Михал Тымовский - История Польши
Выборам предшествовала генеральная репетиция — референдум 30 июня 1946 г. На обсуждение были вынесены вопросы о согласии на ликвидацию сената, на уже проведенную земельную реформу и национализацию промышленности, а также на присоединение к Польше бывших немецких земель. Людовцы решили дать отрицательный ответ на первый вопрос — больше для демонстрации своей независимости, нежели из принципиальных соображений. Коммунисты ответили пропагандистской кампанией и мерами устрашения. Усилились полицейские репрессии. В счетные комиссии были направлены надежные люди, что позволило осуществить массовую фальсификацию результатов. Население призывали голосовать открыто и коллективно и ответить «три раза "да"». Согласно официальным данным, призыву последовало 68 % проголосовавших. Это, впрочем, вовсе не отражало настроений общества и больше свидетельствовало об умелых действиях коммунистического аппарата.
После дополнительной подготовки с использованием тех же методов, что и во время референдума, 19 января 1947 г. были проведены выборы в сейм. Польская рабочая партия уговорила Польскую социалистическую партию (ППС) вместе с другими партиями, зависимыми от коммунистов, войти в единый избирательный блок. В результате давления, репрессий и фальсификаций стало, наконец, возможным довести до сведения общества, что победил блок коммунистов и их союзников, который якобы получил более 80 % голосов. Выборы стали окончательным поражением ПСЛ, показав, что все решает сила, а не общественные симпатии. В 1947 г. Миколайчик, которому угрожал арест, тайно покинул страну, а руководство ПСЛ взяла на себя группа лиц, готовых в любой момент к капитуляции.
Могло показаться, что коммунисты согласятся на постоянное взаимодействие с социалистами. После выборов в сейм Эдвард Осубка-Моравский уступил пост премьера другому руководителю ППС — Юзефу Цыранкевичу. Большое число социалистов было представлены в правительстве, сейме, государственном аппарате, профсоюзах и кооперативном движении. Левые социалисты, определявшие после войны политическую линию «восстановленной ППС», стремились избежать «советизации» внутренней жизни Польши. Они были сторонниками глубоких экономических и общественных преобразований, которые, как им казалось, ввиду своего антикапиталистического характера могли бы обеспечить им доверие Москвы. Просоветский курс в международной политике должен был сопровождаться союзом с коммунистами во внутренней политике. Руководство ППС хотело, чтобы деятельность партии основывалась на принципах ограниченного политического плюрализма, соблюдения гражданских свобод и законности, автономии общественных организаций во главе с профессиональными союзами и кооперативами, борьбы с бюрократизмом путем внедрения различных форм самоуправления и кооперации.
Социалисты допускали существование внутри ППС коммунистической агентуры, хотя и старались ослабить ее влияние. В принципиальных вопросах и кадровой политике руководство партии часто поддавалось давлению коммунистов, вместе с ними выступало против ПСЛ, принимало участие в избирательном блоке. Референдум и выборы поставили ППС в зависимость от коммунистов, поскольку она, не выразив публичного протеста против методов клеветы и террора, а также фальсификации итогов голосования, фактически согласилась с ними. После вывода из игры ПСЛ нажим ППР на социалистов усилился. Их концепция «социалистического гуманизма» была признана уступкой буржуазным влияниям. Экономические предложения социалистов были отвергнуты, и весной 1947 г. началась так называемая «битва за торговлю». Это привело к расширению сектора государственной торговли, установлению бюрократического контроля над кооперацией, ликвидации многих частных предприятий. В начале 1948 г. экономисты из социалистической партии были подвергнуты осуждению и лишены руководства в Центральном ведомстве планирования.
Весной 1948 г. — под давлением коммунистов и зная о положении дел в других странах советской сферы влияния, где одна за другой ликвидировались социалистические партии, — ППС согласилась на объединение с ППР. Этому способствовали иллюзии о якобы сильных позициях среди коммунистов группы Гомулки, которой приписывалось стремление уберечь Польшу от полной «советизации» и заимствования советских образцов. Однако на состоявшейся в конце августа — начале сентября 1948 г. сессии Центрального Комитета ППР Гомулка лишился поста секретаря, который был передан пользовавшемуся доверием Москвы президенту-коммунисту Болеславу Беруту. Коммунисты открыто заявили о своем стремлении использовать в Польше советский опыт. У ППС больше не было возможности отступать. Под давлением коммунистов ее руководство 15 декабря 1948 г. совершило политическое самоубийство, объединившись с ППР. Генеральным секретарем (с 1954 г. — первым секретарем) Польской объединенной рабочей партии оставался Берут. Менее чем через год, в ноябре 1949 г., формально перестала существовать партия ПСЛ, объединенная с прокоммунистической Крестьянской партией в Объединенную крестьянскую партию (Zjednoczone Stronnictwo Ludowe).
