Валерий Шамбаров - Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции
Но сам он этого, как и последствий политики казачьего геноцида, тоже не увидит. Вечером 6 марта 1919 года, удовлетворенный тем, что удалось сделать в Харькове, он сел в поезд. И персональный благоустроенный состав, весело стуча колесами, помчал его к Москве. И к смерти. Жить Якову Михайловичу оставалось менее десяти суток…
33. Орел, клюющий змею
История гибели Якова Свердлова почти во всех источниках приводится некорректно. В одной из двух версий. Официальная — умер от гриппа — «испанки». Неофициальная — был избит рабочими и скончался от побоев. Сразу отмечу, та и другая версии имеют много «неутыков» и противоречий с фактами. На самом же деле все материалы, относящиеся к смерти Свердлова, в партийных архивах имеются. Они сохранились до сих пор и все противоречия прекрасно снимают. Просто оказывается, что обе версии надо… объединить.
Выезжая из Харькова, Яков Михайлович уже чувствовал себя не очень хорошо. То ли простудился, то ли впрямь грипп подхватил. Но держался, расслабляться не собирался. Он никак не мог позволить себе разболеться. Предстоял съезд партии, предстояла жестокая схватка по поводу политической линии, методов работы. Свердлов имел хорошо налаженную сеть информаторов вокруг Ленина. Знал, что именно может стать объектом атак и критики. И готовился серьезно, в полную силу. Понимал, что нельзя пренебрегать ничем, важен будет каждый сторонник, каждый голос. Поэтому даже дорога с Украины не была для него отдыхом, когда можно отоспаться, в окошко посмотреть. На всю поездку он распланировал целый ряд ответственных встреч и совещаний. Разослал телеграммы:
«Белгород. Комитету коммунистов. Выезжаю из Харькова 6 марта в 21 час, буду в Белгороде в 23 часа. Прошу придти в мой поезд совместно с президиумом Исполкома. Пред. ВЦИК Свердлов»
«Курск. Губком коммунистов. Проезжая Курск, считаю целесообразным переговорить по некоторым вопросам, партийным и советским. Прошу придти в мой поезд совместно с президиумом Губисполкомв. Буду в Курске в 5 часов седьмого марта. Пред ВЦИК Свердлов»
Аналогичные телеграммы улетели в Орел, в Тулу, в Серпухов. В Белгороде, Курске, Орле, Туле ему требовалось обработать нужным образом местное руководство. Подчинить, внушить, настроить, склонить к своей позиции в грядущей съездовской борьбе. Проверить, кто от этих губерний поедет на съезд. Повлиять на выбор делегатов. А в Серпухов телеграмма была адресована в Реввоенсовет Республики. Там располагалась главная ставка Троцкого. Очевидно, как раз Льва Давидовича Свердлов видел своим главным союзником, намеревался договориться с ним и согласовать действия. И… только ли съездовским союзником? У Троцкого были войска. Армия… Ох как сильно попахивало все это организацией заговора! Допустим, на случай поражения на съезде…
Некогда было болеть Якову Михайловичу. Никак обстановка не позволяла. И он преодолевал слабость, старался подавить в себе хворобу. Наверное, какими-то магическими методами, которыми когда-то врачевал остяков с тунгусами. Напрягал волю, внутренними усилиями концентрировал свой «дух жив» в тех или иных участках организма. А может, шептал какие-то сакральные слова, делал пассы, рисовал магические фигуры, призывая до сих пор верно повиновавшихся ему духов тьмы…
И в этой самой тьме, обступившей со всех сторон, мчался вперед спецпоезд. Поезд с кабинетами и салоном для заседаний, с кухней и запасом продуктов, с удобными жилыми помещениями, с отрядом первоклассной охраны, со штатом прислуги и молоденьких девчонок-секретарш, с библиотекой и киноустановкой. В последней поездке спутникам и спутницам Свердлова было не до развлечений, не до маленьких «житейских радостей». Даже не до сна. Их хозяин включился в бурную работу. А значит, все должны были подчиниться тому же режиму.
Какая разница, в 23 часа или в 5 утра придет его поезд в тот или иной город? Во сколько придет, во столько и должно было предстать перед ним местное руководство. Навытяжку, трепеща, явиться в вагон, обитый бархатом, выслушивать указания и принимать к исполнению. А если в Белгороде совещание затянулось на два часа, то в Курске губернское начальство пусть ждет. Пусть прыгает по перрону, высматривая, где же всемогущий повелитель, выдернувший подчиненных ни свет ни заря.
