Андрей Дворниченко - Отечественная история (до 1917 г.)
Если зависимость народного хозяйства России от иностранных капиталов обнаруживала тенденцию к ослаблению, то финансовая зависимость царского правительства от крупнейших держав, напротив, возрастала. К 1914 г. внешний государственный долг страны составил 5,4 млрд руб. Главным кредитором России являлась Франция, спасшая самодержавие с помощью огромного займа (843 750 тыс. руб.) от финансового краха во время революции 1905–1907 гг.
Необходимо отметить, что, являясь сама объектом ввоза иностранного капитала, Россия вместе с тем также экспортировала капиталы за рубеж, прежде всего — в отсталые государства Востока (Китай, Персия). Впрочем, вывозились преимущественно государственные или даже заемные капиталы. Их размещение в соответствующих странах обусловливалось не столько экономическими, сколько военно-политическими соображениями, а также стремлением «застолбить» на будущее внешние рынки для частного капитала. Важную роль в проведении этой линии играли созданные в 1890-е гг. Учетно-ссудный банк Персии (фактически филиал Государственного банка) и Русско-Китайский банк, который был основан на казенные и иностранные деньги и контролировался правительством. В целом достигнутый страной уровень экономического развития еще не позволял частному капиталу активно действовать на зарубежных рынках.
§ 3. Аграрное развитие России на рубеже двух веков
На рубеже XIX и XX вв. основой экономики России, как и прежде, являлся аграрный сектор. По общему объему сельскохозяйственного производства Россия занимала первое место в мире. На Россию приходилось 50 % мировых сборов ржи, 20 % пшеницы и в целом — четверть мирового сбора зерна и четверть его мирового экспорта. Производство зерновых на душу населения к концу 1880-х гг. увеличилось по сравнению с 1830-и гг. с 432 кг до 475 кг. Россия являлась одним из главных экспортеров хлеба, с успехом конкурируя на мировых рынках с США.
И все же ситуация, складывавшаяся к исходу XIX в. в аграрном секторе российской экономики, была весьма непростой. Правда, по сравнению с первыми пореформенными десятилетиями доходы крестьян несколько возросли, однако в целом жизненный уровень основной массы сельского населения оставался низким. Положение крестьянских хозяйств, как и прежде, в сильнейшей мере зависело от капризов погоды. Страшная засуха 1891 г., охватившая 29 губерний, стала подлинной трагедией для российской деревни. Неурожай и сопутствовавшая ему эпидемия холеры унесли по различным подсчетам от 375 до 500 тыс человеческих жизней.
К началу XX в. особую остроту приобрела проблема крестьянского малоземелья. Пореформенная деревня переживала демографический взрыв, вызванный во многом снижением детской смертности в результате улучшения медицинского обслуживания и внедрения в быт элементарных гигиенических норм. С 1863 по 1897 г. численность сельского населения Европейской России увеличилась на 26323 тыс. человек. В результате во многих местностях, в первую очередь в черноземной зоне, крестьянские наделы все более и более мельчали. Правда, в последние десятилетия XIX в. площадь земельных угодий, принадлежавших крестьянам, в целом неуклонно увеличивалась. Так, в конце 1880 — начале 1890-х гг. крестьяне приобрели 1/3 продававшихся земель и к 1905 г. владели 2/3 всех обрабатывавшихся площадей. Тем не менее в среднем по Европейской России за четыре пореформенных десятилетия размер душевого надела уменьшился почти в два раза.
По официальным данным, в 1905 г. в Европейской России при общей площади земельных угодий в 350 млн. десятин для нужд сельского хозяйства могло использоваться 280 млн. При этом государству, городам и церкви принадлежало 154,6 млн. десятин (39,1 % общего количества). Площадь надельных крестьянских земель равнялась 138,7 млн. десятин (35,1 %), а частновладельческих — 101,7 млн. десятин (25,8 %), из которых 53,1 млн. десятин принадлежали дворянам, 20,4 млн. — горожанам, 13,2 млн. — крестьянам, 7,6 млн. — крестьянским товариществам, а 3,7 млн. — сельским обществам. Экстенсивный по преимуществу характер крестьянского земледелия предполагал введение в оборот новых и новых угодий по мере увеличения численности претендентов на надел. В этой связи даже передача крестьянам всех пригодных для обработки земель сама по себе не решала проблему аграрного перенаселения (во всяком случае в долгосрочном плане), поскольку в условиях демографического взрыва эффект от полученной прирезки довольно скоро стал бы нулевым. Чтобы качественно изменить ситуацию в принципе, необходимо было перевести крестьянское земледелие на интенсивный путь развития, предусматривающий повышение продуктивности сельскохозяйственных угодий, и, разумеется, обеспечить перемещение избыточной рабочей силы из аграрного сектора в иные сектора экономики. За период с 1863 по 1897 г. 3 млн крестьян пополнили ряды промышленных рабочих. Однако «переварить» избыточное население деревни неаграрная сфера не могла. Переводу же крестьянских хозяйств на интенсивный путь развития, на что в любом случае требовалось время, мешали многие факторы (отсутствие у крестьян необходимых средств, низкий культурный уровень сельского населения и пр.). Господствовавшие в деревне и консервировавшиеся до революции 1905–1907 гг. самодержавием общинные порядки равным образом зачастую не создавали благоприятных условий для более продуктивного использования принадлежавшей крестьянам земли. Впрочем, роль общины в этом отношении была весьма и весьма неоднозначной. Община могла и способствовать прогрессу в сфере аграрного производства Например, в 1890-е гг. крестьяне ряда губерний нечерноземной полосы «всем миром» начали переходить к многопольным севооборотам с высевом кормовых трав, отказываясь от архаичной трехпольной системы земледелия.
