Адриан Голдсуорти - Во имя Рима: Люди, которые создали империю
Какими бы не были мотивы бежавших, они сообщили варварам, что с Цезарем находится относительно немного войск. Отряд алеманнов тут же напал на Сеноны, но на их пути встали стены, которые римляне успели отремонтировать. У Юлиана было слишком мало людей, чтобы осуществлять вылазки и сражаться в открытом поле, но он держал оборону, и после месяца блокады германцы отступили, сетуя, что оказались настолько глупы, что им могла прийти мысль об осаде города. Если неожиданное нападение или вероломство не давали варварским армиям возможности ворваться в город, то у варваров обычно заканчивалась провизия, и они уходили, так и не добившись сдачи осажденных. В III и IV веках многие общины, которые прежде не нуждались в укреплениях во времена раннего принципата, возвели вокруг своих городов стены. В то же самое время армия тратила гораздо больше усилий на сооружение валов и укреплений, укрепляя свои базы. Защита стала более приоритетной, чем в предыдущие века.{382}
Вторая кампания и битва при Аргенторате, 357 г.Марцелл в течение осады Сенон, очевидно, не смог прийти на выручку своему командиру. Ближе к концу зимы его заменил многоопытный Север. Урзицин также был отозван, и вскоре его послали на восточную границу, где назревала война с Персией. Однако Галлия все равно оставалась приоритетной провинцией, и Констанций отправил сюда из Италии войско в 25 000 человек под командованием начальника пехоты Барбациона. Римляне планировали предпринять крупное наступление против алеманнов. Юлиан должен быть напасть с севера, а Барбацион с юга. Косвенное давление на алеманнов должны были также оказать собственные операции Августа в Реции, в верховьях Данубия.
Организация такой большой операции требовала времени, и в начале весны ударная группа одного из алеманнских племен ускользнула от римских войск и напала на Лугдун (Лион). Взять город варварам в очередной раз помешали укрепления, но мародеры свободно грабили окружающие земли. Получив известие об этом нападении, Юлиан быстро сформировал три кавалерийские отряда и отправил их перекрыть три главных маршрута, по которым вероятнее всего будут уходить грабители. Шайки налетчиков были всегда уязвимее, когда возвращались в свои земли, нагруженные добычей. К тому же их подводила излишняя самоуверенность после первого успеха.
В римской истории есть немало примеров, когда мародеров, беспечно везущих добычу домой, удавалось застигнуть врасплох и убить. Нередко большинство воинов были пьяны. Аммиан рассказывает случай, как на отряд мародеров напали из засады, когда варвары купались в реке и красили волосы в рыжий цвет.{383}
Поначалу операция римлян шла успешно, и они с легкостью сметали вражеские отряды, которые шли по дорогам. Только германцам, бросившим свою добычу и устремившимся в леса, удалось спастись от кавалерии. Однако Барбацион, лагерь которого был гораздо ближе, чем лагерь Юлиана, ничего не сделал для поддержки трех кавалерийских отрядов, а один из его офицеров недвусмысленно приказал этим войскам не охранять главную дорогу и открыть ее для уходивших из провинции варваров. Два кавалерийских трибуна были уволены из армии, так как вина за эту неудачу была несправедливо возложена на них. Один из них впоследствии снова появится на другом командном посту, а второй станет императором, поэтому этот отрывок, возможно, ошибочен. Как бы то ни было, такое начало нельзя назвать многообещающим для серьезной кампании, которая требовала тесного сотрудничества между Юлианом и Барбационом.
Когда настал черед главной наступательной операции, и колонны двинулись против алеманнских отрядов, обосновавшихся на западном берегу Рейна, римляне обнаружили, что враг в большинстве случаев отступил, многие варвары переправились на острова Рейна. Римские войска продвигались медленно, потому что варвары построили множество баррикад из упавших деревьев, перекрыв главные дороги и тропы. Каждый завал приходилось разбирать, чтобы мог проехать обоз. Юлиан решил, что необходимо напасть на германцев, укрывшихся на островах, и попросил Барбациона одолжить ему семь речных барок, которые тот собрал, чтобы использовать их при сооружении моста. Начальник пехоты не только отказался выполнить приказ Цезаря, но и приказал сжечь эти барки. Сразу же или чуть позже он также уничтожил значительную часть зерна, собранного Юлианом для снабжения армии.
