Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

Римляне победили благодаря железной организации: даже сегодня транспортировка по пустыне мостов и судов — дело непростое. Но в немалой степени и по причине внутренних раздоров в парфянском государстве.

Траян находится в зените славы. Империя достигла максимальных границ. Это происходит именно в этот период, с весны по осень 116 года.

Вскоре в Харакс доходит оглушительная новость: прибывает сам император…

Весь город с трепетом ждет этого момента: до сих пор только один император из Средиземноморья ступал на эту землю, более четырехсот лет назад. Это был Александр Великий. Именно он и основал город, дав ему имя… Александрия, как всегда. Теперь сюда направляется Траян.

Римский император уже в городе. Местный царь Аттамбел уже изъявил покорность Риму, и его царство официально стало римским данником. Над Персидским заливом поднялись римские знамена.

Траян вышел на улицы города и направляется в порт. Все население нижней части города приникло к окнам и высыпало на улицы, чтобы приветствовать победителя. Первыми выступают всадники, солдаты и легионеры, они берут под контроль порт. Нет никакой напряженности, но мы на войне, и рисковать нельзя. Вот и сам Траян. Он едет на коне, окруженный конной охраной. На нем великолепные, сверкающие на солнце доспехи. Этот человек поражает своим… нормальным видом. Здесь тысячелетиями привыкли лицезреть всемогущих царей, всячески подчеркивающих дистанцию между ними и простым народом. Траян не таков. Он ведет себя не как власть имущий, а как обыкновенный человек, улыбается, поднимает руку, приветствуя народ. Его забрасывают цветами и приветствуют громкими возгласами. Почести, полагающиеся, впрочем, любому победителю. Людям бросается в глаза его седина. Траян поседел очень рано, и белоснежная шевелюра — отличительная черта его внешности, благодаря которой его легко узнать на поле битвы. Всем, и врагам тоже. Через несколько месяцев во время конной атаки на город Хатру, которой он лично будет командовать, вражеские лучники заметят его голову с белоснежными волосами и постараются сразить его; стрелы пролетят совсем близко и уложат несколько человек из его личной гвардии! Это дает вам представление о том, что за человек Траян. В свои шестьдесят два он себя не жалеет. Сражается с непокрытой головой, несется в атаку на коне, шагает, ест и терпит лишения бок о бок со своими солдатами. За это он пользуется всеобщей любовью, но по этой же самой причине выглядит значительно старше своих лет. Лицо испещрено морщинами, глаза впалые.

Это отмечает и индийский торговец, стоящий в первом ряду на пути следования императора в порту. Сегодня утром он пришел сюда попрощаться с земляками, отправляющимися обратно в Мусирис. Возможно, это последний корабль в этом сезоне, скоро ветры поменяют направление. Суматоха, поднявшаяся из-за прибытия императора, задержала его на пристани близ корабля. Но вот корабль отплыл и стал медленно удаляться. С некоторой тревогой купец замечает, что императорский кортеж направляется ровнехонько в его сторону. Процессия останавливается в нескольких метрах от него. Индиец, как и другие люди рядом с ним, застывает, словно окаменев. Кортеж смотрит, как удаляется корабль. Императору докладывают, что это последний корабль на Индию в этом сезоне и что он чудом его застал.

Между тем солдаты устраивают вокруг императора живое оцепление, тот сходит с коня и в окружении охраны приближается к краю пристани. Траян взирает на воды Персидского залива, на скользящий по морской глади парус и восклицает: «Я слишком стар, чтобы отправляться в Индию, как Александр Великий!» Он произносит эти слова как бы наедине с собой, однако достаточно громко, чтобы их услышали окружающие и чтобы они попали в анналы истории и дошли до нас…

Индиец понимает, что не должен упустить предоставившуюся ему уникальную возможность. Он не говорит по-латински, но может иным способом дать понять, что у него уже есть контакты с римским миром: он достает наш сестерций и поднимает высоко над головой, показывая свите Траяна.

