Василий Гладков - Десант на Эльтиген
Майор вспыхнул. Он сразу понял, в чем дело! Оттого и смутился. Блбулян улыбнулся почти с отцовской нежностью. Ковешников поднял глаза и сказал:
— Простите, товарищ полковник. Вы правы. Какие подразделения будут взяты из нашего полка?
— Вы рассчитывайте не на четыре батальона, а на три. Один стрелковый батальон и роту морской пехоты я забираю в свой резерв.
Так мы работали, все более проникаясь убеждением, что десант готов к испытаниям.
Испытания будут, и весьма суровые, в этом не было сомнения. Пока, наше командование не направит сюда новые силы, придется держаться одним. Я сказал командирам частей, что согласен с построением боевых порядков, считаю, что противник основные удары будет наносить на западную и южную окраины Эльтигена, чтобы отрезать нас от моря и расколоть плацдарм пополам. Мы все единодушны в оценке создавшегося положения. Остается продумать организацию огня, минирование, хорошо оборудовать окопы и траншеи,
Ивакина я попросил усилить огневыми средствами школу, создать фланговый огонь перед 37-м полком и зорко следить за берегом моря.
— Послушаем теперь инженера.
Модин доложил план минного заграждения. Десант захватил у противника до двух тысяч противотанковых мин и около тысячи противопехотных. На берегу работают саперы: там можно снять еще тысячи две мин. Наш инженер рассчитывал в течение ночи заминировать наиболее опасные направления.
Командующий артиллерией полковник Новиков сообщил, что создаются четыре участка неподвижного заградительного огня. Они прикроют подступы к центру и левому флангу плацдарма. Кроме того, командиры полков и батальонов смогут вызывать артиллерию по мере нужды через свои корректировочные пункты.
Вместе с командирами частей поднялся и Копылов. Он сказал, что пойдет все-таки в школу, и я попросил Михаила Васильевича хорошо познакомиться с командиром роты, подбавить бойцам душевного огонька. Бушин с Человым начали составлять план обороны. Я же задержал Ковешникова и Мовшовича:
— Ну, теперь расскажите подробнее, как у вас тут шли без нас дела…
С душевным трепетом слушал я рассказ Д. С. Ковешникова. Сколько пришлось пережить ему и его подчиненным за эти несколько часов!
Отряд плавсредств под командованием капитана 3 ранга Григория Гнатенко был обнаружен противником примерно в трех километрах от берега. Враг немедленно открыл огонь. Осветительные снаряды, пламя подбитых и подорвавшихся кораблей озаряли море и давали немцам возможность вести прицельный огонь, а суда и уклоняться не могли от ударов: кругом минные поля. И все же они шли вперед. Гнатенко отдал приказ перестроиться из кильватерной колонны в строй фронта.
Суда с передовым отрядом десанта, куда входили батальон капитана Жукова и рота морской пехоты во главе с политработником капитаном Рыбаковым, на полном ходу устремились к берегу. Навстречу им тянулись огненные трассы пулеметных очередей, вокруг рвались снаряды. Десантники отвечали огнем автоматов, пулеметов и бронебоек и с нетерпением ожидали мгновения, когда можно будет выскочить на сушу и броситься вперед. Метрах в двухстах от берега корабли, имевшие глубокую осадку, сели на мель. Бойцы начали прыгать за борт. Двигались по горло в воде, то и дело с головой накрывало волной. Это снижало темп высадки. Лишь несколько мотоботов подошли вплотную к берегу. Батальон Жукова, с которым шел и Ковешников, был в воде, когда справа послышались громовая матросская «полундра» и разрывы гранат. Это моряки начали штурм северной окраины Эльтигена.
Противник сильно укрепил побережье. Путь десантникам преграждали долговременные огневые точки, противотанковые и противопехотные мины. Артиллерия противника вела хорошо подготовленный заградительный огонь. Преодолевая все трудности, с возгласами "Ура! За Родину!", "Ура! За Крым!" батальон вырвался на берег. Нападение было настолько стремительным и неожиданным для противника, что многие немцы не успели одеться и сражались в одном белье. Атака быстро развивалась в глубину. Даже минные поля не остановили основную массу десанта. Бойцы преодолели их по местам разрывов немецких снарядов и мин. Офицеры, сержанты, рядовые всех специальностей — все шли в общей цепи, штурмуя позиции врага. Капитан Мирошник со своей ротой ворвался в Эльтиген. При высадке его рота шла направляющей. Капитан не задержался в поселке. Он знал, что успех решится захватом командных высот северо-западнее Эльтигена. Мирошник бросился к этим ключевым позициям и закрепился на них. Там рота встретила днем немецкие танки.
