Джулиан Корбетт - Операции английского флота в мировую войну
В эту самую ночь германский кап. — лейт. Фирле испросил разрешения попытаться подавить фланговый огонь британских кораблей, столь беспокоивший турецкие войска у р. Керевец. Разрешение было получено, и с заходом солнца турецкий миноносец Муаванет-и-Милнет, под командой Фирле, снялся с якоря и пошел вниз по проливу[133]. Идя самым малым ходом и придерживаясь обрывистого европейского берега, насколько только позволяла глубина, миноносец в 1 ч. н. благополучно миновал Beagle и Bulldog и, незамеченный ими в тумане, в скором времени обнаружил стоящие на якоре оба линейных корабля. В 1 ч. 15 м., когда Муаванет пробирался под мысом Эски-Хисарлик, с мостика Goliath его заметили. На опознавательный сигнал миноносец ответил каким-то сигналом и полным ходом бросился вперед. Goliath немедленно открыл огонь, но прежде чем успел сделать три залпа, в него попала торпеда, взорвавшаяся под передней башней. Почти мгновенно вторая торпеда ударила у носовой дымовой трубы. Корабль начал сразу валиться на левый борт, и в тот момент, когда он почти совсем лежал на боку, третья торпеда, попавшая под кормовой башней, его прикончила. Попадания торпед следовали одно за другим с такой быстротой, что раньше чем находившиеся внизу люди успели выскочить на палубу, Goliath перевернулся и, продержавшись несколько минут на поверхности вверх дном, скрылся под водой. Неприятель исчез в темноте бесследно; почти сейчас же спешившие на помощь суда приняли посылаемые из пролива торжествующие радио: «Попали три торпеды». «Потоплен, потоплен…» «Британский линейный корабль затонул». Радио было дано около 3 ч. н., и миноносцы Wolverine и Scorpion полным ходом бросились к мысу Кефец в надежде отрезать противника. Несмотря на тяжелый обстрел с берега, миноносцы долго оставались у Кефеца, но безрезультатно. Спасение команды Goliath сильно затруднялось полной темнотой и сильным течением: из 750 человек экипажа погибло 570.
Таковы были последние известия из Дарданелл в тот самый день, когда в Лондоне собрался Военный совет для решения вопроса о том, какую форму должна принять операция, которая в случае ее продолжения до решительных результатов возлагает на Совет обязательство гораздо большее, чем предполагалось первоначально.
С 19 марта после неудачной атаки узкости флотом, когда состоялось решение приступить в Дарданеллах к совместной операции флота и армии, Совет не собирался. Прецеденты такого длительного перерыва имелись в прошлом. В течение всех войн XVIII столетия практиковалась система, по которой кабинет дав санкцию на начало кампании, предоставлял ее ведению главы кабинета и военного министерства и не вмешивался в дела, пока не поднимался какой-либо крупный политический вопрос, связанный с отношениями с союзниками[134].
Как раз подобное положение создалось теперь. На состоявшемся 14 мая заседании Совета выяснилось, что различие во взглядах сухопутных и морских представителей не только не уменьшилось, но осталось столь же острым, как и раньше. Адмиралтейство уже уведомило де-Робека, что мысль о прорыве флота должна быть оставлена. Оно всегда рассматривало прорыв лишь как вынужденную операцию и никогда не согласилось бы на самостоятельное форсирование пролива флотом, если бы знало, что через три месяца найдутся свободные сто тысяч штыков. В данное же время, при наличии новых обстоятельств — подводной угрозы, итальянской конвенции и необходимости усилить состав Гранд-Флита — не могло быть и речи о возобновлении этой попытки. Операции в Дарданеллах сводились главным образом к действиям сухопутных войск, и поэтому приходилось считаться с фактом необходимости помощи не армией флоту, а наоборот. Поэтому морские силы, собранные в водах Галлиполи, не только не могли считаться слабее тех, которые находились там раньше, но, напротив, были сильнее и более удовлетворяли новой обстановке. Военно-сухопутные авторитеты сильно в этом сомневались, указывая на то, что в свое время надежда на удачный прорыв флота возлагалась на могущество артиллерии Queen Elizabeth. На успешность чисто сухопутной операции они не надеялись. Не отказывая в дальнейшей посылке на Галлиполи маршевых пополнений, а также подкреплений, обещанных ранее, руководители армии считали, что с наличными силами Гамильтон не сможет овладеть укрепленной позицией Килид-Бахр. Обстановка же на главном театре, а также нужды обороны Англии не позволяли усилить экспедиционный корпус.
