Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
Начальник политотдела армии сообщил не только об успехах, но отметил и недостатки. Он писал, в частности, что после прорыва обороны пехота быстро продвигалась вперед. Штабы же некоторых частей оторвались от войск. Так, в 98-м гвардейском стрелковом полку 11 июня была потеряна связь со штабом дивизии в течение нескольких часов.
В 22, 56 и 65-й гвардейских стрелковых дивизиях артиллерия не только отстала от пехоты, но, не имея наблюдателей и корректировщиков, вела огонь не по целям, а по площадям.
Был затронут вопрос об эвакуации раненых. Непосредственно на поле боя, в подразделениях эвакуация раненых проводилась своевременно. Санитары проявляли образцы мужества и героизма, вынося раненых из-под обстрела. В 29-й гвардейской дивизии особо отличилась санитарка 2-го стрелкового батальона 93-го гвардейского полка старшина Мария Попкова. Она оказала помощь и вынесла с поля боя свыше 70 бойцов, сержантов, офицеров. Однако вследствие быстрого продвижения и частого перемещения с места на место полковые пункты медпомощи не всегда успевали хорошо производить обработку раненых. Медленно шла эвакуация раненых в медсанбаты, которые иной раз оказывались далеко в тылу.
Отставание тылов и артиллерии от частей создало напряженное положение на дорогах. Передвижение в основном происходило по одной магистрали, которая была на многих участках минирована гитлеровцами, взорвавшими на ней большое количество мостов. Разминируя дорогу, саперы 13-й инженерно-саперной бригады извлекли около 600 мин и фугасов, восстановили большое количество мостов. Пришлось пользоваться и объездными путями, а так как регулировка движения еще не была налажена, на дорогах нередко создавались заторы, в которые попадали и посаженные на машины подразделения 29-й гвардейской дивизии (подвижная группа).
Дни стояли жаркие, и, ожидая возможности проехать вперед, кое-кто соблазнялся купанием в многочисленных озерах. А враг, обнаруживая скопление транспорта, начинал бомбить дороги. Но в целом наступление развивалось организованно, и противник, застигнутый врасплох, нес большие потери в живой силе и технике [140] .
О внезапности и стремительности нашего наступления говорили сами немцы. Военнопленный командир 655-го саперного батальона, в частности, рассказывал: «Я не мог себе представить, что на четвертом году войны наступление русских будет предпринято в таких огромных масштабах и будет развиваться такими стремительными темпами. Напрасно мы надеялись на укрепления, как известно, они нигде и никогда не спасали, особенно при современной технике».
Обер-фельдфебель 68-го пехотного полка 23-й дивизии показал: «11 июля мы собирались начать отход на основную позицию, однако русские еще раньше прорвались на участке 9-го полка. Мы к вечеру потеряли связь с полком».
Военнопленный солдат, латыш по национальности, 44-го пехотного полка показал: «Я первый номер артиллерийского расчета. Из своей пушки мы не успели сделать ни одного выстрела, так как русские солдаты напали на нас неожиданно. Мы все сдались в плен. Из орудийной прислуги убежал только наш капрал».
В результате ожесточенных боев войска прорвали оборону гитлеровцев и уже в первые часы нанесли тяжелое поражение врагу. Особенно сильно пострадали в первый день боя 15-я и 19-я дивизии CС, 23-я пехотная дивизия и части 281-й и 285-й охранных дивизий. Только за один день боя 11 июля нашими войсками было убито около 7 тыс. солдат и офицеров и 1500 человек взято в плен, захвачено свыше 100 орудий, 150 минометов и много другой техники.
У убитого в бою 11 июля командира 9-го пехотного полка 23-й дивизии подполковника Триттеля были изъяты различные оперативные документы, в том числе приказ командира 23-й дивизии генерал-майора Шаль де Болье с планом маневра в глубину обороны с кодовым названием «Шильдкрета» («Черепаха»), суть его состояла в медленном отводе войск на рубежи «Рейер», «Оденвальд», «Кранах» и т. д. У убитого также была найдена карта с обстановкой и точным обозначением промежуточных рубежей. Противник намеревался отводить свои войска черепашьими шагами, но осуществить этот план немцам не удалось. В этом же приказе генерал Шаль де Болье требовал при отступлении сжигать села и уничтожать население.
Копию приказа командира 23-й дивизии о зверствах над мирным населением мы направили в Ставку как документ, изобличающий немецко-фашистских варваров.
Обстановка быстро менялась в нашу пользу, и 12 июля войскам были поставлены следующие задачи:
а) 10-й гвардейской армии наступать в общем направлении на Зилупе, главными силами выйти на рубеж железной дороги Псков – Идрица, передовыми частями на р. Великая, а подвижной группе овладеть Опочкой.
