Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Чекисты не разделяли оптимизма высокопоставленного военного функционера, считая его прогноз нереальным.
Критическое отношение к терсистеме с точки зрения политической надежности войск высказывалось не только в Москве. В Приволжском военном округе, почти полностью состоявшем из территориальных частей, особисты устроили в конце 1926 г. специальное совещание, где обсудили опыт оперативного обслуживания войск. Почти все руководители особотделов тердивизий говорили о реальных трудностях работы среди переменников и опасности дальнейшей радикализации «крестьянских настроений» среди них[1123].
Собрав и проанализировав информацию о тердивизиях по состоянию на апрель 1927 г., Особый отдел ОГПУ посчитал необходимым вновь изложить свои взгляды военному руководству.
За подписью заместителя председателя ОГПУ Г. Ягоды на имя К. Ворошилова была направлена достаточно объемная (19 листов) докладная записка, подводившая некоторые итоги оперативной работы по территориальным частям.
Позиция ОГПУ была определена уже в начале текста. «Основные вопросы экономической и политической выгодности, степени боеготовности территориально-милиционных частей, — говорилось в документе, — от решения коих только может зависеть вопрос возможности и формы дальнейшего развития… системы и целесообразности ее существования вообще до сих пор достаточно серьезно поставлены не были и остаются открытыми»[1124].
Главное, на что указывал Особый отдел ОГПУ, — это игнорирование первоначально определенного принципа, а именно: территориальные части должны были организовываться в промышленно развитых центрах, чтобы основа личного состава частей являлась пролетарской. Далее речь шла о неэффективности ввиду краткости срока сборов политической обработки призываемого контингента (в сравнении с кадровыми частями: непрерывная служба там в сухопутных войсках длилась 2 года, военно-воздушных силах — 3 года и военно-морском флоте — 4 года). «Если эти условия политической обработки и воспитания отсутствуют, — отмечал автор записки, — активность крестьянства может пойти и местами идет против Советской власти»[1125].
Возвращаясь в деревню после сборов, терармейцы пытались свою активность реализовать в форме «союзов переменников», что было фактически равнозначно созданию «крестьянских союзов». Об этих фактах военные получали информацию только от органов ОГПУ, поскольку вне сборов командиры теряли какую-либо связь со своими подчиненными.
Особый отдел отмечал также, что согласно поступающим материалам белогвардейские, антисоветские, повстанческие группы весьма серьезное внимание уделяют работе среди терармейцев. Бороться же с этим значительно сложнее, нежели в условиях казармы в кадровых частях.
Чекисты считали необъективными доклады политорганов о том, что крестьянство более благоприятно относится к территориальной, чем к кадровой системе, что терсистема является мощным средством закрепления смычки города и деревни. ОГПУ расценивало подобные заблуждения как опасные. По мнению Особого отдела, введение территориальной системы было встречено крестьянством как фактическое освобождение от воинской службы.
Основной вывод докладной записки состоял в следующем: «Территориально-милиционная система в настоящее время и на ряд ближайших лет не представляет экономических и политических выгод»[1126].
Предложения ОГПУ, в плане обеспечения политической надежности войск, сводились к следующему: 1. Территориально-милиционные дивизии сохранить только в районах с сильными пролетарскими центрами. Кадры этих дивизий максимально насытить пролетарскими и партийными элементами; 2. Ни в коем случае не сохранять тердивизии в районах, прилегающих к границам страны; 3. Воздерживаться от расширения терформирований в национальных и казачьих районах.
За рамками нашего исследования остаются финансово-экономические вопросы, связанные с функционированием терсистемы. Отметим лишь, что и эти проблемы детально рассмотрены в докладной записке ОГПУ. Не осталась без внимания и низкая боеготовность территориальных дивизий.
Анализ этого важного документа показывает, что чекисты вышли далеко за рамки рассмотрения чисто оперативных сложностей обслуживания территориальных частей. Они обратили внимание военного руководства на те аспекты терсистемы, которые объективно выпадали из его поля зрения, и в частности на политическую активность переменников за рамками времени сборов и опасные проявления влияния антисоветских элементов на них.
