Казимир Валишевский - Петр Великий

Распределив таким образом и расчленив своих дворян, Петр все-таки не считал себя удовлетворенным, в смысле того, что они могли ему дать в качестве земельных собственников. Он изобрел для них странную роль сельских управителей на пользу государства. Таков смысл указа от 23 марта 1714 года о наследии единоличном – единонаследии, – который ошибочно был истолкован в виде закона, устанавливающего майорат. Прежде чем приступить к этой реформе, Петр, правда, изучал образцы, какие могли ему представить для ее осуществления иностранные законодательства. Но, поручив Брюсу составить целую библиотеку сочинений, касающихся порядка наследования, принятого в Англии, Франции и Венеции, Петр, в конце концов, вернулся к основам, более близким к нраву и обычаям местным. Он просто слил в своем указе два вида собственности, существовавшие в стране, – вотчину и поместье, а также принципы, применявшиеся при передаче того и другого. Таким образом придумал он право наследия единоличного, соединенного со свободой завещания. Дворянин мог оставить свою землю только одному из детей, но волен выбирать, которому. Это не в духе майората; это дух самодержавия, перенесенного в круг домашнего очага. Во всяком случае, это не майорат. Петра, без сомнения, озабочивало обеднение дворянства, и он надеялся этому помочь, прекратив раздробление имущества. Конечно, он заботился о том с точки зрения личного интереса, то есть интереса государства. Чтобы нести службу, какой он требует, проводить свою жизнь в армии или в канцеляриях без всякого вознаграждения и, кроме того, строить дворцы в Петербурге, дворяне должны были обладать большими средствами. А они, в общем, были разорены. Рюриковичи принуждены были зарабатывать себе пропитание у незнатных лиц: князь Белосельский служил дворецким в доме купца; князь Вяземский управлял имением темных выскочек.

Законодатель имел также в виду образование группы младших членов семейства, кадетов, в которой видел прекрасный рассадник для пополнения рядов купцов и промышленников. Сыновья дворян, лишенные наследства, не теряли дворянства, взявшись за ремесло; и после семилетней службы в войсках, десятилетней гражданской и пятнадцатилетней по торговой или промышленной части – все-таки службы! – они могли приобретать земельную собственность и таким образом возвращаться в число «высшего дворянства», откуда их удалило неполучение наследства. Кто желал ничего не делать, не имел права ничем владеть, а тот, кто не хотел ничему учиться, не смел даже жениться!

Наконец, Петр надеялся улучшить положение крепостных. Он полагал, что, становясь богатыми, собственники сделаются более доступными жалости. Все упоминается в его указе, и есть даже фраза о «славе знатных фамилий», которую законодатель стремился оградить. Но, в сущности, забота его заключалась совершенно не в том. Закон общий, единоличное наследие распространялось на все виды недвижимой собственности, от имения земледельца до лавки суконщика, и Петр прежде всего заботился о создании как в деревне, так и в городе поручителей за правильное поступление податей и исполнение обязанностей, требуемых государством от всех своих подданных. Единственные наследники должны быть «главными приказчиками» царя, и закон его по преимуществу был фискальный.

Успеха Петр не достиг. Семнадцать лет спустя, отменяя закон, императрица Анна объясняла свое решение тем, что его положения не привели к желанным последствиям: большинству земельных собственников удавалось при помощи различных обходов уклоняться от исполнения воли законодателя. Таким образом были созданы только два состояния: князей Шереметевых и князей Кантемиров. Даже настоящие майораты английского типа не привились в России. В настоящее время их насчитывается не больше сорока во всей обширной империи.

При воцарении Петра сельское население состояло, кроме земельных собственников, из двух главных разрядов крестьян, положение которых представляло, с точки зрения политической, юридической и экономической, глубокое различие, из крестьян и холопов. Класс свободных людей, обрабатывавших землю и не принадлежавших к этим разрядам, начинал исчезать. У крестьян было двое хозяев: государство и их собственники. Они уплачивали оброк и отбывали барщину и той и другой стороне, были закрепощены навеки и могли быть продаваемы вместе или отдельно от земли, ими возделываемой. Холопы (по крайней мере кабальные, другой категории холопов полных, то есть крестьян, порабощенных окончательно, почти не существовало в это время) ничем не были обязаны государству и были связаны с собственниками земли, ими обрабатываемой, узами личными – кабалой, простиравшейся на их личности и прекращавшейся со смертью владельца. Их никоим образом нельзя было передавать. Относительно части населения политика Петра была двояка: прямо она клонилась к улучшению положения этого класса целым рядом распоряжений, составленных в духе либеральном и гуманном: указы, разрешающие продажу крепостных лишь в случаях крайней необходимости и при этом вменяющие в обязательное условие передачу целых семейств; специальные комиссары для расследования злоупотреблений и т. д. Косвенное действие его законодательства было совсем иное; оно неизменно клонилось к смешению обеих категорий крестьян, затягивая все туже вокруг их шей путы рабства. С политической точки зрения, слияние совершилось в 1705 году указом, распространявшим на холопов обязательство воинской повинности. С юридической и экономической точки зрения общая народная перепись 1717 года и ряд указов, изданных в 1719 и 1720 годах, относительно составления листов переписи, закончили работу уравнения. Поземельный налог в то время заменила подушная подать, и для государя было необходимо найти как можно больше платежных голов, или душ. Как этого достигнуть? Земельные собственники, призванные играть роль представителей фиска, ответственных сборщиков нового налога, могли отвечать только за души, им принадлежащие, находившиеся в полном их распоряжении. Конечно, они старались уменьшить их количество на переписных листах. Государство, напротив, стремилось заполнить эти листы. Таким образом, возгорелась война, из которой государство вышло победителем, только приняв на себя соучастие во всеобщем и полном закрепощении всего земледельческого населения. Всякий крестьянин, вошедший в перепись, стал считаться крепостным своего поручителя, иначе отказывавшегося за него поручиться, и постепенно такая участь ждала всех крестьян.

