он был ронином). В любом случае, он запечатывал себя в ледяной башне централизации и действовал с той пугающей прямолинейностью намерения, которую могла нарушит!) только смерть, несомненно, это была весьма специализированная и узкая интерпретация централизации, адаптированная буси. Эта решимость могла быть доведена до такого предела, что даже японские ученые феодальной эпохи, которые обычно всячески поощряли и поддерживали ее, были вынуждены признать, что порою она граничит с безумием.
«Хагакурё» (военная классика) неоднократно подчеркивает готовность самурая отдать свою жизнь в любого момент, поскольку там сказано, что никакого великого дела нельзя совершить без того, чтобы сойти с ума — то есть, выражаясь современными терминами, без того, чтобы пробиться через ординарный уровень сознания и освободить в себе силы, скрытые глубоко внутри. Эти силы порою могут быть дьявольскими, но нет сомнения в том, что они являются сверхчеловеческими и способны творить чудеса» (Suzuki, 70).
Таким образом, харагэй становится методом достижения особого сорта психической стабильности, сосредоточенной на устранении любых препятствий (как снаружи, так и внутри личности буси), которые могли бы помешать его миссии или конкретной цели. Эта миссия (в соответствии с требованиями его профессии) обычно была связана с поединком и его исходом — победа над противником любой ценой была его основной целью.
Как мы уже вкратце отмечали, рассматривая концепцию Внутренней энергии, адепты харагэй как буддисты, так и даосы «понимали, что в течение своей психической, духовной и физической тренировки, выполняемой для того, чтобы достичь высшего знания и контроля над своим собственным я, они пробуждают в себе некие странные силы» (Lasserre, 20).
Психическая стабильность, чистота восприятия (специфического) и кристаллизованная осведомленность (общая) были теми качествами ума, которые бусы старались в себе выработать с помощью различных упражнений на брюшную централизацию, дыхание, неподвижность и т. д. Но нет сомнений в том, что он был больше заинтересован в активных проявлениях централизации, то есть той скоординированной энергии (ки), которую позволяет вырабатывать централизация в хара. Для многих адептов этих дисциплин внутренней централизации — и, по сути, всего воинского сословия в целом — «изначальная цель духовной самореализации свелась к освобождению места для культивации тех физических и психических сил, которые можно было использовать в качестве основания при генерировании, аккумулировании, концентрации и утилизации энергии» (Lasserre, 20).
