Руслан Иринархов - Киевский особый…
Своевременно не получила приказ на отход и 7-я моторизованная дивизия, продолжавшая вести бои на своем участке.
Немецкие подвижные части, воспользовавшись тем обстоятельством, что одна дивизия отходит, другая контратакует, третья обороняется, вклинились в середину боевых порядков 8-го механизированного корпуса. В его полосе сложилась напряженная обстановка.
В 8 часов 50 минут генерал-лейтенант Д. И. Рябышев проводил совещание с целью определить, какие меры необходимо предпринять, чтобы собрать корпус и с утра 28 июня начать наступление. В это время к командному пункту подъехал член Военного совета фронта Вашугин. Взбешенный неудачами на фронте, корпусной комиссар, не слушая никаких докладов и объяснений, не вникая в сложившуюся обстановку, приказал немедленно начать наступление на Дубно. Корпус в очередной раз бросали на уничтожение. Да, это была огромная вина члена Военного совета Н. Н. Вашугина, которую он сам вскоре пережить не смог.
Для удара на Дубно была срочно организована подвижная группа, в которую вошли 34-я танковая дивизия (150–156 танков, мотострелковый и артиллерийский полки) и 6-й мотоциклетный полк. А командование группой Вашугин поручил бригадному комиссару Н. К. Попелю.
Но был ли способен заместитель командира 8-го механизированного корпуса по политчасти руководить действиями большого количества войск? Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал впоследствии: «…действия 8-го механизированного корпуса могли дать больший эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из них генералу Н. К. Попелю, не имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением»[379].
В 14 часов подвижная группа выступила на маршрут с задачей к исходу дня овладеть районом Дубно, Загорце-Мале, Семидубы и организовать взаимодействие с 19-м механизированным корпусом, наступавшим с севера.
34-я танковая дивизия и отряд танков 12-й танковой дивизии двинулись на Дубно вдоль железной дороги, уничтожая попадавшиеся им немецкие машины. Смелым и неожиданным ударом противник был выбит из деревни Грановка, а в деревне Подлуже советские воины разгромили штаб 14-й танковой дивизии, захватив в плен ее начальника штаба[380].
Встретив сильную противотанковую оборону в районах Коморувка, Поддубце, Буды, Пиратын, группа развернулась на рубеже Турковиче, Пелча (продвинувшись на 30–35 км) и остановилась на ночь, производя дозаправку боевых машин и разведку расположения противника. К этому времени сюда подошли и некоторые подразделения 23-го и 24-го танковых полков (12-й тд), усилив ее состав. К исходу дня группа бригадного комиссара Попеля насчитывала около 9500 человек, 217 танков и была готова к дальнейшим боевым действиям.
Ее наступление должны были поддержать другие соединения мехкорпуса. К этому времени отдельные части 12-й танковой дивизии находились в районе Подкамня, где приводили себя в порядок. Получив приказ, к исходу дня остатки дивизии сосредоточились в лесах северо-восточнее Брод.
7-я моторизованная дивизия с 16 часов находилась на марше в район Броды, Червоноармейск, оставив прикрытие на прежнем рубеже. Получив приказ на наступление, ее части начали выдвигаться через местечко Ситно. Достигнув реки Пляшевка, передовые части вступили в бой с охранением противника, сбили его и заняли плацдарм. Но подошедшие к реке главные силы дивизии уже встретили сильное сопротивление переброшенных в этот район частей 16-й танковой дивизии вермахта и дальше продвинуться не смогли.
Не смог поддержать наступление и 15-й механизированный корпус, начавший по приказу командования отход в район Золочевских высот. В десятом часу утра прибывший начальник управления политпропаганды бригадный комиссар Михайлов поставил перед командованием корпуса задачу наступать в направлении Берестечко во взаимодействии с 8-м мехкорпусом, к исходу дня овладеть местечком и продвигаться дальше на Дубно.
Но и это новое распоряжение своевременно не было доведено до соединений и частей корпуса, которые к этому времени находились: 37-я тд — Турге; 10-я тд — Холоюв, Топорув; 212-я мд — Радзивилов, Шпырув, Пяски.
В неопределенное положение попала 10-я танковая дивизия, получившая с запозданием (только утром) приказ на отход в район Золочевских высот. К этому времени ее части вели бои в районе местечка Холоюв. 19-й танковый полк атаковал противника в направлении Охладув, уничтожив около 18 танков и до батальона пехоты, но и сам потерял 9 КВ, 5 БТ, 18 человек убитыми и ранеными и 56 пропавшими без вести[381].
