Юрий Корольков - Кио ку мицу !
- Надо потребовать оригинал протокола, - придумал Арита.
В кабинет зашел Тодзио, заместитель военного министра. За ним Доихара. Они всегда были вместе, три квантунца,- Итагаки, Тодзио и Доихара, всегда поддерживали один другого. В последнее время все были у власти. Доихара рекомендовал Итагаки военным министром, Итагаки пригласил к себе в заместители генерала Тодзио, бывшего начальника полиции Квантунской армии.
Тодзио принес новость - из Москвы пришло сообщение открытым текстом: Сигемицу вернулся от Литвинова, подробности передадут шифром.
Часа два нарастало тревожное нетерпение... Наконец дешифровщик принес текст. Русские согласились начать мирные переговоры на основе восстановления старой границы, существовавшей до начала конфликта у озера Хасан.
Все облегченно вздохнули.
Итагаки сказал:
- Будем считать это временной паузой... Хакко Итио!
- Хакко Итио! - эхом откликнулись остальные...
Постигшую их неудачу военные считали временной, они надеялись на реванш.
Хакко Итио!.. Весь мир под одной японской крышей! Так завещал божественный император Дзимму, живший больше тысячи лет назад...
ЕСЛИ ОСЕДЛАТЬ ТИГРА...
Проходили недели, месяцы, и в сиоганьской авиагруппе летчиков-добровольцев, вспоминая о Вадиме Губанове, стали говорить "был" как о человеке, ушедшем из жизни...
Миновал год после событий у моста Лугоуцяо, с которых началась большая война в Китае, а конца ей не было видно. Затянувшаяся битва на континенте спутала карты бешеных гумбацу - генеральской клики в Токио, которая уверяла всех, что пройдет месяц, не больше, и Китай, как перезревшая дыня, будет лежать на фарфоровом блюде императора. Отрезай большие ломти и ешь сколько угодно! Так говорил генерал Сугояма, военный министр в кабинете принца Коноэ. Надо только начать! Сделать первый выстрел - и вся нация, весь народ Ямато объединится вокруг идеи движения по императорскому пути...
Но произошла непредвиденная осечка. После года войны экспедиционная армия стала походить на седока, оседлавшего тигра, - и соскочить нельзя, и рискованно скакать дальше... Япония прочно завязла в войне с Китаем.
Продвижение японских войск на полях Китая в немалой степени тормозилось действиями русских летчиков-добровольцев, пришедших на помощь сражающемуся народу. В первую годовщину японской провокации у моста Лугоуцяо военный министр гоминдановского правительства Хо Ин-цин - правая рука Чан-Кай-ши - дал интервью китайским журналистам. Генерал сообщал о возросшем сопротивлении Китая японской агрессии, приводил факты, рассказывал о героизме бойцов гоминдановской армии и партизан, сражающихся в тылу японских оккупационных войск. Он говорил об успешных действиях китайских летчиков, вспоминал о дерзком рейде на остров Формозу, об ударе по аэродрому в Уху, о потопленном авианосце "Ямато-мару", о военных и торговых кораблях противника, затопленных у китайского побережья и на реке Янцзы, о налете китайских бомбардировщиков на остров Кюсю...
Хо Ин-цин подвел итоги борьбы в воздухе: за год войны японская авиация в Китае, насчитывающая две тысячи машин, потеряла из них больше шестисот. Военный министр еще отметил, что в составе военно-воздушных сил на континенте имеется двести пятьдесят германских и итальянских боевых машин. Их обслуживают четыреста иностранных летчиков и авиатехников, приехавших из Европы и сражающихся на стороне японцев. Вот с кем приходится воевать доблестным китайским летчикам!
Все успехи, достигнутые в освободительной войне, Хо Ин-цин относил к заслугам китайских вооруженных сил. Ни одним словом он не обмолвился о действиях советских летчиков-добровольцев. Это было тайной...
А сиоганьская группа и другие авиационные части советских летчиков продолжали драться в китайском небе. Из далекой Москвы прибывали новые добровольцы на смену ветеранам, возвращавшимся на родину. Но не всем добровольцам суждено было увидеть вновь старых друзей, леса Подмосковья, украинские степи... Они навечно остались лежать в китайской земле, в могилах, вырытых под Нанкином, Ханькоу, Кантоном, или в безымянных, затерянных где-то могилах... Неведомо где затерялся и Вадим Губанов.
- Знать, умер казак на чужбине далекой... - грустно повторял Тимофей Крюкин, тяжело переживая гибель товарища.