б) 3-й ударной армии, наступая в общем направлении Идрица, Себеж, главными силами овладеть рубежом Ессеники, Сужова, Речки, оз. Могильно. Подвижной группой выйти в район Лавищи, Дубровка, Сафоново и перерезать коммуникации из Идрицы на северо-запад.
в) 22-й армии, наступая в общем направлении на Клястицы, Кохановичи, главными силами овладеть рубежом р. Нища. Подвижной группе выйти в район Великий Бор, имея в виду в последующем оказать содействие в успешном наступлении 4-й ударной армии.
г) 4-й ударной армии – очистить от противника участок между реками Дрисса и Западная Двина, имея в виду удар на Краславу и далее на Даугавпилс.
С 12 по 18 июля войска 10-й гвардейской армии, выполняя поставленную им задачу, продолжали наступление. 12 июля гитлеровцы, отойдя на новый рубеж по речкам Кудка, Изгожка, оз. Черное, пытались задержать наше продвижение контратаками. Наиболее сильное сопротивление оказывалось вдоль большака Духново – Опочка и Ленинградского шоссе. Гитлеровское командование подтягивало из Идрицы, Резекне и Себежа подкрепления, пыталось привести в порядок свои разгромленные части передней линии. В первой половине дня 12 июля передовые отряды армии окружили и уничтожили группы прикрытия гитлеровцев и с боями вышли на рубеж речек Кудка, Изгожка и на восточный берег оз. Черное. Здесь гитлеровцы организовали упорное сопротивление силами 93-пехотной дивизии и 19-й дивизии СС.
Во второй половине дня сопротивление врага было сломлено, и к исходу дня 19-й гвардейский стрелковый корпус силами 118-го укрепрайона овладел деревнями Бакино, Волково, Найденово. Одновременно 56-я гвардейская стрелковая дивизия этого корпуса, сломив сопротивление гитлеровцев на рубеже р. Шесть, сбила их с восточного берега р. Кудка и после трехчасового боя форсировала ее. За день боев дивизия освободила ст. Вощагино и четыре других населенных пункта.
15-й гвардейский стрелковый корпус, встретив во второй половине дня сопротивление противника на р. Изгожка, один полк 29-й гвардейской стрелковой дивизии выдвинул к дер. Загорье для обхода врага с юго-востока. 30-я дивизия этого корпуса заняла лес в районе Измалково, а 85-я – деревни Алдино и Хохмутово.
7-й гвардейский корпус, прорвав оборону противника в районе Мостищи, занял Кресты и Ягодино, захватив в плен до роты пехоты и четыре артиллерийские батареи. Его 8-я гвардейская дивизия, сломив сопротивление противника на рубеже Рубы, оз. Черное и перерезав шоссе на Опочку, к 23 часам овладела Мостищами, Заходами и рядом других населенных пунктов.
На следующий день, 13 июля, войска армии после короткой артподготовки прорвали промежуточные укрепления врага между прудом на р. Изгожка и оз. Черное и продвинулись от 10 до 15 км в глубину обороны противника, которая представляла собою хорошо оборудованный рубеж, состоящий из сильных опорных пунктов с траншеями полного профиля, блиндажами, глубокими колодцами, проволочными заграждениями. На основных направлениях опорные пункты были усилены железобетонными блиндажами, снабженными вращающимися башнями, снятыми с танков (на Ленинградском шоссе), и бетонными колпаками (на р. Изгожка). Хочется привести здесь выдержку из воспоминаний Л.М. Сандалова, относящуюся к этим дням: «…на стыке с 3-м Прибалтийским фронтом нами были освобождены районный центр Псковской области – Пушкинские Горы и с. Михайловское. До сих пор жалею, что у меня не нашлось тогда времени посетить эти дорогие для каждого русского человека места. Поклониться праху великого поэта ездил член Военного совета В.Н. Богаткин. До войны он работал редактором “Красной звезды” и, естественно, любил литературу, хорошо знал ее.
Вернулся Богаткин очень взволнованный. С возмущением рассказывал о дикости и вандализме оккупантов, надругавшихся над местами, которые не могут не вызвать уважения у каждого цивилизованного человека.
– От дома-музея осталась лишь груда развалин. Домик Арины Родионовны разобрали на постройку укреплений. Святогорский монастырь взорвали. – Сообщая это, Богаткин возбужденно ходил вперед-назад.
– Заминировали и могильный холм Пушкина, но наши части успели, не дали взорвать… Когда я был там, приезжали бойцы. Они долго стояли молча… Один пожилой солдат, помяв в руках пилотку, негромко проговорил: “Вот скоты! Даже такую святыню не пощадили…”» [141]