И персонал спецпоезда тоже должен был дергаться всю ночь. И себя самого Яков Михайлович изматывал напряженным графиком непрерывных совещаний и бессонной ночи. Белгород остался позади. Курск остался позади. Около 10 часов утра 7 марта состав стал тормозить у станции Орел. Остановился. Но вместо чинной, почтительной делегации региональных властей в свердловский вагон влез только один председатель Орловского губисполкома Б. М. Волин (Фрадкин). Почему-то бледный, трясущийся.
Оказалось, что забастовали железнодорожники здешнего депо. Доведенные до крайности невыносимыми условиями жизни. Их дети пухли от голода, жены дошли до истощения. Никакие карточки не отоваривались, их близкие начали умирать… Вот и трепетал Фрадкин, что в его владениях случилось такое. И надо же — прямо к приезду грозного владыки, Якова Михайловича! Лепетал что-то в свое оправдание. Объяснял, что до сих пор не могут ни уговорить, ни утихомирить. Что тысяча человек собралась в депо, митингует и буйствует…
А Свердлову такая неожиданность была абсолютно не в жилу. Он и без того держал себя только силой воли, преодолевал плохое самочувствие и дурь бессонницы, чтобы удержаться в графике. Впереди ждали губернские власти Тулы, ждали Троцкий и Склянский в Серпухове. Ждала Москва, где безотлагательно требовалось включиться в предсъездовскую подготовку, наверстать дела, упущенные за время пребывания на Украине, встречать и обрабатывать делегатов, плести закулисные «нестандартные» ходы.
Плюнуть на Орел и ехать дальше? Но это было невозможно. Бастовали-то железнодорожники! И перекрыли движение. А по своим железнодорожным каналам, конечно же, узнали, что к ним едет спецпоезд с высоким начальством. Пропускать и обслуживать его отнюдь не были намерены…
Вот и что оставалось делать? Из-за такой «мелочи», из-за досадной случайности заторчать в провинциальном Орле? Сорвав все собственные задумки и планы? Нет. Свердлов решил вмешаться. Сам. Выйти и угомонить бастующих. Он знал за собой умение брать под контроль толпу, забивать громовым голосом многоголосый шум, бросать лозунги, срезать оппонентов остроумными фразами и умелыми приемами, манипулировать настроениями. Он же был бессменным председателем на всех съездах и конференциях, любил и умел ораторствовать на митингах. В конце концов можно было пообещать разобраться. Ладно, мол, как только приеду в Москву, распоряжусь, все уладим. Так что не в ваших интересах меня задерживать.
Яков Михайлович рассчитывал управиться быстро. Накинул демисезонное пальто и пошел. Высыпала и охрана. В ее окружении можно было чувствовать себя вполне надежно, безопасно. Свердлов решительно зашагал к рабочим… Но не учел он, что те массовые мероприятия, которыми он манипулировал раньше, были им же и организованы. Или его помощниками, соратниками. Заранее настроены поддерживать и одобрять. Да и многоголосые многопартийные съезды состояли из людей, заведомо собравшихся подискутировать, почесать языки, но в конце концов прийти к приемлемым компромиссам.
Теперь же перед ним была толпа из тех самых «масс», которые воспринимались им сугубо абстрактно. Как сырье, рабочий материал. Песок и глина для фундаментов высших построений. Но толпа не была бессловесной глиной. Она была разъяренной, враждебной. Возмущенной страданиями своих родных, беззакониями и безобразиями властей, хаосом и развалом в своем городе и по стране. И вот перед толпой появляется один из тех, кто виновен во всех бедах! Маленький, щупленький, пархатенький, но напыщенный от сознания собственной значимости, от роли вершителя судеб, привыкший к почестям и безоговорочному послушанию. Гордый, самоуверенный…
И прорвало! Как электрический заряд в туче копится-копится, а потом вдруг возникает «пробой». Молния… В Свердлова полетел град камней, поленья, заготовленные для паровозов. Посыпались удары — кто куда попал. По туловищу, по лицу, по голове. Он упал, теряя сознание. А охрана… О, охрана из «инородцев» у него была отличная. Преданная, выдрессированная, как собаки. А что делает хорошая собака, когда нападают на хозяина? А?… Правильно, она кидается на обидчика. Точно так же поступила и охрана Свердлова. Мгновенно, не растерявшись и не раздумывая, бросилась на толпу. Бить, месить, разгонять, хватать злодеев.
Но и рабочие завелись, оказали жестокое сопротивление. Встретили теми же камнями и поленьями, вооружались колами, подручными железяками. Тех, кого схватили телохранители, товарищи кинулись отбивать. Закипела драка. Охрана залязгала затворами винтовок, пустила в ход револьверы. Загремели выстрелы. Рабочие не уступали, растекались, укрывались за чем попало по депо, и снова летели камни… А оглушенный председатель ВЦИК так и лежал на ледяной, промерзшей земле. Охрана дралась — а про него забыла…