Выполняя приказ, первыми тронулись в путь тыловые части дивизии, вслед за ними приступили к отходу и колонны строевых частей. В 12 часов ее штаб получил новый приказ командира 15-го механизированного корпуса о приостановлении отхода и возврате частей на прежнее место. Было получено и предварительное распоряжение на переход в наступление.
Но собрать находившиеся на марше части, не имея с ними устойчивой связи, было нелегко. Дивизия явно запаздывала с выполнением приказа. В тяжелое положение попал ее мотострелковый полк, который, выполняя приказ, оставил свой оборонительный рубеж и уже прошел 6–8 км. При возвращении воинов полка встретил пулеметно-минометный огонь подразделений противника, уже успевших занять оставленный рубеж. Развернувшись в боевой порядок, полк атаковал позиции врага. Преимущество в силах было на стороне советских воинов, которые отбросили немцев и заняли свои оборонительные рубежи.
Только 37-я танковая дивизия, выполняя приказ командования, вышла к реке Радоставка на рубеж Манастырек, Шишковице и находилась в готовности к наступлению. Ее положение осложнилось тем обстоятельством, что действовавшая на ее правом фланге 212-я моторизованная дивизия была передана в распоряжение командира 8-го механизированного корпуса и отведена в район Брод.
Но приказ генерала Кирпоноса был четок — 15-му мехкорпусу, невзирая ни на какие трудности и техническое состояние материальной части, к 8 часам 28 июня выйти на исходную позицию и нанести удар в направлении Берестечко[382].
Мог ли корпус выполнить поставленную задачу? К началу наступления 10-я танковая дивизия насчитывала 39 танков (КВ — 10, Т-34 — 5, Т-28 — 4, БТ-7 — 20) и 36 орудий (122-мм — 10, 152-мм — 4, полковой артиллерии — 4 орудия); 37-я танковая дивизия — 221 танк (Т-34 — 29, БТ-7 — 185, Т-26 — 7), 16 бронемашин и 212 орудий (45-мм — 201, 122-мм — 3, 152-мм — 4, полковых орудий — 4). Переданная в состав корпуса 8-я танковая дивизия имела сводный танковый полк в составе 65 боевых машин. Таким образом, в корпусе имелось 325 танков разных систем и до четырех батальонов (1,5 батальона в 10-м мотострелковом полку и 2,5 батальона в 37-м мотострелковом полку).
И хотя в корпусе еще насчитывалось достаточное количество боевой техники, это наступление заведомо было обречено на неудачу. Опять, в который уже раз, командование фронта совершенно не учитывает рельеф местности в районе действий корпуса. В полосе наступления его частей находилось пять рек (Радоставка, Островка, Жечка, Лошувка, Соколувка) с болотистыми поймами и долинами, местность лесистая, труднопроходимая. Имевшиеся мосты и переправы через реки и болота находились под сильным обстрелом артиллерии противника.
Да и взаимодействие механизированных корпусов командирам всех рангов никак не удавалось наладить, поэтому их действия носили разобщенный характер, не приносящий врагу значительных потерь. Обилие сыпавшихся из вышестоящих штабов приказов, которые к тому же доходили до исполнителей с большим опозданием (если только доходили), не позволяло подготовить наступление механизированных частей должным образом.
Командир 37-й танковой дивизии полковник Ф. Г. Аникушкин докладывал начальнику Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта: «Несмотря на трудные условия действий в лесисто-болотистом районе, к тому же при отсутствии пехоты, саперов и артиллерии, дивизия не имела хотя бы минимум времени для организации наступления. Так, приказ № 07/оп штаба 15-го механизированного корпуса, в котором дивизии ставилась задача 28 июня 1941 года форсировать реку Стырь у Бордуляки и местечка Станиславчик и наступать в направлении местечка Берестечко, был подписан в 4 часа 30 минут 27 июня 1941 года, а в дивизии получен только в 8 часов 28 июня, т. е. с опозданием более чем на сутки. Это положение привело к тому, что дивизия, не имея времени, не могла организовать взаимодействие не только с соседом, наступавшим слева, но и достаточно хорошо взаимодействовать между частями дивизии»[383].
К этому можно добавить, что войска Юго-Западного фронта действовали по шаблону, нанося удары в лоб, полностью пренебрегая приемами обхода обороны противника, переноса ударов, маневрирования имевшимися крупными силами и резервами. Генерал германской армии Бутлар отмечал, что при организации наступления частей Красной Армии «как правило, отсутствовали гибкость в управлении войсками на поле боя и взаимодействие родов войск»[384].
