Андре Кутен - Возвращение на Бикини
— Уж лучше б они подвесили бомбу к воздушному змею!
Верно. Точность была бы абсолютной. Забегая вперед, вспомним, что французы в 1966 г. поместили атомную бомбу в гондолу привязного аэростата и взорвали устройство в 600 метрах над атоллом Муруроа в Полинезии.
По в Вашингтоне были озабочены другим, куда более щекотливым делом. В Комиссию по атомной энергии стали стекаться сведения о том, что атомное облако, сгинувшее после первого «акта» операции «Перекресток», обнаружилось… в другом полушарии. В частности, над Францией.
Специалисты Национального центра научных исследований взяли пробы воздуха на расположенной высоко в горах обсерватории Пюи де Дом. Затем самолеты французских ВВС подняли приборы на высоту 6 тысяч метров. В атмосфере было зарегистрировано наличие подозрительных частиц.
Ответ Вашингтона гласил:
— Сомнительно, чтобы эти частицы принесло с Бикини. Как вы установили их происхождение? Ведь в атмосфере обычно присутствуют подобные частицы, вызванные природной радиоактивностью и космическим излучением.
Французские физики не сдавались:
— Характеристика данных частиц не соответствует ни одному из известных природных радиоактивных тел.
Принимая это во внимание, вашингтонская администрация не собиралась выступать в роли арбитра грандиозного матча между авиацией и флотом. Эйфория, вызванная «успехом» «Джильды-I», сменилась глубокой озабоченностью. Расстояния никого не спасают. Любая страна, даже дружественная, может быть затронута… Выяснилось, что побочные действия оружия устрашения — в те времена еще не употреблялся термин «ударная сила» — не поддаются контролю.
Более того, зверь мог наброситься даже на того, кто его выпустил. Что произойдет, если Облако на огромной высоте начнет носиться над всей планетой — городами, домами, школами? Кто может дать гарантию, что оно не вызовет тяжких последствий?
Для ученых это звучало неубедительно, но рядовых граждан объял ужас перед атомной бомбой. Можно точно указать время его появления — конец июля 1946 г. Характерно, что паника поддавалась контролю гораздо меньше, чем новое оружие.
Достаточно было малейшего сомнения, чтобы страх приобрел огромные масштабы. Он распространялся с быстротой вируса.
С борта «Аппалачиена», пьяного корабля ядерной кругосветки, журналист Андре Лабарт передавал по радио читателям «Франс суар»:
«Меня не покидает страх перед атомом-убийцей. Необходимо как можно скорей избавиться от этого чудовища двадцатого века… Узнав, что крейсер водоизмещением двадцать шесть тысяч тонн пошел ко дну как топор, я подумал о Париже. О том, что может сделать скрытая в красивом облаке зловещая радиоактивная сила с нашими седовласыми матерями, со смеющимися детьми и прелестными девушками, которым не суждено будет познать любовь».
Двадцать пять лет спустя создатели «чистой» бомбы и хитроумные дипломаты ядерного нейтралитета сочтут этот рефрен Лабарта за лирический всхлип старомодного пацифиста. Тем не менее его слова в точности передают панический страх перед дыханием Бикини — кстати, страх, вполне оправданный в те времена, когда еще не существовало средств защиты от радиации.
Все это неизбежные издержки освоения нового, решили в Вашингтоне.
Это был риск испытателей.
6
Пока шла подготовка к операции «Перекресток», гидросамолеты, регулярно выполняющие рейсы между Кваджалейном и Бикини, иногда делали посадку в лагуне Ронгерика: военные тоже не лишены были свойственной туристам любознательности.
Летчики раздавали приплывшим на пирогах эмигрантам пачки сигарет и жевательную резинку в обмен на плетеные «сувениры». Подавленное настроение островитян не могло не броситься в глаза визитерам. Они доложили об этом коммодору Бену Уайетту. Жалобы бикинийцев были все на один манер:
— Кокосовые орехи сгнили…
— Рыба в лагуне отравлена…
— Вода в колодцах имеет ужасный привкус…
— Нечем чинить прохудившуюся кровлю. Ветер срывает крыши…
Свидетели подтверждали сказанное. Селение напоминало богадельню. Собиратели валились с ног от усталости. Рыбаки, забравшись под пироги, подолгу лежали там.
Куда подевались былое кипение жизни, рабочая сноровка и заразительное веселье, свойственные любой маршалльской общине?