Однако, зная о дальнейшем развитии территориальной системы, можно утверждать, что К. Ворошилов не отреагировал на докладную записку должным образом.
В начале июня 1929 г. Г. Ягода вновь направляет К. Ворошилову подготовленную Особым отделом ОГПУ справку о наиболее слабых местах терсистемы РККА, выявившихся в связи с ростом «крестьянских настроений». Охарактеризовав обстановку и констатировав факт снижения уровня политико-морального состояния в территориальных частях и соединениях, чекисты высказали свои предложения по исправлению ситуации. Приведем основные из них: 1. Направить в терчасти лучший комполитсостав; 2. Комплектовать младший комсостав исключительно по экстерриториальному принципу; 3. В кавалерийских дивизиях категорически отказаться от ухудшения социального состава переменников, усилив кредитование бедняков для покупки ими лошадей в целях призыва бедняков в кавалерию; 4. Усилить чистку территориальных частей от социально чуждых элементов[1127].
Поскольку указанные предложения не затрагивали вопрос о целесообразности самого существования терчастей, то на них последовала положительная реакция. К. Ворошилов на протяжении своего руководства Реввоенсоветом СССР и военным наркоматом не хотел или не смог преодолеть взгляд, выработанный еще в 1923 г. на XII съезде РКП(б) о том, что внедрение и развитие территориальной системы является одним из действенных инструментов влияния партии на деревню — через сборы переменного состава и межсборовую работу. Он не хотел и слушать о низком уровне боевой выучки и морально-психологической подготовки территориально-милицейских соединений и частей. А именно это выявила со всей очевидностью практика их применения. Здесь уместно сослаться на мнение маршала Г. Жукова. В своих воспоминаниях он отмечал следующее: «В нашей неподготовленности к войне с немцами, в числе других причин, сыграла роль и территориальная система подготовки войск, с которой мы практически распрощались только в 39-м году. Наши территориальные дивизии были подготовлены из рук вон плохо. Контингент, на котором они развертывались до полного состава, был плохо обучен, не имел ни представления о современном бое, ни опыта взаимодействия с артиллерией и танками… С одной из таких территориальных дивизий, 82-й, мне пришлось иметь дело на Халхин-Голе. Она побежала от нескольких артиллерийских залпов японцев. Пришлось ее останавливать всеми подручными средствами»[1128].
Таким образом, мы можем констатировать, что чекисты абсолютно резонно ставили на протяжении 20-х годов вопрос о низкой эффективности территориальной системы, опасностях, которые она в себе таит. Взгляды сотрудников ОГПУ совпадали с мнениями реалистично мысливших представителей командования РККА.
В ходе реформирования РККА чекисты, используя свои оперативные возможности, оказывали содействие высшему военному руководству и командованию на местах в реализации принципа единоначалия, одного из важнейших принципов военного строительства. Претворение его в жизнь являлось объективно обусловленной закономерностью развития Вооруженных сил. Однако, в силу специфичности процесса создания РККА и Флота в СССР, указанный принцип одномоментно внедрить было невозможно. Власть командиров в годы Гражданской войны решительно ограничивалась наличием института комиссаров. С окончанием войны, после резкого сокращения армии, а следовательно и командного состава, проведения его чисток от ненадежных в политическом плане лиц из числа бывших офицеров, насыщения Красной армии выпускниками советских военных школ и академий, ЦК РКП(б) посчитал возможным принять постановление от 28 июля 1924 г. о введении единоначалия в войсках[1129].
Однако единоначалие распространялось не на всех командиров, а лишь на членов большевистской партии, способных взять на себя не только строевые и административно-хозяйственные функции, но и полностью отвечать за морально-политическое состояние войск.
К концу 1925 г. число единоначальников в Украинском округе увеличилось в три раза, в Западном — в два с половиной, а в Северо-Кавказском — почти в два раза[1130].
