Станислав Куняев - Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса

Дай Бог тебе здоровья и долголетия, мужества и крепости духа!

Обнимаю.

«Несмотря на огромное количество книг и статей на тему Холокоста, такой, как Ваша, – объективной – практически нет. Убежден, что ее надо изучать в школах не только на постсоветском пространстве, но и в Израиле. Во всех этих вопросах очень много искусственно наполняемой тьмы, а Вы пытаетесь пролить свет. Вот за эту светоносность Вам искреннее спасибо».

Из письма А Аврутина

г. Минск

Добрый день, Станислав Юрьевич!

Книгу получил. Спасибо! Тотчас стал перечитывать. В книжном варианте труд воспринимается иначе – объемней, наверное, полифоничней, иной уровень целостности открывается. Поздравляю! Для нынешней России – это явление. Жаль, мал тираж. Нуда русское эхо разнесет!

Здоровья и несокрушимости!

г. Архангельск

Дорогой Станислав Юрьевич!

Восхищался и не перестаю восхищаться Вашей – даже не публицистикой, а проповедью, доверительной беседой большого писателя – одним словом, настоящей прозой, сопоставимой по жанру с «Дневником писателя» Ф. М. Достоевского, с его острыми темами, глубокими выводами, русским чувством. Не говорю уж об аргументированности, новых фактах: важно, что рядом с ними дышит поэтическая душа, полная эмоций, ассоциаций, литературных образов, а это еще доказательнее. Чувство оптимизма, охватывающее при чтении любой Вашей публикации, ощущение битвы и победы, торжества добра над злом; неожиданные штрихи, бьющие не в бровь, а в глаз, неповторимый юмор (лучшее оружие против «ветхозаветных» персонажей) – это почерк большого художника, этого так не хватает в наше время столь многим. Вот отчего Ваша оценка моего скромного труда – особая честь и высшая похвала для меня.

Конечно, мы всей семьей уже читали – и «Стас уполномочен заявить», и «Шляхта и мы» – еще при публикации в «Нашем современнике»; помню, ждали с тем же нетерпением, с каким ждем теперь каждый номер со «Жрецами и жертвами Холокоста». Но как отрадно перечитать все это в книгах, да еще подписанных Вашей рукой! К тому же супруга как раз искала «Шляхту» в книжных магазинах именно как книгу, и не могла найти…

«Жрецы и жертвы Холокоста» обещают стать лучшим (если позволительно так говорить) Вашим произведением. Именно такой беседы, такого разворота, такого всеохватного анализа тема и заслуживает. А образы, характеры! В «Жрецах» вижу движение от конкретных образов – к собирательным, от имен собственных – к нарицательным. Ловлю себя на мысли, будто это уже было со мной, будто встречал, видел в своей жизни: и эту «беззащитную» журналистку самой прогрессивной национальности (которая потом еще ох как покажет себя, ох как заблагоухает!), и громилу-прибалта, у которого щелкнул в голове какой-то генетический тумблер, и он идет, ничего не замечая, стереть в порошок милые, прогрессивные черты… Типажи выписаны ярко, при том что в большинстве это «мертвые души», – они не залиты с размаху черной краской, в них, как и у гоголевских «душ», много человеческого. Подобно Ч. Диккенсу, автор не боится являть публике и самых закоренелых злодеев во всей их «красе»: порочность их побеждается лучами остроумнейшей сатиры. Главное же, разговор об этих (анти)героях новой русской действительности давно назрел, т. к. они, по выражению Л.Н. Гумилева, «кишат», и не замечать их – значит не быть писателем-реалистом. Конечно, известные круги до конца света будут ненавидеть Диккенса за его Феджина в «Оливере Твисте», но писатель честен перед Богом и собой, он исполнил долг: показал обличье, манеры, уловки, обиталища – и генезис, и национальность организаторов английской преступной среды. Так и автор «Жрецов и жертв Холокоста» следует законам правды и реализма, живописуя факты современной жизни христианских народов с прихлынувшим в нее иноверческим элементом. Погружая читателя подчас в бездны, он абсолютно правомерно дистанцируется от своих антигероев, как Гулливер от лилипутов, и дает им верный диагноз. Вот списывают друг у друга «холокостные плачи» верхи российской демократии во главе с Матвиенко, и, помимо лицемерия и флюгерности, мы видим откровенную «троечность», серость недоучек; а вот маршируют эсэсовцы – но что-то до боли знакомое в лицах: в карих или слишком уж голубых глазах «нацистов». «Память», РНЕ, НБП… Как жадно, совсем по Розанову, вынюхивают они кровь и все, что с нею связано. И сколько еще «неонацистов», «русских фашистов», «черносотенцев» самой прогрессивной национальности готовы встать сегодня в строй (не на фронт, конечно), чуть только запахнет жареным! Будут и в рясах – вроде любителя Власова «отца» Георгия Митрофанова. И он, увы, не одинок: массовая мимикрия уже началась, как в средневековой Испании. Долго, долго еще мужику чесать лоб и разгадывать этих «батюшек»… Однако диагноз «кусания себя за хвост», самопожирания – абсолютно верный и обнадеживающий.