Император оборачивается к берегу, чтобы вернуться к коню, и тут замечает этот блеск над толпой. Он догадывается, что речь идет о римской монете. Заинтригованный, император дает знак охране, кивая на купца. Властная рука забирает сестерций и подает его императору. Теперь его держит в руках сам Траян и внимательно рассматривает с обеих сторон. По его губам пробегает улыбка. Он хорошо помнит время, когда была выпущена эта монета. Потом он сжимает монету в кулаке и переводит взгляд на море, на удаляющийся в сторону Индии корабль. Мы не знаем, какие мысли посещают его в эти минуты. Но многие историки считают, что среди мотивов, побудивших Траяна дойти до этих далеких от Рима берегов, на территории нынешних Кувейта и Ирана, был и экономический.

Разгромив парфян, являвшихся посредниками во всей торговле с Востоком, он достиг трех целей: сокрушил злейшего врага, избавился от громадных наценок, которые парфяне накручивали на каждый проходящий через их руки товар (эти поступления шли затем на финансирование войн с Римом), и получил непосредственный контроль над торговыми путями из Индии и Китая, с Дальнего Востока.

То же самое он сделал при завоевании Дакии: избавился от жестокого врага и одновременно захватил золотые рудники.

В самом деле — похоже, именно после посещения порта Харакса Траян вернулся в Вавилон, чтобы внести ясность в экономическую сторону прямого выхода на Восток, установив, помимо прочего, подати и ставки пошлин, которыми должен будет облагаться прямой путь из Индии (и Китая) в Рим.

Траян отдает монету одному из своих гвардейцев и садится на коня. Солдат бросает монету купцу и тоже взлетает в седло. Вскоре кортеж удалится, оставив порт и потрясенного купца. Индиец долго будет еще рассказывать о знаменательной встрече своим детям и внукам.

Сестерций, сменивший уже столько владельцев, от рабов до философов, от проституток до легионеров, еще не завершил свой путь.

И правда, индийский купец, имеющий недюжинный деловой талант, наладив несколько многообещающих контактов, избавился от сестерция, от которого ему в Индии никакой пользы, хотя бы потому, что серебро низко ценится (будь это золотая монета, дело бы обстояло иначе). Так, однажды утром в одной из таверн Харакса он выменял статуэтку из слоновой кости, которую привез из родного города, на отличный металлический ларчик с римским замком, прибавив к статуэтке наш сестерций.

Рука, берущая сестерций, в эти недели лишила жизни много людей. Это рука центуриона. Доблестного мужа, память о подвиге которого дойдет до наших дней: он находился в плену в городе Аденистры (Adenystrae), и, когда на горизонте показались готовые к штурму римские войска, он вместе с товарищами сумел сбежать из-под стражи, убить командира вражеского гарнизона и открыть легионерам ворота города.

Центурион вернется в Вавилон вместе с Траяном. Будет свидетелем того, как император приносит жертвоприношения в большом царском дворце, а именно в комнате, где за четыре столетия до того принял смерть Александр Великий. Он будет там, когда начнут поступать вести об одновременных восстаниях против римлян в ряде мест Месопотамии и об усилиях Траяна восстановить контроль над ситуацией. Это будут мрачные месяцы, с многочисленными жертвами с обеих сторон. Руки центуриона снова обагрятся кровью, когда будут сровнены с землей такие города, как Нисибис, Эдесса и Селевкия: солдаты, пленные, женщины, старики и дети — все без разбору попадут под безжалостный карающий меч римлян…

Дело в том, что римляне, точь-в-точь как войска США в начале войны в Ираке, слишком сильно «выдвинулись вперед», не прикрыв тылы и не укрепив завоеванные территории по периметру. Парфяне, собрав силы, нанесли сокрушительные удары.

Но Траян, разбив врага в решающем сражении, не в состоянии контролировать столь обширную территорию. Он желает решить дипломатическими методами то, что не может сделать силой оружия, потому что в его распоряжении осталось слишком мало людей и сил.