В начале осени, считая по календарю, потому что кругом все еще стояла сухая тропическая жара, на полевом аэродроме произошло событие, радостно взволновавшее летчиков-добровольцев. В тот день ждали приказа на вылет и, как обычно, сидели на пожелтевшей, выгоревшей траве, в тени бомбардировщика, раскинувшего над землей свои могучие крылья. Выдались редкие часы затишья - в воздухе было спокойно, все самолеты стояли на поле, готовые по сигналу подняться... Тимофей встал, разминая затекшие ноги, отошел покурить. Достал портсигар, чиркнул спичку и, не донеся ее до папиросы, прислушался. В воздухе гудел самолет. На слух Тимофей определил, что к аэродрому приближается чужой самолет, и тут же увидел в воздухе контуры японского истребителя "И-96". Он летел низко, чуть ли не на бреющем полете, и похоже было, что заходит на посадку. А может, хитрит... Летчики бросились к машинам, а дежурные истребители уже брали разбег, чтобы встретить противника в воздухе. Но тут японский моноплан, не проявляя враждебных намерений, явно пошел на посадку... Он коснулся земли и покатился по бетонированной дорожке. Может, японец спутал аэродром?!
Летчики выхватили пистолеты и устремились к заблудившейся японской машине. А пилот, как у себя дома, вылез из кабины. На нем был защитный комбинезон, поперечные погоны японской армии. Тимофей бросился с пистолетом вперед и вдруг застыл, не веря своим глазам: сбросив шлем, навстречу ему шел... Вадим Губанов.
- Ты что, казак, у японцев служишь?! - придя в себя, воскликнул Тимофей, засовывая пистолет в кобуру. - Ну и ну!.. Виткиля ж ты взялся, казак?!. Живой!..
Веселой гурьбой друзья окружили пропавшего летчика, и Вадим радостно отвечал на объятия товарищей.
- Так говори ж толком - откуда ты взялся?!
Но говорить толком не представлялось возможности. Лишь после того, как улеглось радостное волнение, Вадим в продолжение многих дней рассказывал товарищам о своих приключениях, вспоминая все новые подробности.
...Истребители сопровождали группу бомбардировщиков, которые летели бомбить японский аэродром под Ханьчжоу. Поднялись с рассветом и, пробив легкий слой облаков, легли на курс. Скоростные бомбардировщики шли впереди, несколько ниже, а сзади восьмерка "И-15", которую вел Антон Якубенко. Вадим летел рядом, крыло к крылу, и они время от времени перекидывались взглядами.
Внизу, в просветах между кучевыми облаками, блеснули озера, разбросанные среди невысоких скалистых гор... Антон кивком головы указал вниз - тускло-оранжевым пламенем горела деревня. Очевидно, перелетали линию фронта. Вадим тоже кивнул - понял. Приближался объект бомбежки, лететь оставалось минут пятнадцать. Бомбардировщики стали заходить со стороны солнца. Далеко справа засинело море, но вскоре исчезло. Под крылом снова поползли горы, поросшие лесом. Облака стали реже, они плыли навстречу - большие, причудливые. Открылся город, мутно-коричневая лента Янцзы... Антон покачал крыльями - внимание!
С японского аэродрома успели подняться пять машин, остальные застыли рядами на летном поле. Торопливо заговорили зенитки, но их не было слышно - виднелись лишь огненные вспышки разрывов внутри белых хлопьев, повисших в небе. После первого захода на аэродроме забушевали тяжелые волны огня, багрово-темные, прорывавшиеся сквозь всплески взрывов. Японские тупорылые машины, набрав высоту, пытались атаковать строй бомбардировщиков, но восьмерка истребителей приняла удар на себя. Бомбардировщики пошли на второй круг.
Воздушный бой длился несколько минут. Выждав, когда бомбардировщики, сбросив бомбы, ушли на запад, летчики-истребители оторвались от противника и тоже легли на обратный курс. "И-96" пытались преследовать группу, но вскоре отстали, скорость у них была меньшая, чем у советских машин. Через несколько минут справа наперерез вынырнула новая группа японских истребителей. Вероятно, они поднялись с какого-то другого аэродрома. Якубенко решил с ходу атаковать противника. Силы были равные - восемь на восемь. Дрались под облаками, то и дело ныряя в мутную их белизну.
Впрочем, все это помнили все, кто в тот день летал на Ханьчжоу. А дальше...
...Вадим не видел атаковавшего его японца, но почувствовал, что ливень пуль прошил его фюзеляж. Машина стала тяжелой, неповоротливой. Имея достаточный запас высоты, он ринулся в гущу боя, но тут из-за облаков вывалилось еще два десятка японских монопланов. У противника стало по меньшей мере тройное превосходство. Вадим до отказа выжал ручку, дал полный газ и пошел на сближение. Он ударил снизу из спаренных пулеметов, и атакованный им самолет вспыхнул, скользнул на крыло и начал падать. Японский пилот успел выброситься из горящей машины, но слишком рано раскрыл парашют, и огонь молниеносно проглотил шелковый купол. Японец падал рядом с подбитой машиной, и за ним тянулись дымящиеся стропы...
