Сергей Курбанов - История Кореи: с древности до начала XXI в.
Акт замены фамилий стал огромной трагедией для населения Кореи, практически каждый знал свою генеалогию на многие столетия вглубь веков и гордился этим. Замена фамилий, помимо того, что лишала корейца его национального лица, не давала возможности совершать многочисленные ритуалы и церемонии годового и жизненного циклов, такие, как, например, ежегодные церемонии кормления духов предков. Поэтому многие корейцы, в особенности люди среднего и пожилого возраста, не соглашались менять фамилии даже под страхом смерти. Формально кампания была «успешно» завершена уже к 10 августа 1940 г. По отчетам к этому времени около 80% корейцев сменили фамилии. Реально же новые японские имена и фамилии употреблялись исключительно в официальном делопроизводстве, присутственных местах и т. п., в то время как в повседневной жизни люди, естественно, пользовались своими национальными именами.
Однако некоторые представители корейской интеллигенции и национальной буржуазии поддержали кампанию по замене имен. Среди них был корейский писатель Ли Гвансу (1892-?, после 1950 г.), в свое время воспринимавшийся корейским населением как патриот. Он взял себе имя Каяма Мицуо.
В августе 1940 г. были закрыты две крупнейшие корейские газеты, издававшиеся на корейском языке — «Чосон илъбо» и «Тона ильбо». В октябре 1942 г. было разогнано «Научное общество корейского языка» (Чосоно хакхве). Его руководители — Ли Юнчжэ, Ли Гынно, Хан Чжин, Ли Хисын и многие другие, продолжавшие, несмотря на все запреты, бороться за сохранение национального языка, были арестованы и осуждены на тюремное заключение.
Со второй половины 1930-х годов японская администрация стала активно внедрять в Корее японскую национальную религию синто, во главе которой стоял японский Император. Во всех корейских учебных заведениях школьников и студентов насильно заставляли поклоняться божествам синто, в корейских жилых домах хозяев обязывали вывешивать табличку духа легендарной основательницы японской нации, богини солнца Аматэрасу. Даже в католических и протестантских церквах корейцев заставляли поклоняться духам синто. Редкие случаи неповиновения, как, например, пастора Чу Гичхоля (1897-1941), жестоко карались.
По замыслу японских колонизаторов, корейцы должны были все как один подняться на борьбу во имя побед японского народа, имевшего «общие корни с корейским». Корейцы должны были стать «народом-слугой» Империи. В феврале 1938 г. был опубликован закон о «добровольном» наборе корейцев в имперские сухопутные войска. В эти войска шли главным образом неимущие выходцы из деревни, доведенные до состояния крайней нищеты японской колониальной политикой. С 1942 г. в корейских школах было введено обязательное военное обучение, а с 1943 г. (как и в Японии) в армию стали призываться учащиеся школ. Корейцами комплектовались не только сухопутные войска, но и флот. Всего за годы двух войн в японской армии вынуждены были служить 360 тыс. корейцев.
Однако японцам требовались не только корейские солдаты, но и все материальные и трудовые ресурсы страны. В апреле 1938 г. был опубликован Закон «О всеобщей мобилизации во имя государства»» согласно которому японская колониальная администрация могла использовать любые материальные и трудовые ресурсы Кореи для нужд войны. Действительно, в годы японо-китайской и Тихоокеанской войны (12.1941-08.1945) действовал Закон «О регулировании распределения зерновых Кореи», согласно которому около 40-60% сельскохозяйственной продукции изымалось на военные нужды; 667 648 корейцев были привлечены к самым разнообразным работам, главным образом на рудниках, оборонных заводах, строительстве оборонительных сооружений. Нередко в целях соблюдения «секретности» после завершения работ корейских рабочих убивали.
Среди всех видов «использования корейских людских ресурсов» особой жестокостью отличалось создание так называемых «подразделений несгибаемых» (чонсиндэ) по указу от 23 августа 1944 г., которые комплектовались из корейских женщин и девушек в возрасте от 12 до 40 лет. Формально труд женщин, набранных по этому указу, мог использоваться и на оборонных заводах. Однако большинство из них отправляли в японскую армию. Днем девушки и женщины работали поварами, прачками, медсестрами или даже подносчицами боеприпасов, а по ночам должны были исполнять обязанности «женщин-успокоительниц» (вианбу). В среднем на каждую «женщину-успокоительницу» приходилось по 29 солдат, а в конце Тихоокеанской войны число солдат могло доходить до сотни. Считается, что в японскую армию было привлечено от 140 до 180 тыс. корейских женщин.