С.-Петербург

Твою работу я с большим интересом прочитал. Книге этой суждено будет стать настольной для всех, кто захочет узнать подлинную правду о Холокосте. Ты подвигнул меня на то, что я стал перечитывать, а вернее, читать заново Ветхий Завет. Нужна бы еще одна книга о «холокосте» репрессий 30—40-х годов.

В. Кожинов писал об этом. Но нужна отдельная книга со всеми доказательствами и цифрами. Среди так называемых репрессированных добрая половина тех, кто прежде как раз и занимался репрессиями. К примеру, был такой деятель и в Воронеже, пересажавший почти всю партийную элиту. После его перевели в Днепропетровск и там самого посадили. Он что – тоже репрессированный? Кроме тебя, написать такую книгу некому.

И. Евсеенко, писатель

г. Воронеж

Читаю о Холокосте и возмущаюсь… Вожди революции и советской власти до середины 30-х годов, уничтожавшие русских – это же «предки» Гербер и Брода, которые списывают эти жертвы на Сталина.

Предъявлен счет за Холокост

и с немцев, с их страны долг взыскан,

но нам за русский наш погост

пора взыскать долги с троцкистов.

Н. Ситников

г. Сочи

Я сразу хочу заявить, что я не антисемит и не антиеврей. Но посмотрим, кто кого «холокостил», в чьих руках были все властные структуры. Верхушка рейха была из людей с еврейской кровью. Гитлеровский рейх был создан на деньги еврейских банкиров. Евреи сами себе враги и должны сами разбираться со своими сумасшедшими единокровниками. Обратите внимание на слова еврейского пророка Иеремии, сказанные о евреях: «Они умны на зло, а добра они делать не умеют». Надо всем, кто считает себя христианином, понять, кого Христос считал самой большой опасностью <…> Жила-была в Сербии нормальная еврейская девочка, которую сербы спасли во время Второй мировой войны, потом из этой девочки выросла Мадлен Олбрайт, давшая команду американской авиации бомбить сербов в пух и прах.

М. Семенов

Москва

Понятия «антисемитизм», «антисемит» и «Россия», «русский человек» несовместны по самой своей сути. Он, русский человек, по душе своей, по менталитету своему, как теперь принято говорить, подлинно и глубоко интернационален.

Я мог бы привести десятки доводов в своем отклике на яркую, убедительную, аргументированную книгу Станислава Куняева «Жрецы и жертвы Холокоста» в пользу своего, только что высказанного тезиса, но ограничусь хотя бы тремя примерами.

Я до сих пор почти во всех деталях помню великолепное южное лето 1970 года, когда я отдыхал в Доме творчества в Одессе, куда в те годы въезд, отдых и работа над рукописями были свободными и гарантированными для любого члена Союза писателей СССР, будь он хоть с Камчатки, хоть из Ленинграда.

Вот и у меня, сибирского русака, сложились там теплые, дружеские отношения с калмыцким поэтом Тимофеем Бембеевым, даргинским писателем Ахмедханом Абу-Бакаром и украинским поэтом Василием Фольварочным. Наша дружная «четверка» охотно и подробно делилась друг с другом впечатлениями из своей жизни, мы рассказывали о своих родных краях (Кавказ, Калмыкия, Украина, Сибирь), проводили дружеские застолья, читали друг другу свои новые произведения – и никакого размежевания, никаких раздоров, размолвок у нас ни разу не было. Это и был настоящий советский патриотизм в писательском кругу. И я, русский человек, до сих пор, через прошедшие десятилетия, с особым теплом вспоминаю те замечательные дни в Доме творчества. Наши беседы, наши прогулки по Черному морю на великолепном красавце-теплоходе «Шота Руставели» – заметим, что судно, приписанное к одесскому порту, носило имя великого грузинского поэта.

Тем далеким летом, жарким днем я возвращался с Золотого пляжа. Было обеденное время, а на выходе с пляжа находился газетно-книжный киоск. Я подошел к нему посмотреть и, возможно, что-нибудь купить.