Оценка положения, высказанная в Совете представителями флота и армии, указывала на три решения вопроса: прекратить операцию немедленно, вновь пробовать прорваться или же начать осаду. Проведение в жизнь первого решения вряд ли было возможно, второго — тем более, что же касается третьего, то и на нем нельзя было окончательно остановиться, пока не было известно, какие силы необходимы для доведения осады до успешного конца. Выслушав мнение руководителей адмиралтейства и военного министерства о степени вероятности немецкого вторжения на британские острова, кабинет был склонен дать войска из состава частей, выделенных для обороны Англии. Но положение фронта союзников на главном театре не могло не вызывать сомнений кабинета, и в результате прений состоялось постановление запросить Гамильтона, какое количество войск ему необходимо для осадных операций.
К сожалению, разногласия не ограничились спором между адмиралтейством и военным министерством. Прения в Военном совете привели к еще большему обострению разногласий, давно существовавших в самом адмиралтействе. Когда лорд Фишер впервые защищал идею укрепления положения союзников посредством открытия Дарданелл и Босфора, он предлагал сделать это при помощи соединенной операции, но обязательно крупными силами армии и флота, и сделать это быстро и решительно. Экспедицию представлялось возможным закончить еще до окончания подготовительных работ, связанных с наступательными планами в Северном море и Балтике. На дарданельскую операцию в той форме, в которую она вылилась, Фишер согласился против своего желания, и как только политическое положение на Балканах и невозможность уделить достаточно большие сухопутные силы показали, что нанести сразу сокрушительный удар не удастся, — он категорически возразил против операции. Он считал, что операция, предпринятая с негодными средствами, затянется, будет сопровождаться тяжелыми потерями и приведет к тому, что в нужный момент мы окажемся связанными такими обязательствами, которые лишат нас возможности наступательных действий в Северном море, единственно где, по его мнению, могла быстро решиться судьба кампании. С первого дня своего вступления в должность первого морского лорда он все свои знания и необычайную энергию вложил в подготовку этого наступления, увлекая всех подчиненных от первого до последнего. Разработанная им программа постройки специально спроектированных кораблей выполнялась с небывалой быстротой. Тем временем в Дарданеллах обстановка складывалась далеко не благоприятно, и Фишер, убеждаясь в правоте своих опасений, все более резко и настойчиво высказывал свое отрицательное к ней отношение. Теперь же, когда Военный совет не признал возможным прекратить операцию, которая отныне принимала затяжной характер сухопутной операции, он ясно видел, что разрабатываемый им план обречен на неудачу, подтверждение чему было получено им в тот же вечер.
Идя навстречу сухопутному командованию и с целью избежать нежелательного впечатления, которое могло произвести в Дарданеллах отозвание Queen Elizabeth, первый лорд адмиралтейства Черчилль отдал распоряжение об отправке туда всех новых мониторов. Без этих кораблей намечавшееся планом Фишера наступление в германские воды не могло состоятся; протестовать же против подобной меры, при состоявшемся решении правительства продолжать дарданельскую операцию, было невозможно. Таким образом, единственный, по мнению Фишера, план, приводивший к быстрому окончанию кампании, откладывался на неопределенное время. Не чувствуя себя в силах нести дальнейшую ответственность за ведение войны, Фишер на следующее утро подал в отставку.
Потеря в критическую минуту такого человека, как Фишер, пользовавшегося большой популярностью в Англии, не могла не отразиться на состоянии общественного мнения, и без того угнетенного последними неудачами. Он олицетворял старый морской боевой дух и был тем лицом, имя которого неразрывно связывалось с организацией и стратегическим развертыванием британского флота, в результате которых главные силы германского флота оказались парализованными. Он же являлся творцом плана, положившего конец эскадре Шпее. Уход Фишера послужил поводом к дальнейшим переменам. Через несколько дней покинул свой пост и Черчилль, чья не менее настойчивая энергия помогла Фишеру в дни, предшествовавшие началу войны, осуществить все, что считалось им необходимым.
