Александр Чубарьян - Зимняя война 1939-1940. Политическая история
Таннер также рассказал членам правительства о переговорах, которые он вел в Стокгольме. Он охарактеризовал шведский ответ как "неопределенный" и выразил сомнение в том, что Швеция готова оказать военную помощь. Вместе с тем Таннер допускал, что все же удастся уговорить скандинавские страны на транзит войск. Он признавал, что помощь западных стран может вовлечь Финляндию в мировую войну. При этом помощь могла оказаться незначительной или придти слишком поздно. Генерал Вальден поддержал Таннера. Указывая на истощенность войск и сокращение резервов, он призвал заключить мир. Таннер стремился направить дискуссию в такое русло, чтобы убедить министров в необходимости принять условия мира. Его поддержали Паасикиви и министр финансов социал-демократ М. Пеккала. Оба они, конечно, надеялись, что в ходе переговоров о мире можно будет кое в чем смягчить советские требования. Паасикиви опасался, что позднее СССР ужесточит свою позицию. Пеккала напомнил о судьбе Польши. Аграрий Койвисто и беспартийный министр Р. Фиандт также считал необходимым принять тяжелые условия мира.
Во время отсутствия Ниукканена его единомышленник министр-аграрий Ханнула высказался против принятия советских условий и настаивал на продолжении войны с помощью западных держав. Его точку зрения разделяли аграрий Хейккинен, министры от шведской партии Седерхьельм и фон Борн, социал-демократ Саловаара. Социал-демократ К. Фагерхольм на заседании не выступал, но на следующий день в письме Таннеру сообщил, что склонен поддержать тех, кто хотел бы получить помощь от западных держав. Ханнула обосновывал свою позицию тем, что принятие советских условий превратило бы Финляндию в протекторат России. Таннер и Пеккала опровергли этот аргумент. Финляндия, заявил Таннер, не может потерять независимость лишь из-за уступки части свой территории, отметив, что линия ее границы неоднократно изменялась в течение столетия. Вместе с тем он считал, что правительство ни при каких обстоятельствах не должно соглашаться на заключение с СССР договора о взаимопомощи, который привязал бы финнов к России и в будущем мог втянуть в войну с Германией. В этом вопросе Рюти разделял его точку зрения. Оценка премьер-министром "дружбы" между Германией и Советским Союзом как краткосрочного явления весьма интересна в свете последующего развития событий.
Таким образом, в правительстве произошел раскол в важнейшем вопросе: могут ли советские условия стать базисом для мирных переговоров или следует продолжить войну при поддержке западных держав. Каких-либо решений принято не было. Ни один министр не склонялся к безоговорочному согласию на предъявленные СССР условия. У Паасикиви и Рюти сложилось впечатление, что Сталин был ближе к пониманию финской позиции, чем Молотов и военное руководство. У них возникла мысль выйти напрямую на контакт со Сталиным через Коллонтай. Таннер решил снова отправиться в Стокгольм. Рюти поручил ему также еще раз оказать давление на шведское правительство и заявить, что Финляндия будет вынуждена принять помощь западных держав, если не получит поддержки со стороны Швеции5. В личной беседе со шведским посланником он говорил, что Финляндия попала в такую ситуацию, когда она готова принять любую помощь от кого угодно6.
Переговоры в Стокгольме и Москве
Третий визит Таннера в Стокгольм 27 февраля не оправдал надежд. В частной беседе премьер-министр Ханссон еще раз объяснил Таннеру, что официальное участие Швеции в войне или посылка ее регулярных войск в Финляндию не подлежит обсуждению. Согласно наставлению Рюти, Таннер тогда заявил, что в этом случае придется прибегнуть к помощи западных держав. Ханссон оставался непреклонным. Транзит войск не допустим, хотя можно сделать исключение для небольших и невооруженных групп. Если же войска попытаются без согласия Швеции пройти через ее территорию, то ей придется вступить в войну против Финляндии на стороне Советского Союза. Ханссон доверительно советовал финскому правительству заключить мир даже на тяжелых условиях, так как альтернативой этому будет разгром Финляндии. На встрече старых друзей и единомышленников возникла напряженная атмосфера. Таннер обвинил Ханссона в том, что отказ Швеции в помощи Финляндии позволил советскому правительству включить в условия мирных переговоров требования о передаче Выборга и Сортавалы. Он выразил недовольство тем, что Финляндию не пригласили на конференцию министров иностранных дел скандинавских стран в Копенгагене. Наконец, Таннер поинтересовался, готова ли Швеция подписать оборонительный пакт с Финляндией после этой войны. Финны, сказал он, боятся выдвижения Советским Союзом дополнительных требований после подписания мирного договора и развязывания новой войны. Ханссон обещал дать ответ после консультации с правительством. Таннер заручился лишь обещанием шведской экономической помощи в восстановлении хозяйства Финляндии после войны7.
