Марина Могильнер - Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства
757
«Есть же имамы, кто работает в мечетях, пожилого возраста, а есть молодые. Мы встречаемся раз в месяц, делаем собрания. И там мы обсуждаем – какие новости современные… что касается ислама … Старшие у нас – хазраты, проповеди у них есть, они написали книжки, специальные книжки выпускают, и мы этим пользуемся. То есть стандартные проповеди, которые разрешаются нашим мухтасибатом, нашим муфтием, и мы за эти рамки не выходим, слава Богу» (интервью, мусульм.).
758
«Вот в связи с тем, что действительно умирает сейчас очень много старых людей и наиболее верных, преданных, постоянных, понимающих, кстати, тоже смысл богослужения… Если религиозность становится шире, то она становится мельче… Вот таких людей становится, к сожалению, меньше… Только вот, вот, умиляешься на самых простых старушек. Как они чувствуют и понимают это все: и смысл, и эстетику, иногда лучше, чем академики и профессора» (интервью, правосл.).
759
«Вот те люди старшего поколения, которые… практически все люди, которые мало кто и ходил в церковь. Или ходили в церковь просто по праздникам, они были вроде бы и в церкви, но в то же время невоцерковленные» (интервью, правосл.).
760
«Ну, особенно с проблемами семейной жизни, конечно. Как всегда, естественно. То есть пьют мужья и дети, да, вот, какие-то семейные непорядки, измены и привороты и какое-то колдовство, вот, считают, что нужно в церковь прийти, потому что здесь будет антиколдовство. То есть непонимание сути церковности. Приходится разъяснять каким-то образом. Вот. Ну, что ли, открывать истины людям, насколько они доступны» (интервью, правосл.); «Это большинство приходит, значит, отчитать от сглаза, то есть эшкеру… кто-то говорит, что кого-то там сглазили, вот на него почитайте, значит, его отчитайте, то есть от заговоров» (интервью, мусульм.).
761
«Ну, вот с такими чисто богословскими религиозными вопросами, конечно, меньше, значительно меньше. Есть интересующиеся: молодежь и даже средний возраст, люди, которые недополучили в раннем возрасте, а сейчас какими-то средствами Бог их приводит уже к более глубокому пониманию жизни. Вот, тогда они и церковные учения начинают разбирать, глубже вникать и задавать вопросы тоже. Ну, это, конечно, уже чуть ли не на порядок меньше, чем обыденные вопросы повседневной, обыденной жизни, неустроенность» (интервью, правосл.); «Здесь духовный кризис у некоторых» (интервью, мусульм.).
762
По данным Переписи 2002 г., большинство населения республики составляют две этнические группы – татары (53%) и русские (39%), традиционно исповедующие соответственно ислам и православие. В городах доли татар и русских сравнимы – 48–49%. См. http://perepis2002.ru/index.html?id=17.
763
«Нет ни эллина, ни иудея» из посланий ап. Павла (Гал 3: 28, Кол. 3: 11). Сура «аль-Анбийа» («Пророки»): «109. А если отвернутся от тебя они, скажи: / Я возвестил вам это одинаково для всех, / Но я не знаю, близко, далеко ли то, / Что вам обещано (в награду или в наказанье)» (пер. В.М. Пороховой).
764
О чем свидетельствует даже тот факт, что большинство интернет-сайтов об исламе в России содержат подразделы «русские мусульмане»: http://www.muslim.by.ru/new.ru_muslim.htm; http://www.muslim.ru/razde.cgi?id=533&rid0=101&rid1=533&rid2=; http://www.islam.ru/newmuslim/russian_muslims/ и др.
765
Как метко выразился Верховный муфтий ЦДУМ Т. Таджуддин, говоря о принципах взаимоотношений между мусульманскими организациями и РПЦ: «Каждый сеет в своем огороде». См. http://eurasia.com.ru/tadjuddin2606.html.
766
«Потому что если русский перейдет в мусульманство и будет жить в сфере мусульманской культуры, значит, он выходит из рамок русской культуры. А я думаю, что национальность определяет прежде всего культура. Ну, чем мы отличаемся? Языком, культурой, традициями, да. Значит, если я перешел в ислам, значит, я соблюдаю мусульманские традиции, значит, я русским не остаюсь. Ведь Достоевский говорил, что русский и православие – это слова-синонимы. Точно так же и татарин. Если татарин принимает православие и живет в сфере русской культуры. Православная культура – это значит русская культура, точнее сказать, русская культура – это православная культура. Так что если он переходит из одной сферы в другую сферу, то, конечно, он уже не тот» (интервью, правосл.).
767
Из интервью с муфтием Гусман-хазратом Исхаковым: «Кровь у всех одинаково красная, и делить нам нечего» // http://www.e-islam.ru/books/interview/about1/?rnd=37488,4470717593.
768
В качестве примеров подобного отношения, укорененного в непринятии истинности веры другого, можно привести следующие цитаты:
«Интервьюер: У нас в Татарстане есть не только православные, но и мусульмане, представители других традиционных конфессий, и буддисты… Как Православная церковь к ним относится?