Рота Тулинова прочесала поселок по центру и заняла холмы левее рубежей, захваченных Мирошником. Тулинов тоже, насколько мог, укрепился, расставил расчеты бронебойщиков и гранатометчиков, готовясь к отражению контратак. И когда, двумя часами позже, немцы всей силой навалились на десант, рота Тулинова первой приняла удар. Сам командир подбил из ПТР первый немецкий танк. Солдаты подпускали машины на сто, на восемьдесят метров, чтобы разить наверняка…
Выбив противника из центра и северной окраины Эльтигена, батальон Жукова развернул бой за поселком, на высотах. Распорядившись развивать успех, начальник штаба полка Ковешников принялся за организацию своего командного пункта. КП расположился в подвале, приспособленном немцами для обороны. Тотчас же радисты предприняли попытки связаться с положенными станциями. Настойчиво запрашивали рацию комдива и соседей, но никто не отзывался. Тогда по своей инициативе Ковешников взял командование передовым отрядом в свои руки. Ему помогали майоры Мовшович, Борзенко, капитан Котельников, лейтенант Алексеев — комсорг полка, разведчик лейтенант Куликов. Ковешников послал их устанавливать связь с подразделениями. Примерно через час удалось связаться почти со всеми высадившимися отрядами. У КП собралась группа связных от подразделений. Это были первые шаги по организации управления. Утром Ковешников постарался, по мере возможности, перегруппировать силы, чтобы укрепить все участки обороны.
На плацдарме стал устанавливаться определенный порядок, люди почувствовали локоть друг друга. К утру десанту удалось закрепиться. Образовавшийся фронт был непомерно широк, подразделения вытянулись в цепь, и вся надежда была, что вскоре высадятся и подойдут главные силы. В резерве оставалась небольшая группа разведчиков и радистов. Они в эти часы под руководством саперов снимали в тылу немецкие мины и доставляли их к переднему краю для минирования в наброс.
К 8.30 противник начал подтягивать резервы сначала с ближайших участков, а позднее из Керчи. Ковешников все еще не имел связи ни с кем. А ему так нужно было через артиллерийских представителей установить связь с огневыми позициями на Большой земле!
Первые контратаки немцы начинали с осторожностью, но, увидев, что десантников мало и у них нет значительных противотанковых средств, бросили на плацдарм танки. В течение часа десант отбивался от них только гранатами и противотанковыми ружьями. Несколько машин было подорвано связками гранат. В роте Мирошника расчет младшего сержанта Василия Толстова очень умело уничтожил из бронебойки три танка и удержал важную для нас высоту.
— Как только капитан доложил об этом замечательном подвиге, — сказал Мовшович, — я послал связных, политработников и тех товарищей, кто был в этот момент поблизости, порадовать десантников победой сержанта. Каждую радостную для всех нас весть мы старались быстрее донести до подразделений. Как это помогало в бою!
— Правильно делали, — сказал я.
Единоборство с танками становилось все тяжелее, десантники не успели в достаточной степени окопаться. Отбив несколько атак, они вынуждены были отойти в противотанковый ров и в немецкие окопы, оставшиеся в нашем тылу. Здесь легче было организовать оборону. Не раз вражеские танки с пехотой на броне прорывались к самому берегу, но танковые десанты тут полностью уничтожались.
— С надеждой и нетерпением оглядывались мы на радистов, тщетно искавших связь с Большой землей, — продолжал Ковешников. — И вот раздался наконец долгожданный возглас: "Связь есть!" Тотчас же я затребовал огня с Тамани. И когда мы услышали свист снарядов, пролетевших через пролив, над Эльтигеном, все облегченно вздохнули. Один раз нам удалось особенно удачно произвести целеуказание, и артиллерия Тамани накрыла группу атакующих танков.
— Посмотрели бы вы, сколько было радости и счастья на лицах людей, увидевших, как один из снарядов ударил прямо по башне, — добавил Мовшович. — Танк будто хрустнул. Задымил.
— Все начали просить меня передать большую благодарность артиллеристам, — сказал Ковешников. — С охотой я это сделал. Артиллеристы заботливо следили за обстановкой и незамедлительно выполняли наши заявки. Хорошо они помогали десанту, хотя в то время нам нужно было бы больше огня, чем они могли дать.