Военные власти не могли полностью содержать горстку непокорных бикинийцев. На флоте проходила массовая демобилизация: как-никак, война кончилась. У губернатора нет таких средств, как у руководителей операции «Перекресток». Интендантство — не бездонная бочка.
Губернатор был крайне раздосадован, узнав, что подданные «царя Джуды» сетуют на свою судьбу.
— Какая муха их укусила? Что им надо? Казалось бы, живи и радуйся — ни забот, ни хлопот: захотел Рыбки — нагнись и возьми, захотел фруктов — подпрыгни и сорви.
— Похоже, что ресурсы Ронгерика совсем истощились…
— Чепуха! Просто они не приспособлены к жизни.
— Переселенцы деморализованы…
— Это рекламная шумиха вокруг Бикини вскружила им головы. Упрямые тунеядцы возомнили себя наследными принцами! Мы не можем их содержать.
— Они не смогли прижиться на острове…
— Они получили в точности то, что имели. Здесь все лагуны и пальмы одинаковы. Поменяйте названия — и вы ни за что не отличите их. Какая ранзица? Два атолла отличаются друг от друга не больше, чем две картофелины в Айдахо.
Побывавшие на Ронгерике обратили внимание на то, что «депрессия» усилилась после визита Джуды на Бикини. Иройдж сообщил алабам, что родной остров целехонек и они смогут вернуться туда, как только закончатся маневры американского флота. Они не подозревали, какую опасность таит в себе радиоактивное заражение.
С этого дня жизнь в изгнании стала для них невыносимой.
Зачем сопротивляться козням Либокры? К чему делать запасы, если не сегодня-завтра придет корабль и увезет их отсюда?
Ведь он придет, правда? Он не может не зайти в родимую лагуну. Предки уже заждались их. Плоды совсем поспели. Алабы раздадут детишкам надрезанные кокосовые орехи, те поднесут их к губам, и молоко растечется по жилам, наполняя их свежестью и силой. Под навесом, где заготовляют копру, вновь зазвучат песни. Между деревьями протянутся длинные гирлянды сохнущих на солнце раковин и орехов. На заповедных островках атолла морские черепахи, должно быть, уже зарыли в песок яйца, воронки от бомб не помешали им.
На Ронгерике бикинийцы бродили, как призрачные тени в чужом краю. Сердца их сжимались от тоски при мысли о дальней дороге. Они закрывали глаза, мечтая о предстоящей работе и жизни на атолле, где все будет, как прежде.
Пальмы и юркие рыбы в лагуне служили дьявольским козням Либокры, пытавшейся околдовать их в своем чертоге обманчивым сходством с неповторимым Бикини. Но бикинийцев не так просто обвести вокруг пальца, их не обманет внешний вид лжеплодов и лжерыб, они не станут растрачивать свои силы попусту.
Странное выражение употребляли «бамбуки-американы», браня островитян за нежелание работать. «Итальянская забастовка»? Никогда они не слышали ни о чем подобном. Американцам было невдомек, что бикинийцев способна отвратить от работы одна-единственная вещь на белом свете — тоска по родине…
* * *— Задание выполнено!
В сентябре вице-адмирал Блэнди вылетел в Вашингтон с докладом об итогах операции «Перекресток». Не имея возможности представить ее как победу флота, руководитель квалифицировал исход операции как «технический успех». Друзья профессора Оппенгеймера с усмешкой говорили, что адмирал ошибся рейсом: ему следовало бы приземлиться в Голливуде для получения «Оскара»[6] за лучшую постановку года.
Джуда и алабы восприняли эту весть однозначно: эксперимент завершен, поле боя очистилось, бикинийцы могут возвращаться на свою землю под сень духов предков. Остаточная радиоактивность? Дезактивация? Подобные понятия не умещались у них в сознании. Они не подозревали, что этими двумя магическими заклинаниями Блэнди побудил Пентагон задержать переселенцев на Ронгерике:
«Понадобится еще несколько месяцев, прежде чем опасность остаточного воздействия будет полностью устранена и постоянные обитатели атолла смогут вернуться на прежнее место жительства».
Любой военный специалист подтвердил бы, что загорать на том или другом атолле — абсолютно то же самое, что проводить отпуск во Флориде или Калифорнии.
На Бикини был объявлен карантин. Никому в голову не приходило поинтересоваться, как живут ссыльные — «постоянные обитатели». А они каждодневно вели бой с Либокрой. Бой за выживание. Ерунда! Губернатор на Кваджалейне убежден, что все дело во врожденной лени островитян.