Информант: Ну, здесь по-христиански она относится. К сожалению, нет у них истины, они заблуждаются. То есть по-христиански. Опять же, если по-христиански, значит, с любовью и с молитвой „Господи, вразуми их и наставь на путь истинный“. Вот и все» (интервью, правосл.).
«Как какая-то картина, висящая в углу комнаты, может помочь человеку, который сам же нарисовал эту картину? Которая не может снять себя со стены, как же она может помочь человеку? Или же какой-нибудь амулет в виде камня или в виде дерева? Вот мы относимся так: если не ругать это, то, значит, нужно уважать» (интервью, мусульм.).
769
«Вы знаете, если искать общее, то в любой религии, основа любой религии – это добро и любовь к людям. То есть нет такой религии, ну, скажем, если вы берете такие классические, скажем, ислам, буддизм, христианство, иудаизм, нет такой религии среди классических религий, которые бы проповедовали зло, насилие, войну и так далее. То есть вот это и есть общее. Каждая религия – она призывает людей исправлять свою жизнь и делать свою жизнь так, чтобы не навредить другому человеку… Любовь – вот что общее. Какие-то расхождения, там, скажем, в богословии, в догматах, в понимании Бога и так далее – это есть. Но основа каждой религии – это все-таки любовь. И так и должно быть» (интервью, правосл.).
770
«Демократическая идея, если я правильно понимаю – там разрешено все, что бы человек ни захотел, все, что приветствуется большинством членов общества. Они называют это правами и все в жизнь воплощают. Как и однополые браки. В исламе же право – оно является как право, данное человеку Богом. Это право действительно попирать нельзя. Но то право, которое человек сам себе взял по своему волеизъявлению, которое противоречит религиозному вероучению, – это право является недействительным» (интервью, мусульм., Казань); «Нет критерия истины. Вот это уже, так сказать, слишком широкая, что ли, терпимость, это уже размытость, это релятивизм. Он, конечно, православием не допускается. Потому что мы считаем, что есть все-таки вечные истины. Я думаю, что и среди атеистов есть люди, которые считают, что должны быть какие-то стабильные истины, наверное, они бы сказали, что эти истины обусловливаются социальной необходимостью, люди должны все-таки существовать, не уничтожать друг друга, и для того, чтобы они могли существовать, должны быть какие-то основные нравственные истины. Мы с этим тоже согласны, что люди должны существовать и должны быть истины. Только мы еще считаем, что эти стабильные, а мы даже скажем, вечные истины даны нам Богом. Так что мы терпим друг друга, но в определенных рамках, при условии, что есть все-таки незыблемые истины, нарушение которых недопустимо» (интервью, правосл., Казань).
771
«Ну, верующий перво-наперво отличается от неверующего тем, что он действительно… верует в Судный день, как и в христианстве и мусульманстве, иудаизме, и во Всевышнего творца» (интервью, мусульм.).
«Но на самом деле, если человек действительно верующий, пусть он мусульманин, пусть он буддист, пусть он христианин, пусть он еврей, пусть он еще кто-то, я не знаю, баптист или я не знаю кто, если он действительно искренне верит в то, во что он верит, он никогда другому человеку не сможет навредить и не сможет сотворить зла. Вот это и есть общее» (интервью, правосл.).
772
«Что значит сектанты? Секта – сектор. Они взяли из Священного Писания, из этой сокровищницы, только некую часть и мусолят ее. Все остальное отвергли. Они отвергли. Они из всей сокровищницы духовной мудрости взяли только одну книгу. Только Писание. И не Ветхозаветное учение, ни Вселенских Соборов, ни Символ веры, ни таинства, ни священства, ни молитв за здравие, ни заупокойную, вот. Они все отвергли. Они взяли только букву: баптисты, адвентисты, им же нет числа. Двадцать тысяч деноминаций – и все говорят, что они христиане» (интервью, правосл.).
«Интервьюер: А как вы относитесь к так называемым новым религиозным движениям?
Информант: Если они не противоречат исламу, то есть там нет жестокости, там больше любви, помощи друг другу, то положительно. А есть там какие-то жесткости, это не входит в рамки Корана, в слова Аллаха, то мы отрицательно» (интервью, мусульм.).
773
«И как мы относимся? Задается вопрос: зачем они сюда приехали? Здесь что, безводная пустыня? Что, у нас истории нет тысячелетней христианской славной? …И они всегда прививают ненависть к православию. И они всегда раскалывают общество. Понимаете? И вот это и есть самый страх… Поэтому секты, что они приносят? Под маской, под личиной они вносят сюда разделение и вражду. Мы же не будем сейчас говорить о тех догматах, которые они провозглашают и которые они отрицают. Но это печальные события. Говорят, что брошены миллионы, сотни миллионов долларов, чтобы они здесь махровым цветом расцвели. Оттуда? С Запада, с американского, с Востока всякие Муны, Сенрике, йога, понимаете, всякие там тантра и так далее. Ужасная картина здесь» (интервью, правосл.).
