Александр Формозов - Исследователи древностей Москвы и Подмосковья
Как историк, стремившийся проникнуть в глубь веков с помощью раскопок, Чертков проявил себя слабее. Это неудивительно: средневековые археологические памятники в его время были изучены в России куда хуже античных. Раскопок было проведено мало, коллекции еще не накопились, и никто не смог бы подобрать новым находкам убедительные аналоги среди уже опубликованных. Методы сопоставления письменных и вещественных исторических источников тогда только нащупывались.
Первое сообщение Черткова вызвало отклик – «Некоторые замечания о курганах» – в петербургском журнале «Отечественные записки» за 1844 год. Под статьей стоят инициалы Н. У. Можно догадаться, что принадлежит она академику Николаю Герасимовичу Устрялову (1805–1870). Изложив наблюдения Черткова, в отличие от него автор связывал курганы со славянами «эпохи до Владимира Святого», т. е. до крещения Руси.[79]
Вслед за Чертковым принялись рыть могильные холмы около своих имений в Подмосковье и другие любители. На раскрашенной от руки таблице в роскошном альбоме «Древности, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденной при Киевском, Подольском и Волынском генерал-губернаторе» мы неожиданно видим изображение вещей из раскопок не на Украине, а у села Успенского под Звенигородом (ныне Одинцовский район). Объясняется это тем, что киевский губернатор, типичный представитель николаевской администрации Дмитрий Гаврилович Бибиков (1792–1870) – номинальный глава Комиссии для разбора древних актов, занимавшейся архивными и археологическими изысканиями, – был владельцем Успенского. В аннотации к таблице сказано, что в июне 1845 года здесь было вскрыто двенадцать насыпей. В шести оказались только скелеты, а в шести других – и металлические украшения. На таблице показаны шейная гривна и два семилопастных височных кольца.[80]
В 1867 году в книге о подмосковных курганах А. П. Богданов перечислил их исследователей. Д. Г. Бибикова в списке нет, но зато назван Н. Д. Иванишев.[81] Николай Дмитриевич Иванишев (1811–1874) – юрист, ректор Университета святого Владимира, жил в Киеве, где активно сотрудничал в Комиссии для разбора древних актов.[82] Представляется вероятным, что Бибиков пригласил своего подчиненного провести лето в Успенском и поручил ему последить за раскопками курганов около имения. Предполагать, что Иванишев сам изучал какие-то другие подмосковные курганы, нет оснований.
Более любопытны для нас раскопки Степана Дмитриевича Нечаева (1792–1860). И сам по себе он интересен, а главное – о своих находках он, как и Чертков, опубликовал вполне серьезную статью.
Нечаев был членом декабристского Союза Благоденствия, дружил с В. К. Кюхельбекером, А. А. Бестужевым, писал стихи, хорошо знал Пушкина. Сохранилось два письма поэта к нему. Первое, 1834 года, носит официальный характер, второе– более позднее – иное по тону, чисто дружеское послание.[83] В 1817–1823 годах, будучи директором училищ Тульской губернии, Нечаев не раз посещал место Куликовской битвы и собирал там выпаханные из земли древние вещи. Эти находки – бердыш, наконечник стрелы, крестики – он зарисовал и поместил рисунок вместе с рассказом о Куликовом поле в «Вестнике Европы». Пожалуй, это первое воспроизведение в печати памятников древнерусской материальной культуры.[84] Более того, именно Нечаев поднял вопрос о необходимости увековечить победу Дмитрия Донского. Чугунная колонна, возведенная по проекту А. П. Брюллова на поле Куликовом в 1848 году, построена на средства, собранные по инициативе Нечаева.[85]
Рано отошедший от декабристских организаций Нечаев не пострадал после разгрома восстания. Карьера его развивалась удачно. Он стал даже обер-прокурором Синода. Но занятия русской стариной не оставлял, был деятельным членом Общества истории и древностей Российских, участвовал в его изданиях.
