Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин
Они идеально дополняли друг друга. Один был прежде всего теоретиком, стратегом, второй — практиком, человеком действия. «Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции», — скажет потом Троцкий, и это не хвастовство, а констатация факта.
Враги Владимира Ульянова часто упрекали его в трусости. Он-де всегда предпочитал находиться в безопасности — при царизме отсиживался в эмиграции, накануне Октября прятался в тихой Финляндии, во время гражданской войны не отлучался из Кремля. Да, Ленин не годился для подпольной работы, игры в прятки с жандармами, для тюрем, баррикад и сражений. Это был кабинетный революционер, но он вырабатывал идеи, умел собирать вокруг себя сильных соратников и удерживать их под контролем, что бывало очень непросто — большевики той бурной эпохи не отличались покладистостью, многие имели по всем вопросам собственное суждение. Ленину приходилось переубеждать своих товарищей, он это умел. Троцкому же Ленин доверил «боевую» часть работы — и не ошибся в выборе.
Лев Троцкий
«Троцкий» — псевдоним, взятый в шутку. Это фамилия грозного надзирателя Одесской тюрьмы, где девятнадцатилетний Лев Бронштейн сидел под арестом. При бегстве из сибирской ссылки он сделал поддельные документы на имя одесского держиморды.
Лев Давидович был человеком задорным и неугомонным. Из него так и била энергия, которой он заряжал окружающих. Выходец из обеспеченной ассимилированной еврейской семьи, он не считал себя евреем и, кажется, вообще не придавал значения национальности — только классовой принадлежности и идейной позиции. Люди для него, совершенно по-нечаевски, делились на тех, кто полезен для Мировой Революции и кто ей вреден. В этом они с Лениным были очень похожи.
В революционную работу будущий Троцкий включился в ранней юности, несколько лет провел по тюрьмам, этапам и ссылкам, бежал за границу и сразу же принял участие в эмигрантских баталиях за лидерство в революционном движении. Сначала прилепился к ленинской группе и произвел такое благоприятное впечатление на Владимира Ульянова, что тот даже попытался ввести 23-летнего юношу в редколлегию газеты «Искра». Но ленинский вождизм и сектантство скоро рассорили их, и Троцкий надолго отошел от большевизма. В течение всего дальнейшего предреволюционного периода он вел полемику с Лениным (весьма яростную, оба оппонента не привыкли стесняться в выражениях), утверждая, что большевистские методы партийного строительства приведут не к диктатуре пролетариата, а к «диктатуре над пролетариатом» и превратят общество в казарму. (Так оно, как мы знаем, потом и вышло).
Всероссийская известность к молодому революционеру пришла в 1905 году. В отличие от осторожного Ленина, вернувшегося в Россию лишь после октябрьской амнистии, Троцкий ринулся на родину сразу после «Кровавого воскресенья», с фальшивым паспортом, подпольничал, зато оказался в центре событий и стал одним из руководителей первого Петербургского совета: произносил пламенные речи, выпускал боевитую, очень популярную «Русскую газету» и в конце концов был арестован. Бежал с этапа, вновь покинул страну. В течение следующих десяти лет он опять то сближался, то расходился с Лениным. Интересы дела для обоих были важнее и прежних раздоров, и личных симпатий-антипатий. Троцкий продолжал сохранять организационную независимость, но после 1914 года в самом главном — категорическом неприятии империалистической войны — полностью совпал с большевиками.
Троцкий попал в Россию на месяц позже Ленина, потому что по дороге был интернирован англичанами (которые впоследствии очень жалели, что выпустили этого опасного человека).
В Петрограде Лев Давидович сразу оказался в самой гуще событий. Как ветерана «советского» движения и «первой революции» его кооптировали в Петросовет, где Троцкий немедленно начал наращивать свое влияние. Это был оратор от бога, очень хорошо умевший — нечастое для интеллигента качество — разговаривать с «простым народом», солдатами и рабочими. В семнадцатом году витийствовали все, народных трибунов и записных краснобаев хватало, но главными митинговыми звездами считались от Временного правительства — Керенский, от Петросовета — Троцкий. Последний обычно выступал в популярном месте массовых собраний, цирке «Модерн», за что политические враги называли его «циркачом».
Некоторое время Троцкий пытался объединить всех антивоенных социал-демократов — как меньшевиков, так и большевиков, но скоро убедился, что это невозможно и что прав Ленин: серьезных результатов способна добиться лишь дисциплинированная партия. Сначала Троцкий становится союзником Ленина, а затем и формально вступает в РСДРП(б).
Вместе они возглавили борьбу за «большевизацию» советского движения, причем главной ударной силой являлся Троцкий — в сентябре он станет председателем Петросовета.
На низовом уровне росту популярности большевиков способствовала простота и актуальность их лозунгов: долой войну, землю крестьянам, заводы рабочим, хлеб голодным. Землю крестьянам впрочем обещали все партии, поэтому в деревне ленинцы особенных успехов не достигли, но для захвата власти в столице это было и необязательно. В рабочей среде тоже по-прежнему преобладало влияние меньшевиков. Но ленинскую антивоенную пропаганду жадно впитывал «человек с ружьем» — солдаты и матросы, видевшие, что правительство и другие партии заканчивать войну не хотят. Одним из сильных тактических ходов стал большевистский призыв к солдатам столичного гарнизона направить в Совет своих депутатов. Это не только увеличило популярность партии, но и привело к тому, что «орган власти рабочих и солдат» теперь на две трети состоял из последних.
Численный состав партии на протяжении семнадцатого года все время возрастал. К октябрю он увеличится в 15 раз, до 350 тысяч членов, причем 60 тысяч находились в Петрограде.
Еще внушительней были успехи большевиков в Петросовете. Вначале они не имели там и десятой доли мест, а к середине осени лишь десятая доля депутатов были не-большевиками. В целом по стране состав советов выглядел совершенно иначе, там преобладали эсеры и меньшевики, но стратегия, разработанная Лениным, и тактика, которой придерживался Троцкий, ставили целью захват власти в столице — и это был верный расчет.
Логическая цепочка ленинской политики выглядела так: сначала подчинить партию, потом подчинить Петросовет, потом Советы и, наконец, всю страну.
С первой задачей Ленин справился, хоть и не без труда, в апреле. На достижение второй ушло почти полгода, и, несмотря на успехи, дело не всегда шло гладко.
К власти рвались не только большевики. В диктаторы метил Александр Керенский, у которого для этого было куда больше возможностей.
В новом коалиционном либерально-социалистическом правительстве Александр Федорович возглавил военный блок, что в условиях войны, да при вялом министре-председателе Львове открывало прямую дорогу к единоличной власти. Для триумфа честолюбивому политику требовались успехи на фронте.
Так возникла идея летнего наступления — совершенно авантюрная,