Аммиан, который описывает эти случаи, очевидно, столь же сильно не любил Барбациона, насколько восхищался Юлианом, однако нет никаких оснований отметать свидетельства о подобных инцидентах. Между римскими командующими всегда было сильнейшее соперничество, но в поздней античности этой конкуренции практически ничто не мешало. В любой другой период римской истории, даже включая гражданские войны I века до н. э., у полководцев не было такой «свободы действий». Для того чтобы честолюбцы могли делать карьеру, недоставало формальной структуры и ограничений старой иерархической лестницы. Верховной власти можно было достичь либо внезапным скачком, либо поэтапно. Любой полководец, способный завоевать поддержку достаточного количества войск, мог объявить себя императором. Поэтому каждого более или менее энергичного командующего тут же начинали подозревать в том, что он вынашивает честолюбивые замыслы.
Сильван стал узурпатором, скорее всего, поневоле. Он стал бороться за власть, поскольку окружающие считали, что он готовит заговор против Августа. Его все равно ожидала казнь, даже если бы он продолжал подчиняться приказам. Семейные связи не могли уменьшить подозрений, и фактически с момента своего назначения Юлиан сделался мишенью клеветнической кампании, целью который было посеять сомнения относительно его верности Констанцию. Многие люди приобрели власть и влияние при дворе, плетя интриги против своих начальников, но, в свою очередь, пали жертвой махинаций других честолюбцев.
Барбацион нарушил планы военной кампании Юлиана, но, к счастью, Цезарю удалось захватить несколько германских разведчиков, которые во время допроса сообщили, что реку можно перейти летом вброд. Трибуну Байнобавду, командовавшему отрядом вспомогательных войск, которых называли корнутами, «рогатыми» — возможно, из-за защитного гребня на шлеме, было приказано предпринять внезапную атаку.
У Аммиана эти солдаты названы «легковооруженными». Это, вероятно, означает, что для этой операции с переправой через реку корнуты сняли броню и шлемы, которые обычно — носили в бою. Солдаты перешли реку там, где было мелко, и переплыли через более глубокие места, используя щиты как плавательные доски. Корнуты достигли острова прежде, чем алеманны их заметили. Отряды вспомогательных войск неожиданно обрушились на германцев и перебили всех, включая женщин, детей и стариков.
Римляне решили уничтожить всех варваров, чтобы внушить ужас другим племенам. К тому же возня с пленными и их доставка в римский лагерь затруднили бы перемещение отряда и не позволили выполнить поставленную задачу. Захватив несколько лодок, вспомогательные войска направились к ближайшим островам и вырезали там всех, кого смогли найти. Затем корнуты вернулись к западному берегу Рейна, не понеся потерь, хотя большая часть добычи, которую они захватили, пропала, когда одна из лодок была залита водой.
Уяснив, насколько острова уязвимы, алеманны устремились на восточный берег, чтобы оказаться вне досягаемости римских войск. Юлиан занялся восстановлением и перестройкой фортов вдоль реки. Было время сбора урожая, и римляне собрали то, что германцы вырастили на своих полях. Армия Юлиана нашла на своем пути достаточно провианта, чтобы заполнить амбары фортов, а также обеспечить себя запасом на двадцать дней.{384}
Алеманны потерпели поражение, но отдельных ударов, какими бы ужасающими они ни были, оказалось явно недостаточно, чтобы внушить племенам страх и убедить их, что после долгих лет слабости Рим снова стал непобедимым. Вскоре большой отряд варваров вторгся в Галлию и неожиданно напал на армию Барбациона, обратив ее в бегство и захватив немалую часть ее обоза, лагерной прислуги и вьючных животных. Аммиан, возможно, преувеличил масштаб этого поражения, но Барбацион, как бы то ни было, не сыграл значительной роли в боевых действиях во время оставшейся части этого года. Он направился ко двору Констанция, чтобы плести интриги против Юлиана. Несколько лет спустя его интриги привели к тому, что его самого казнили, когда Август счел, что тот вынашивает императорские амбиции.
Тем временем перед Цезарем стояли более насущные проблемы. Семь царей алеманнов объединились под общим руководством двух наиболее энергичных правителей — Хонодомария и его племянника Серапиона. Им удалось собрать одну из самых больших армий союзных племен IV века. Аммиан пишет, что общее число воинов составляло 35 000 человек, а из знати кроме семи царей в походе принимали участие еще десять царевичей и множество других вождей. Как всегда, трудно определить, насколько точны подобные цифры, и знали ли римляне или хотя бы сами алеманны, какой численности было это войско.
