Ирина Карацуба - Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов
Итогом реформаторских усилий правительства должна была стать «великая Россия», которая прежде всего мыслилась как «русское государство», освобожденное от пагубного воздействия «инородцев». Опорой власти и основой государственной мощи должен был стать «сильный и крепкий» крестьянин, освобожденный от пут «социалистической» общины.
Важнейшей частью программы становилась аграрная реформа, реализация которой началась указом 9 ноября 1906 г. Однако указы, изданные в перерывах между сессиями законодательных палат по 87 статье Основных законов, подлежали утверждению законодателей или переставали действовать. А провести закон о земельной реформе, оставляющей в полной неприкосновенности «частновладельческие» земли, через свободно избранную крестьянскую Думу было решительно невозможно. Власти попытались исправить положение манипуляциями в ходе избирательной кампании. Во время выборов во II Думу был беззастенчиво использован, как теперь сказали бы, «административный ресурс» для создания желательного корпуса депутатов: значительные категории крестьян и рабочих не были допущены к выборам благодаря на диво ко времени подоспевшим сенатским «разъяснениям» выборного законодательства, губернаторы всеми средствами отстраняли от участия в губернских собраниях левых выборщиков, запрещая избирательные собрания, манипулируя рассылкой повесток, перенося место и изменяя назначенное время выборов.
Несмотря на все эти усилия, Дума второго созыва оказалась еще левее первой, поскольку в выборах приняли участие радикальные партии, убедившиеся в неэффективности тактики бойкота. В Думе образовалась внушительная социал-демократическая фракция (65 депутатов). Народники разных направлений — эсеры, трудовики и народные социалисты — получили в общей сложности 157 мест. Потерявшие 80 мест сравнительно с первой Думой кадеты были представлены 98 депутатами.
Занятия Думы открылись 20 февраля 1907 г. Правительственную программу реформ 6 марта представил в думе П. А. Столыпин. Программа обещала крестьянам аграрную реформу в соответствии с указом 9 ноября и введение волостного земства. Легальные профсоюзы и введение государственного страхования призваны были решить «рабочий вопрос»; старообрядцам и иноверцам предоставлялась свобода «богомоления», а всем вообще российским подданным — неприкосновенность личности, расширенное самоуправление, в том числе волостное бессословное земство. Но все это лишь после прекращения «смуты», в более или менее отдаленном будущем, при соблюдении «исторической преемственности» и «культурных традиций». «Противникам государственности, — гремел премьер с думской трибуны, заканчивая 10 мая речь по аграрному вопросу, — хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». Великой России подобало «правительство стойкое и чисто русское, каковым должно быть и будет правительство его величества».
Дума, выслушав декларацию правительства, продолжила готовить аграрную реформу, радикально отличающуюся от возвещенной высочайшим указом 9 ноября: эсеры разработали проект «социализации» земли, социал-демократы ратовали за ее «муниципализацию», трудовики продолжали отстаивать «национализацию», в соответствии с перводумским «проектом 104-х» (все три предусматривали ликвидацию частной собственности на землю и различались только предлагаемыми способами распоряжения обобществленной землей).
Монархия оказалась на развилке, откуда открывалось три пути. Крайне правые предлагали ликвидировать законодательную Думу совсем (или вовсе ее упразднив или сделав совещательной). Однако правительство и Николаи II опасались взрыва возмущения в стране. Второй путь состоял в признании Думы выразителем воли нации и формировании министерства во главе с «общественными деятелями».
Столыпин первоначально склонялся к этому варианту. Но правительство думского большинства — кадетское — было для власти принципиально невозможно. Кадеты продолжали оставаться на полулегальном положении, отказались осудить политический террор и вообще эта партия, как выразился министр финансов Коковцов, «слишком много наобещала крайним левым элементам и слишком явно попала уже в зависимость от них». Возникла идея составить правительство с включением таких лиц, которые хотя и не представляли думское большинство, но пользовались доверием общественности. С таким кабинетом, во главе которого предполагалось поставить многолетнего лидера московского земства Д. Н. Шилова, кадеты и даже умеренно левые «элементы» в Думе могли бы найти общий язык. Однако Шипов от предложенной чести отказался, мотивировав это тем, что в случае неизбежного конфликта с Думой «этот новый кабинет не может искать поддержки в традициях старого строя и будет поставлен в необходимость в самом скором времени… подать в отставку». Он советовал образовать кадетское министерство. Тогда, ради продолжения «конституционного эксперимента», Столыпин окончательно выбрал третий путь — путь фальсификации народного представительства.