Это дело рук Петра. Оно было завершено сначала рядом других указов, стремившихся прекратить переселение крестьян, убегавших от новых тягот своего положения, искавших толпами убежища за пределами русской границы, селившихся в смежных польских областях. Эти указы были запорами, положенными на темницу общего порабощения. Затем наступил черед создания новой категории рабов. Не хватало рабочих рук, чтобы пустить в ход заводы, устроенные Преобразователем. Откуда их взять? Единственные работники, имевшиеся в стране, были рабы. Свободной работы не существовало. Отлично! У заводов будут свои рабы, как у земли имеются свои. Промышленники получили право путем покупок приобретать нужную им рабочую силу.

Петра нельзя назвать государем негуманным. Учреждение в 1701 году шестидесяти богаделен, основанных в Москве при церквах, служит тому красноречивым доказательством. Но олицетворяемые им требования государства – закон суровый, даже жестокий. За все величие и славу, какие они сулят России, он требует тяжелого выкупа. И до 1861 года русский крестьянин выносит его главным образом на своих плечах.

Впрочем, если верить защитникам Петра, то, выбросив из программы реформ, завещанной ему предшественниками, освобождение крестьян, он не имел в виду сузить ее. Он только подчинил разрешение этой задачи предварительному завершению другого дела: эмансипации городского населения. Город, возрожденный из нищеты и упадка, должен был бы освободить деревню. Но нигде, ни в каких документах, ни в письмах великого мужа не сквозит подобной мысли. Он, бесспорно, употреблял много усилий, чтобы создать горожан в возникающих городах своей империи и сделать их достойными своего естественного призвания. Самоуправление по английскому образцу, французский цех и сословие присяжных, немецкие гильдии – все было им испробовано, сразу и, по обыкновению, вперемешку. Успех не соответствовал его ожиданиям. В истории прогрессивного развития торговых и промышленных центров современной России его царствование, без сомнения, составляет эпоху, но в достигнутых результатах попытка организации торгового и промышленного класса ни при чем. Города развивались вследствие успехов политических и побед экономических, приобретения гаваней и появления новых путей сообщения, давших торговле и промышленности страны новый толчок. В прибалтийских провинциях Петр застал уже вполне сформировавшееся местное городское сословие. В других местах он даром потратил свои труды, стремясь его создать из ничего. Русский народ нам не кажется настолько невосприимчивым к корпоративному духу, как утверждали. Могут быть различные виды корпораций, и артель, народное демократическое товарищество, столь распространенное в России, в сущности, такая же корпорация, более свободная, следовательно, более соответствующая основному принципу сотоварищества, испорченному в корпорациях Запада деспотическим духом Рима. Нам кажется, и пример Петра подтверждает такое мнение, что невозможно создать общественные силы путем законов и регламентов. Петр без всякой пользы издавал их большое количество. И, по своему обыкновению, обнаруживал при том большую непоследовательность. Составив в 1699 году обширный план городского самоуправления общественного характера, он закончил в 1724 году созданием заурядного городового положения бюрократического типа. Также не позаботился он проверить, не окажутся ли чужеземные формы, навязанные сразу торговой и промышленной жизни, одеянием, для нее не подходящим. Он не заметил того, что это одеяние износилось на плечах европейских соседей, приготовлявшихся его сбросить, и одевал своих подданных в старые лохмотья. Также изъявляя намерение поощрять развитие торговли и промышленности, он не отказался от фискальной политики своих предшественников, видевших в городском населении главным образом платежную, оброчную силу. Он только еще усилил такой порядок несоразмерной эксплуатацией. Наконец, установив, как указано выше, что его дворяне не теряли дворянства, отдаваясь занятиям горожан, он в то же время признал переход кого-либо из членов этого высшего сословия в мещане уголовным преступлением, бесчестием, и трудно разделить восхищение, вызванное этой мыслью у Вольтера.