Значение наступившего в 1948 г. перелома было весьма велико, хотя оценивается не всегда и не во всем верно. Массовые репрессии начались в Польше отнюдь не в 1948 г. Напротив, наиболее сильными они были в 1944–1947 гг., когда коммунисты боролись со своими политическими противниками из «подполья» и ПСЛ. Десятки тысяч людей были казнены по приговорам судов или убиты во время локальных боевых операций. Лишь с 1947 г. масштабы репрессий сократились, поскольку открытое сопротивление новым властям практически прекратилось. Особенностью репрессий, начавшихся в 1948 г., стало то, что их целью являлась не борьба с активными противниками коммунистического правительства, которых почти не осталось, а превращение общества посредством устрашения в податливую, бесформенную массу. Преследовали тех, кто подозревался в наличии независимых взглядов или в контактах с находившимися в стране или за границей противниками коммунизма, а также людей, имевших «грехи прошлого»: бывших землевладельцев и капиталистов, офицеров, служивших до и во время войны, деятелей некоммунистических политических партий, высших чиновников довоенного времени и, наконец, без особого разбора, всех, кто в военные годы был связан с движением Сопротивления или находился на Западе. Репрессии также коснулись немалой части коммунистов во главе с Гомулкой и генералом Марианом Спыхальским, ведавшим в ППР вопросами военного руководства. Это было вызвано недоверием Сталина к тем польским коммунистам, которые излишне подчеркивали свои национальные чувства и стремление к самостоятельности. Определенное влияние на направленность внутрипартийных репрессий имели и споры между соперничавшими фракциями.
Если первоначально органы безопасности, хотя и контролировавшиеся не столько правительством и ППР, сколько советскими советниками, играли, прежде всего, роль инструмента партии в борьбе с ее противниками, то теперь, по-прежнему подчиняясь приходившим из Москвы указаниям, они сделались практически независимыми от партии и даже во многом поставили ее под свой контроль. Подобные перемены произошли и в армии. В 1949 г. Сталин направил в Польшу в качестве министра национальной обороны маршала Константина Рокоссовского. Офицеров, подозревавшихся в недостаточной уступчивости, подвергали арестам и либо сразу отдавали под суд, либо готовили к показательным процессам. Советские военные советники заняли наиболее важные посты, в особенности в армейской службе информации — ведомстве, конкурировавшем с органами безопасности.
Экономическую политику теперь полностью определяла команда Минца. Она вводила правила бюрократического управления лишенными экономической самостоятельности предприятиями. Был провозглашен курс на форсированную индустриализацию, и, в первую очередь, на создание тяжелой промышленности, ведущим объектом которой стал строившийся в Новой Гуте под Краковом металлургический комбинат. Одной из основных целей индустриализации было увеличение промышленного потенциала, прямо или косвенно служившего вооружению страны. Индустриализация сопровождалась повышением интенсивности труда, что стимулировалось обязательным участием в соревновании. Другим ее следствием, по крайней мере, в первые годы, являлось существенное снижение жизненного уровня. Впрочем, не было недостатка и в подлинном энтузиазме. При осуществлении шестилетнего плана на 1950–1956 гг. появился почти миллион новых рабочих мест. После довоенной безработицы и разрушений военных лет Польша, казалось, расцветала на глазах. Однако реальное улучшение жизни было обещано, в первую очередь, будущим поколениям.
В области аграрной политики партия в 1948 г. отказалась от своих прежних обещаний и объявила о скором начале коллективизации. Этой перспективы оказалось достаточно, чтобы затормозить развитие сельскохозяйственного производства. Крестьяне просто боялись теперь делать какие-либо капиталовложения в свои хозяйства. Вскоре начал усиливаться грубый нажим с целью создания «производственных кооперативов». Это еще не было наступлением по всему фронту, однако все достаточно крупные крестьянские хозяйства уничтожались на глазах посредством прогрессивных налогов. Налогообложение было весьма произвольным, и самые высокие налоги взимались с любого активного противника колхозов. После падения уровня аграрного производства были введены обязательные поставки важнейших продуктов, в городах появились продовольственные карточки. Тысячи крестьян на более или менее длительные сроки оказались в тюрьмах. Произвол местных властей, работа которых оценивалась в соответствии с успехами в проведении коллективизации, выходил за рамки инструкций. Тем не менее, часть сельской бедноты в эти годы стала жить несколько лучше. В соответствии с марксистскими догмами к «беднякам», если они не выступали активно против коллективизации, относились значительно мягче. К тому же у них появилась возможность найти работу вне сферы сельского хозяйства, а также дать образование детям.