Так или иначе, но, стремясь жить лучше или по крайней мере не хуже, чем они жили, крестьяне в основной массе видели один способ добиться желаемого — дополнительное наделение их землей, прежде всего, за счет помещичьих имений. В результате в русской деревне на рубеже веков сложилась взрывоопасная ситуация.
§ 4. Население России. Российское общество в конце XIX — начале XX в.
Конец XIX — начало XX в. были отмечены быстрым увеличением численности населения Российской империи. За период с 1897 г. (когда была проведена первая всероссийская перепись) по 1913 г. оно возросло на 1/3, приблизительно с 126,6 млн. человек (без Финляндии) до 166,7 млн. человек. Такой значительный рост был достигнут за счет высокого уровня рождаемости (в 1909–1913 гг. на тысячу населения приходилось 44 родившихся) и снижения смертности (с 35,4 умерших на тысячу человек в 1880-е гг. до 30,2 в 1900-е гг.). Впрочем, смертность в России по-прежнему была существенно выше, чем в наиболее экономически благополучных странах. Так, в Дании в начале XX в. на тысячу человек приходилось 12,9 умерших, в Норвегии — 13,5, в Голландии — 13,6. Соответственно ожидаемая средняя продолжительность жизни населения России была невелика — 32,4 года для мужчин и 34,5 года для женщин.
Основная масса населения страны (более 3/4) проживала на территории Европейской России. Однако и здесь его плотность была невысока (28,8 жителя на квадратную версту). Как известно, Российская империя являла собой многонациональное государство. На его территории к началу XX в. проживало более 200 народов, говоривших на 146 языках и наречиях. Русские (великороссы) составляли 47,8 % населения страны, украинцы (малороссы) — 19 %, белорусы — 6,1 %. Весьма пестрой была и конфессиональная карта Российской империи. 76 % населения исповедовали православие, 11,9 % — ислам, 3,1 % — иудаизм, 2 % — различные течения протестантизма, 1,2 % — католичество, а остальные — буддизм, шаманизм и пр.
Ускоренное движение страны по пути индустриализации сопровождалось быстрым ростом численности городского населения, хотя его удельный вес был по-прежнему невелик. В 1913 г. в городах проживало 15 % населения империи.
Социальная структура российского общества отражала еще не завершившийся процесс индустриализации страны. Многоукладный характер экономики обусловливал обилие социальных слоев и групп, большое количество лиц с временным социальным статусом.
Самым многочисленным классом по-прежнему оставалось крестьянство. В состав зажиточных верхов деревни входили как представители непроизводительного капитала (лавочники, ростовщики и пр.), так и представители собственно аграрного капитализма. Немалую долю населения российской деревни составляли пауперы. Вместе с тем продолжала увеличиваться в абсолютных размерах и численность середняков. Полярные социальные группы в деревне в полной мере еще не оформились.
Как уже отмечалось, жизненный уровень основной массы крестьян был весьма невысок. Средний душевой доход от сельского хозяйства равнялся в 1901 г. 30 руб. в год. В 1913 г. он несколько возрос, составив примерно 43 руб. При этом налогов (с души) крестьяне уплачивали в 1901 г. на сумму около 9 руб., а в 1913 г. — примерно 10 руб. Впрочем, источником доходов для многих крестьян являлось не только сельское хозяйство. В Нечерноземье, где почва была малоплодородна и где в силу климатических условий крестьяне в течение 6–8 месяцев в году не могли заниматься сельским трудом, развивались кустарные промыслы. В местностях, примыкавших к большим городам, являвшим собой крупные рынки сбыта на изготовленные кустарным способом изделия, доходы от промыслов составляли до 76 % крестьянского бюджета (в Московской губернии). О том, что положение крестьян, несмотря на проблемы аграрного развития страны, постепенно улучшалось, свидетельствовало неуклонное увеличение размеров крестьянских вкладов в сберегательные кассы.