Пожалуй, самым трагичным в истории Кореи конца 1930-х — начала 1940-х годов, было то, что в корейском обществе появлялось все больше людей, которые поддерживали идею единения Кореи с Японией, японскую политику как в самой Корее, так и в окружающем мировом пространстве. В годы войны возникали всевозможные «патриотические» общества, имевшие своей целью «воспитание» корейского народа, «совершенствование» его духа, мобилизацию его сил во имя интересов «великой» японской Империи. В такие общества входили главным образом представители корейской буржуазии, разбогатевшей на оборонных заказах, а также часть интеллигенции, нашедшей «свое место» в условиях безжалостной машины японского колониального режима.
К сожалению, среди них были и довольно известные представители тех, кто в свое время боролся с Японией за независимость страны. Так. Юн Чхихо (1865-1946), участвовавший в перевороте реформаторов 1884 г., являвшийся одним из руководителей Общества независимости (1896-1898), пострадавший в 1911 г. по «делу 105» в связи с обвинениями в подготовке убийства генерал-губернатора Тэраути Масатакэ, известный лидер движения за независимость, в 1938 г. стал членом прояпонской «Корейской лиги за гражданский дух всеобщей мобилизации» (Кунмин чонсин чхондонвон Чосон ёнмэн), а 1941 г. — одним из руководителей прояпонской «Корейской временной военной организации служения родине» (Чосон имчжон погуктан). После освобождения Кореи Юн Чхихо покончил жизнь самоубийством. Знаменитый корейский литератор и историк, автор сеульской Первомартовской Декларации независимости Чхве Намсон также вошел в руководство «Корейской временной военной организации служения родине».
К 1940 г. в Корее уже выросло молодое поколение, для которого независимость Кореи была чем-то абстрактным, неосязаемым, а японское колониальное господство «естественной» реальностью. Среди элиты корейского общества в самой Корее уже не осталось людей, способных возглавить движение за независимость. Карательные мероприятия японской колониальной администрации ужесточились как никогда. Рабочий класс севера страны еще не мог стать лидирующей силой в борьбе за возрождение родины. И только корейское патриотическое движение за рубежом по-прежнему отличалось достаточной активностью.
§ 2. Новая стадия движения за независимость
В конце 1930-х — начале 1940-х годов зарубежное корейское движение за независимость, так же как и в предыдущее десятилетие, имело свои центры в Китае, США и СССР.
В южнокорейской историографии основное внимание акцентируется на тех тенденциях, которые складывались в корейском движении за независимость в Китае как наименее подверженном влиянию «внешних сил». Здесь на рубеже 1930-1940-х годов сформировались два блока — «левый» и «правый». К 1944 г. им удалось объединиться.
Обратимся к истории создания «левого» блока национально-освободительного движения, которое возглавил Ким Вонбон (1898-?, после 1958 г.). Ким Вонбон стал участником движения за независимость Кореи в 1921 г., находясь в Китае, куда приехал впервые еще в 1915 г. Здесь же он получил военное образование в гоминьдановской военной школе на острове Хуанпу (Вампу), возглавлявшейся Чан Кайши. Ким Вонбон интересовался марксизмом и в 1929 г. основал в Пекине «Институт ленинской политики». Имея военное образование, он прилагал немалые усилия для создания офицерских кадров будущей корейской армии освобождения. Так, в 1932 г. Ким Вонбон открыл в Нанкине Корейскую офицерскую школу.
В том же году из двух Партий независимости Кореи (Хангук тон-ниптан и Чосон тонниптан), Новой корейской партии независимости (Синхан тонниптан), Корейской революционной партии (Чосон хёнмёндан), Великой корейской партии независимости (Тэхан тонниптан) при активном участии Ким Вонбона был создан «Корейский объединенный союз антияпонского фронта» (Хангук тэиль чон-сон тхониль тонмэн). Действительно, после ликвидации в Корее в 1932 г. «Общества обновления» (Синганхве), многие представители патриотических сил переправились в Китай и активно включились в национально-освободительную борьбу. В начале 1930-х годов Союз антияпонского фронта стал фактически второй значимой силой, объединявшей корейские патриотические силы в Китае, после Временного правительства Республики Корея в Шанхае.