Заметка «Известие о разрытии десяти курганов в Бронницком уезде» во «Временнике Общества» за 1855 год немногословна. На реке Северке у села Авдотьина (ныне Ногинский район), где провел последние годы жизни и похоронен великий русский просветитель Н. И. Новиков, автор раскопал десять насыпей. В каждом кургане было по скелету, обращенному головой на восток, и по глиняному горшку. Кроме того, встретились серебряные и медные шейные гривны, серебряные височные кольца, браслеты, перстни, двадцать две бусины из горного хрусталя и две редких для подмосковных курганов железных вещи – серп и наконечник стрелы. Еще несколько серпов было найдено при позднейших раскопках курганов, наконечники же не попались больше ни разу. Люди, хоронившие своих сородичей под земляными холмами, вообще не клали в могилы оружия. В данном случае стрела обнаружена вонзенной в череп одного из скелетов. Значит, это останки человека, убитого в каком-то сражении.
Нечаев отметил, что полученные материалы очень похожи на те, что выявлены в Верхогрязье, с чем нельзя не согласиться. К статье приложен рисунок серпа и ряда украшений. Недостаток этой публикации в том, что описания находок по курганам в ней нет.[86]
Так же как и Чертков, Нечаев передал металлические предметы из своих раскопок на химический анализ. На этот раз его провел в лаборатории аптеки Феррейна профессор химии Московского университета Николай Эрнестович Лясковский (1816–1871). Оказалось, что серебро украшений крайне низкопробное, с большой примесью меди. Как ни удивительно, на этот анализ А. В. Арциховский ссылался еще в 1930-х годах. За семьдесят пять лет, прошедших после определения Лясковского, новых анализов вещей из курганов не делал никто.[87]
В том же выпуске «Временника», где увидела свет заметка Нечаева, напечатана статья профессора истории Московского университета Ивана Дмитриевича Беляева (1810–1873) «Несколько слов о земледелии в древней Руси». Наряду с письменными источниками автор использовал и археологические, в частности, серп из Авдотьина. Беляев полагал, что он происходит из погребений славян-язычников и относится в X веку.[88]
Четвертый исследователь подмосковных курганов – Алексей Алексеевич Гатцук (1832–1891) вел раскопки уже в 1860-х годах, но по подходу к ним теснее связан с предшествующим периодом, чем с последующим.[89] Богатый украинский помещик Гатцук учился в гимназии и университете в Москве, потом служил на юге России, а выйдя в 1861 году в отставку, навсегда обосновался в первопрестольной. Тут он сблизился с А. Д. Чертковым, В. И. Далем, В. Ф. Одоевским, И. С. Аксаковым, М. П. Погодиным и занялся издательской деятельностью. Главной продукцией его были «Крестовые календари» и, как приложение к ним, «Газета Гатцука». В своих мемуарах «Жизнь для книги» И. Д. Сытин говорил, что для миллионов русских читателей долгое время календарь был единственным источником знаний, и помянул добрым словом двух своих предшественников в издании календарей – сподвижника Петра I Якова Брюса и А. А. Гатцука.[90] Действительно, в «Крестовых календарях» мы увидим не только справки о церковных праздниках, чинах, мерах веса, железных дорогах, судебных учреждениях и т. д., но и статьи научного характера. Составлять их помогали профессора университета О. М. Бодянский и М. П. Погодин. Что касается газеты, выходившей в 1875–1888 годах, то это первая русская иллюстрированная политическая газета. Интересны в ней биографические очерки примерно о семистах русских и зарубежных деятелях. Гатцук написал несколько научно-популярных брошюр. Одна посвящена Николаю Копернику, вторая – археологии. Эта книжка, «Старина Русской земли», подготовленная в 1866 году при горячей поддержке В. Ф. Одоевского, до революции переиздавалась еще восемь раз. Доступный для каждого рассказ о первобытной эпохе сопровождался более чем семьюдесятью рисунками разнообразных древних вещей. Ценно и то, что тут дан список научных учреждений, куда следует передавать археологические находки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Популярный очерк московских древностей см.: Латышева Г. П., Рабинович М. Г. Москва и Московский край в прошлом. М., 1973.
2
Общую характеристику начального этапа в развитии археологии в России см.: Формозов А. А. Страницы истории русской археологии. М., 1986.