В первых числах мая 1907 г. начались заседания Совета министров, посвященные подготовке нового избирательного закона. Заседания были столь секретны, что на них даже не велось протоколов. Разработка проекта закона была поручена товарищу министра внутренних дел С. Е. Крыжановскому. Из трех подготовленных им вариантов Совет министров одобрил тот, который сам автор считал откровенно «бесстыжим». Государь император, подписывая указ, изволил с удовлетворением вымолвить: «Я за бесстыжий».
В пояснительной записке к проекту Крыжановский не без гордости подчеркивал, что проектируемая им система «помимо своей простоты и устойчивости, которую она вносит в результаты выборов, представляет и то еще преимущество, что дает возможность предопределить число представителей от каждого класса населения, установив таким образом состав Думы в соответствии с видами правительственной власти».
Частью эти «виды» были недвусмысленно обозначены 3 июня 1907 г. в Манифесте о роспуске Думы: «созданная для укрепления государства Российского Государственная дума должна быть русскою и по духу. Иные народности, входящие в состав Державы Нашей, должны иметь в Государственной думе представителей нужд своих, но не должны и не будут являться в числе, дающем возможность быть вершителями вопросов чисто русских. В тех же окраинах государства, где население не достигло достаточного развития гражданственности, выборы в Государственную думу должны быть временно приостановлены». Соответственно, новым выборным законом были полностью лишены представительства в Думе десять среднеазиатских областей и губерний, польским губерниям было оставлено 12 мест из прежних 36, Кавказ посылал теперь 10 депутатов вместо 29. Почти такому же сокращению подверглось представительство крупных городов, жители которых, чаще поражаемые заразой либерализма, как оказалось, были мало расположены к поддержке «истинно русской» политики. Число городов, имевших право прямого выбора депутатов, было сокращено с 26 до 5. Единая прежде городская курия была разделена на два разряда, причем в первом разряде, куда попадали крупные предприниматели, купцы и домовладельцы, один выборщик приходился на 1 тысячу избирателей, а во второй, включавшей городской «средний класс» — плательщиков «квартирного налога», то есть врачей, учителей, адвокатов и т. п., — на 15 тысяч.
Главная же перемена в Манифесте не афишировалась и состояла в том, что Дума переставала быть крестьянской. Куриальный механизм был на сей раз отлажен таким образом, что абсолютное большинство выборщиков, 50,5 % (вместо прежних 31 %), избирала теперь землевладельческая курия, крестьянская — 22,5 % (вместо 42 %), а выборы по рабочей курии производились только в 6 промышленных губерниях. Теперь один выборщик по землевладельческой курии приходился на 230 человек, по крестьянской — на 60 тысяч, а по рабочей — на 125 тысяч. В губернских собраниях выборщиков обязательный депутат от крестьян избирался теперь не самими крестьянами, а всем составом губернских выборщиков, т. е. крестьянский представитель избирался поместным дворянством на свой вкус. Неудивительно, что в III и IV Думах крестьяне в значительном числе появились и на правых скамьях.
Состав Думы, избранной по новому закону, находился в резком контрасте с социальной и национальной структурой населения. Дворяне, занимавшие 43 % думских мест, по переписи 1897 г. составляли менее 1 % населения. Крестьян в Думе оказалось 15 %, лиц свободных профессий — 19,5 %, промышленников и торговцев — 7,5 %, священников и миссионеров — 10 %, рабочих и ремесленников — 2,5 %. По национальному составу Дума вышла, как и мечтал Столыпин, «истинно русской»: 77 % депутатов были «великороссами», на долю всех остальных «народностей», составлявших 44 % населения империи, досталось 23 % мест.
