Борис Четвериков - Котовский (Книга 1, Человек-легенда)
- Любуетесь на своих орлов? - спросил Илья Илларионович, придвигаясь поближе к Котовскому.
В это время за столом декламировали. Оттуда слышалось:
Но близок, близок миг победы.
Ура! Мы ломим, гнутся шведы!..
Затем следовал Лермонтов, затем Маяковский - "Облако в штанах"... А в другой комнате уже кружились в вальсе...
- Как вы думаете, выдохлась международная буржуазия? Или еще будут бои? - спросил Илья Илларионович Котовского.
- Разве они успокоятся? Они и сейчас, наверное, готовят какую-нибудь новую каверзу.
- Затишье перед бурей! - сказал Ульрих, подойдя к столу, чтобы выпить глоток вина. И ласково спросил Котовского: - Товарищ комбриг, что загрустили?
- Да вот посмотрел на обильный стол и подумал: "Как-то в Бессарабии? Враги - по молдавской поговорке, - вероятно, "и золу забрали с очага"...
- Как хорошо все сегодня! - приголубилась Машенька Ульрих к Ольге Петровне. - Эта вечеринка запомнится на всю жизнь!
Разошлись поздно, и, уже спускаясь по лестнице, Ульрих и Дубчак исполнили дуэт "Не шуми ты, рожь, спелым колосом". Но Макаренко посоветовал:
- Лучше сами вы не шумите. Неудобно, ведь все спят.
4
Когда Долгоруковы покинули свое имение Прохладное, оставляя позади зарево пожара, Гарри Петерсон после долгого раздумья сказал:
- Час назад этот дом стоил пятьдесят тысяч долларов. Сейчас это куча золы. Но если они сжигают, значит, не надеются навечно закрепить за собой? А? Как вы думаете, мама?..
Пламя не пощадило ничего. К утру на месте помещичьего дома торчали только закопченные печи да дымились головешки.
Потом и головни растащили на топливо, разобрали и печи. Остался лишь один кирпичный фундамент. Летом он оброс крапивой, на том месте, где была веранда, теперь разрослась бузина.
Настала зима, и все занесло снегом. Конюшни, баня и все остальные надворные постройки тоже давно исчезли. Уцелел флигель, в котором жила Мария, вышедшая замуж за бывшего садовника Долгоруковых. Немец-управляющий Рудольф был убит.
Но сами Долгоруковы не видели всего этого. Запомнилось им лишь зловещее зарево да черная ветреная ночь.
Дорога показалась им бесконечной, и все-таки они благополучно добрались до Варшавы.
Экипаж, в котором бежали из Прохладного княгиня Долгорукова, рассеянная Люси и сияющий Гарри, громыхал по предместью Варшавы, поднимая невероятную пыль. За экипажем следовали еще и еще упряжки-повозки с горничными, пуделями, лакеями, поварами, чемоданами...
Гарри заметно волновался, беспрестанно что-то высматривал. Дело в том, что здесь, в Варшаве, был приготовлен для Люси первый сюрприз особняк, который Гарри заранее приобрел через подчиненных своего оффиса в аристократическом квартале города и по сходной цене.
Эффект превзошел все ожидания. Княгиня была в умилении. Люси бросилась на шею супругу и расцеловала его.
- Очень мило, очень мило! - приговаривала княгиня, осматривая светлые, только что отделанные и только что обставленные комнаты. - На какой срок арендовано это прелестное помещение?
- Это - собственность Люси! - воскликнул Гарри, наслаждаясь моментом. - Особняк - маленький подарок моей женушке. Конечно, здесь нет таких красивых львов, как при входе во дворец наместника, возможно, что этот особняк уступает по красоте домам Кронеберга и Блиоха, но я выбрал лучшее, что можно было достать!
- Бог милосердный! Но зачем же приобретать дом в Варшаве, которую вы не собираетесь избрать постоянным местожительством? - нежно укоряла княгиня.
- Да, но некоторое время мы здесь задержимся.
- Мой мальчик, но нельзя же так швыряться деньгами! Ах, молодость, молодость!
Однако, говоря это, княгиня подумала, что впоследствии Гарри может продать этот дом и не остаться в убытке.
Так или иначе, но разместились они отлично, причем на каждом шагу выяснялось, что Гарри обо всем позаботился. Чего стоил один только будуар княгини! О, этот Гарри знал слабые струнки женщин! Княгиня была побеждена. Она оценила все. Какие зеркала! Какой туалетный столик! Какие гобелены! Какие музейные пудреницы и флаконы! Походила на бутоньерку вся застланная коврами, вся шелковая спальня супругов. Особенно был красив фонарь под потолком, бледно-розовый, с силуэтами черных драконов.
