Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима
ИСТОРИОГРАФИЯ И ДРУГИЕ НАУКИ
О том, что время великих историков прошло, лучше всего говорит составленный предположительно в IV в. сборник «Писатели истории августов», включающий в себя незатейливые, рассчитанные лишь на занимательность биографии римских императоров от Адриана до непосредственного предшественника Диоклетиана императора Нумериана, умершего в 284 г. Заботясь больше об увлекательности изложения, чем о достоверности, авторы биографий часто некритически подходят к своим источникам, не останавливаясь и перед прямыми домыслами.
В IV в. особенно наглядно проявилось пристрастие к компендиумам — кратким компилятивным переложениям разных источников. Характерны для этой эпохи краткие жизнеописания императоров, составленные Секстом Аврелием Виктором, и небольшой компилятивный учебник римской истории, написанный Евтропием по заказу императора Валента и излагавший вкратце все важнейшие факты прошлого от основания Рима до времени правления самого Валента.
И все же на закате своего существования римская историография украсилась и большим, самостоятельным и талантливым произведением — «Деяниями» Аммиана Марцеллина, романизированного грека, уроженца Антиохии, служившего в римском войске и участвовавшего в походе Юлиана против персов. Взяв себе за образец «Историю» Тацита, Аммиан продолжил ее с того места, до которого дошел в своем рассказе о римских императорах великий историк. Аммиан очень серьезно понимал задачи историка, единственная цель которого — правда. Не умалчивать, не лгать, не забывать за мелкими подробностями главных событий прошлого — таковы требования, предъявляемые им самому себе. Стремясь к беспристрастности, он, однако, не в состоянии скрыть ни своего восхищения императором Юлианом Отступником, ни своей любви к Вечному городу, к его старинным идеалам и языческим обычаям, Аммиан хорошо знал придворную жизнь и деятельность полководцев, был прекрасно осведомлен об интригах и пороках властителей, пытался объяснить причины упадка и деморализации, охвативших современную ему Римскую державу, и показывал, сколь многое зависит от морального облика отдельной влиятельной личности. Благодаря этим достоинствам Аммиака Марцеллина как историка, его «Деяния» и сегодня читаются с большим интересом.
Понятно, что не один Аммиан размышлял и писал о причинах упадка Римского государства. Языческие писатели склонны были обвинять христианство, вытеснившее в сознании римлян веру их предков. Христиане же склонны были видеть в закате Рима неотвратимое возмездие за преступления языческих правителей. Первую точку зрения выразил в середине V в. в своей «Новой истории» греческий историк Зосим, прямо объяснявший падение Рима отступничеством от старой религии. Совершенно иной была позиция христианских авторов. Епископ Гиппонский Августин в «О граде Божьем», а за ним испанский диакон Орозий в «Истории против язычников» и марсельский пресвитер Сальвиан в сочинении «О правлении Божьем» утверждают, что Рим понес кару за свое греховное прошлое, состоящее из жестоких войн и междоусобиц, несправедливости и произвола правителей и гонений, которым подвергали первых христиан римские власти.
Добавим, что пристрастие к кратким компендиумам и учебникам, в которых могли бы сохраниться знания, накопленные античным миром, характерно было не только для историографии, но и для других наук. Отсюда — появление в V в. энциклопедии «семи свободных искусств» Марциана Капеллы под аллегорическим заглавием «О браке Филологии с Меркурием». В рассказе о семи подарках, которые Филология получила к свадьбе от влюбленного в нее Меркурия, собраны воедино самые разнообразные сведения из областей риторики, астрономии, геометрии и других наук. Этот энциклопедический свод античных знаний оказался очень полезен для развития наук и искусств в средневековой Европе. Примерно такую же роль в сфере латинской грамматики сыграл впоследствии написанный в IV в. учебник Элия Доната, пользовавшийся в средневековых школах небывалой популярностью.
Разделение империи на Западную и Восточную подорвало некогда столь тесные связи между греческой и латинской культурами. Если во II в. н. э. знание греческого языка в Италии и западных провинциях было широко распространено, то уже в III в. ослабление торговых и иных контактов между различными частями обширной державы сделало греческий язык для многих на Западе непонятным. Весьма красноречив тот факт, что даже такой образованный человек V в., как Аврелий Августин, признавался в слабом знании греческого или даже в полном его незнании. В связи с этим понадобились переводы. Среди христианских писателей больше всего для перевода греческих сочинений на латынь сделали уже упоминавшийся Иероним и его друг, а позднее противник Руфин Аквилейский, переводивший произведения Оригена и Евсевия, Григория Назианского и Василия Великого. Греческих философов особенно усердно переводил Марий Викторин из Африки — его переводами Платона пользовался Августин. Так что и после ослабления связей между западной и восточной частями империи греческое интеллектуальное наследие оставалось известным на Западе в латинских переводах.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Чем быстрее приближался конец Рима как мировой державы, тем монументальнее становилась его архитектура, что наиболее наглядно проявилось в эпоху, когда на смену принципату пришел доминат. Огромные термы Диоклетиана превзошли своими размерами термы Каракаллы, колоссальным был и дворец Диоклетиана, выстроенный около 305 г. близ Салоны в Далмации, в окрестностях нынешнего Сплита, о чем и сегодня напоминают величественные руины его ворот. Развалины Новой базилики в Риме, воздвигнутой на Форуме Максенцием и Константином (конец IV — начало V в.), также свидетельствуют о монументальности: ширина среднего нефа достигает 35 м. Украшенная мраморными полами и богатым стенным орнаментом, она была одним из самых впечатляющих сооружений империи. В той же базилике находилась колоссальная мраморная статуя императора Константина, от которой сохранилась лишь голова высотой в 2.6 м.
Этот портрет Константина, как и другие памятники скульптуры того периода, прежде всего рельефы, покрывающие арку Константина в Риме и запечатлевшие его победу над соперником Максенцием в борьбе за власть, являются примерами неудавшихся попыток скульпторов начала IV в. восстановить классицизм эпохи Августа. Как показывает искусство провинциальной Пальмиры, во многих местах государства элементы восточной художественной традиции все чаще одерживали верх над классическим стилем, ориентировавшимся на греческие образцы. Характерная для искусства Востока экспрессия в изображении лиц видна в бронзовом портрете императора Констанция: его широко раскрытые глаза, как бы всматривающиеся в мир потусторонний, говорят о скором приближении нового искусства — искусства византийских икон. К тому же периоду относятся многочисленные мраморные саркофаги, украшенные барельефами с изображением сцен из Ветхого и Нового Заветов и христианской символики.
Особое направление позднеантичного искусства — катакомбная живопись. Христианское искусство Византии, а позднее и европейского средневековья унаследовало, кроме того, некоторые конструктивные формы архитектуры, в частности — форму базилики, ставшей прообразом христианских храмов, а также ряд пластических мотивов: образ Доброго Пастыря, богатое наследие в сфере орнаментики. Римские традиции купольных построек были использованы при строительстве в первой половине VI в. в Константинополе греческими зодчими храма Святой Софии. Храм этот, который еще при императоре Юстиниане украшали статуи античных богов, был воздвигнут в столице Восточной Римской империи в те же самые годы, когда в Афинах была закрыта платонова Академия и тем самым перевернута последняя страница в истории античной культуры.