В Москве задержка ответа начала вызывать раздражение. Коллонтай также была озабочена. Из дневника полпреда можно заключить, что это представлялось не чем иным, как маневрированием финнов. Они жаловались шведам на жесткость условий, ссылались на их "неясность" и выражали сомнение в их окончательности. Таннер и Рюти, отмечала она, лишь лавировали и изворачивались8. 24 февраля Коллонтай посетила министерство иностранных дел Швеции и обратила внимание секретаря кабинета министров Э. Бохемана, насколько важно, чтобы финны теперь одобрили предложения. Они были минимальными и их принятие стало бы предпосылкой для начала переговоров9.
То же самое Коллонтай подтвердила 27 февраля во время конфиденциальной встречи с Таннером, происходившей в одной из стокгольмских частных квартир. Полпред настойчиво призывала финнов к скорейшему заключению мира и разъясняла, что советские предложения отражают существо требований, а о конкретных условиях можно договариваться. Таннер на это отвечал, что рассчитывает на возможность внесения в советские условия определенных изменений. Коллонтай характеризовала эти условия как сдержанные. Проявляя нервозность, Таннер эмоционально говорил об историческом значении Выборга для финского народа, который никогда не простит тем, кто уступит его древние укрепления. Коллонтай на это заметила, что если условия не будут приняты, война продолжится и Финляндия все равно потеряет Выборг. "Вопрос ведь идет о более важном: о вашем суверенитете. Москва на него не посягает, но кто знает, чем кончится мировая война?" Примечательно утверждение Коллонтай, что условия мира были бы более легкие, если бы Финляндия ранее склонилась к миру10.
В Москве вместе с тем внимательно следили за планами западных держав в отношении Финляндии. Коллонтай телеграфировала в Москву, что, по имеющимся у нее данным, англичане очень встревожены начавшимся процессом мирного урегулирования и стремятся "продлить боевые действия в Финляндии", чтобы использовать ее "в качестве своего плацдарма"11. Л.П. Берия в свою очередь сообщал в наркомат обороны СССР полученные им агентурные данные из Парижа. Согласно им, 27 февраля французские власти запретили публикацию сведений о посылке войск в Финляндию, о столкновении у Петсамо с советскими кораблями, о движении французских военных кораблей в направлении Нарвика, Мурманска и Петсамо12. При всем этом в Москве учитывали и те сложности, с которыми могли столкнуться правительства Англии и Франции в случае принятия окончательного решения направить экспедиционные войска в Финляндию. В обеих странах этому оказывалось явное противодействие. Советские разведывательные органы сообщали, что Ллойд Джордж, говоря о возможности возникновения войны с СССР, заявил: "Было бы очень нежелательно, если бы неосторожно идя по дорогам, покрытым снегом, Великобритания в результате соскользнула бы к войне с Россией"13. Ханссон сообщил Коллонтай, что Таннер наивно верит обещаниям западных стран о помощи. Они сами боятся Гитлера и эффективной помощи финнам не окажут14.
Таннер просил Коллонтай сообщить в Москву, что Финляндии потребуется несколько дней, чтобы дать ответ. Молотов телеграфировал Коллонтай, что из-за задержки с ответом требования Советского Союза следует наращивать. 28 февраля полпред сообщила Гюнтеру для передачи в Хельсинки, что Финляндии следует дать ответ в течение двух дней15.
Для давления на финское правительство вновь напомнили о существовании Куусинена. Председатель Верховного Совета СССР М.И. Калинин, принимая нового посла Швеции В. Ассарссона, резко осуждал Таннера и Маннергейма. Последний представлялся в качестве грезившего возвращением в России царской власти. Предпосылкой к заключению мира с Финляндией выдвигалось вхождение Куусинена в состав правительства и отставка Таннера. Дело представлялось таким образом, что Куусинен вовсе не являлся коммунистом, а был лишь "истинным демократом". Ассарссон писал по поводу состоявшейся беседы, что за этим скрывалось желание установить в Финляндии большевистскую власть.16Ф. Шуленбург и Л. Штейнгардт допускали также, что Сталин считал вполне правомерным потребовать включения Куусинена в финляндское правительство17. Гюнтер в беседе с Коллонтай обратил внимание на имевшие место слухи о том, что Советский Союз намерен вмешаться в формирование правительства Финляндии. Молотов дал указание Коллонтай заявить Гюнтеру, что эти слухи ложные18.