Когда осматривали залы, Гарри подвел княгиню к окну и отдернул тяжелую гардину:
- Вы видите вдали Бельведерский дворец - обиталище главы польского правительства пана Пилсудского. Вы, разумеется, познакомитесь с ним и будете неоднократно присутствовать на балах и банкетах, которые состоятся в Бельведерском дворце. Здесь, в семейной обстановке, я могу откровенно сказать, что при Пилсудском имеется достаточное количество американских советников. Доверенным лицом наше правительство назначило небезызвестного руководителя АРА - мистера Гувера, а, уж поверьте мне, мистер Гувер деловой человек, и у него мертвая хватка, как у бульдога. Да и представитель американской миссии в Варшаве генерал Джудвин - тоже не промах, честное слово.
Гарри усмехнулся и добавил:
- Вообще, если не кривить душой, надо сказать, что нет ни одного завода, ни одного предприятия в Польше, которое не находилось бы здесь... - Гарри похлопал себя по карману. - Мы не скупились на займы и подписали достаточное количество различных обязательств. Я не ошибусь, если буду утверждать, что даже варшавский "Институт бедных, стыдящихся просить милостыню" и тот откуплен нами, мы брали все оптом, вместе с памятниками, банками и дворцами. Поэтому-то мы можем быть уверены, что Польша будет делать то, что мы находим необходимым. Вот я вам и показал все пружинки, при помощи которых движется этот великолепный, великодержавный, с гордой осанкой глава польского правительства. Я это рассказываю вам для того, милая мама и дорогая Люси, чтобы вы чувствовали себя как дома. Ездите в Уяздовские аллеи, говорят, они не хуже парижских Елисейских полей, ходите в театр, а если есть охота, в собор Святой Троицы... он, кажется, православный... Одним словом, живите, развлекайтесь, наряжайтесь - тут все наше. А я буду делать свои дела.
5
С первых же дней приезда в Варшаву началась шумная, суетливая, наполненная выездами, визитами, прогулками, праздниками и парадами жизнь. В доме Гарри постоянно бывали артисты, художники, музыканты. Приходили часто и совсем незнакомые люди, которых сразу приглашали пройти в кабинет.
Однажды Люси видела и того человека, который первый принес ей известие о смерти Юрия. Увидев его, Люси вздрогнула, побледнела. Но он, угадав по выражению лица ее мысли, воскликнул:
- Сударыня! Я не всякий раз прихожу с дурными вестями! И кроме того, я на этот раз не голоден и не одет в неприличный полушубок.
Люси все дни была занята. Одни портнихи отнимали столько времени! Люси появлялась в ослепительно-роскошных нарядах. В городе было немало и других богатых и красивых женщин, которые с увлечением наряжались, блистали бриллиантами, демонстрируя преуспеяние своих любовников и мужей. Едва ли не самой очаровательной в этом цветнике была Люси. При ее появлении всегда начинался шепот, а Гарри, как в свое время Скоповский, не упускал случая, чтобы не упомянуть о древности дворянского рода Долгоруковых. Он даже заказал в Варшаве карету с вензелями и короной.
Но все эти честолюбивые затеи не мешали Гарри заниматься и другими делами. Он разнюхивал, где можно дешево купить какое-нибудь предприятие, все равно, будет ли это сахарный завод или разработка угля. Он охотно входил в долю с польскими магнатами, а также, как он сам выражался, показывая этим свое знание русской литературы, скупал мертвые души: заводы и земельные угодья польских помещиков, в настоящее время находящиеся в руках Советского государства. Впрочем, за последнее время эти поместья вздорожали, потому что польские магнаты сами верили в скорое их возвращение. Еще бы!
Настоящая война еще не начиналась, а между тем захватывали уже теперь территории Советской Литвы и Белоруссии. Правительство Пилсудского не пропускало ни одного удобного случая, чтобы с оружием в руках не продвинуться дальше. В период наступления Деникина были захвачены земли до реки Березины. Петлюровцы не препятствовали занятию панской Польшей Холмщины, Западной Волыни и Западной Подолии. Затем захвачен был город Овруч. Белопольские войска очутились, таким образом, под Житомиром и Бердичевом...
Война еще не была объявлена, но как назвать такие действия польской военщины, если не состоянием войны?
На все мирные предложения Советского правительства поляки просто не отвечали. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет направил польскому народу обращение, в котором разоблачал действия польского правительства. Было сделано все возможное со стороны правителей Польши, чтобы это обращение не дошло до народа. Ну а в тех случаях, когда рабочие Варшавы, Лодзи, Ченстохова организовывали стачки, политические демонстрации и даже вели уличные бои с правительственными войсками, находилось достаточно оружия и достаточное количество тюрем, чтобы внести успокоение.
