П. Ступин - Хроники жизни сибиряка Петра Ступина. Автобиография
В первую очередь подстригла меня. Оставила впереди чуб. Посадит меня за стол, сама сядет рядом – что-нибудь починяет или шьёт я сижу [,] читаю вслух. Если неправильно прочитал или неправильно сказал слово, то она дёргала меня за чуб и я часто лбом стукался об стол. Плакать не разрешала. И я продолжал читать. Также учила писать. Диктанты она мне не читала, а пела русские народные песни, наши деревенские песни и частушки. Споёт, остановится, продиктует и сразу же проверяет. Последствия были такие же, что и при читке. За всё отвечал мой чуб со лбом. Спасибо матери, за то, что научила быстро читать. Стал читать лучше всех в классе. Вечерами читаешь книжку, какой-нибудь рассказ, сказку или стихотворение, то у нас под окнами, а на дворе уже наступили холода, собиралась молодёжь на завалинке и слушали меня. Букву «Р» научился говорить только в 4 классе. Учительница Вера Александровна давала мне книги, я их читал и мне очень нравилось. И когда мы поехали в город, я целую стопку книг отнёс в школу, что мне давали читать. Вера Александровна, где-то в конце сороковых годов, получила звание «Заслуженный учитель»138 и получила орден. Её муж Иннокентий Васильевич, бывший царский офицер, тоже был учителем. В 1937 году был арестован и не вернулся.
В начале февраля 1934 года приехал Отец. Приехал поздно вечером, специально чтобы его никто невидел [не увидел], но «шило в мешке не утаишь», как говорит старая русская пословица. Утром пошёл народ. Отец привёз Две булки хлеба, одну чёрную, другую белую, привёз пшенной крупы и что-то из гостинцев. Но я хорошо помню [,] [как] утром мать наварила пшенную кашу на молоке, вывалила в большую металлическую чашку. Ели на кухне, Ели мы кашу с таким аппетитом, что едва-ли кто смог от [неё] в этот момент оттянуть нас за уши.
Отец приехал за нами. 10 февраля утром [,] сгрузили узлы, ящики-чемоданы, сундук с вещами, с одеждой на сани. Коня Отец взял в колхозе. Весь домашний скарб, что не потребуется нам в городе [,] сложили в амбар. Мы с братом даже взяли в город свои бабки [,] т. к. привыкли к ним и для нас они были самые дорогие [,] любимые игрушки. До города Зима139 {,} расстояние 36 км. И доехать за день мы никак не могли. День был тёплый [,] и Отец решил переночевать у знакомых в селе Перевоз140. В село приехали уже темно, переночевали и утром продолжили свой путь. Что мне запомнилось: В этом селе, видимо, недавно был пожар и много домов стояло сгоревших. Дом в деревне оставили, временно, Горностаевым, т. е. отцовой сестре. Жили они на Кавказе141 в маленькой избе и новый дом, который они начали строить [осилить уже —?] не смогли. Помню [,] лежал оклад для дома и всё. Днём мы прибыли в Зиму. Сначала заехали к знакомым, к Андрею Евдокимовичу и Петру Ивановичу. Это были старые знакомые, жившие в Зиме [,] и работали [они] на железной дороге. Ещё в 1924 г., когда я родился, и крестили меня, то жена Петра Ивановича назвалась моей крестной матерью. Но т. к. она умерла раньше мужа, то Фёдор142 Иванович остался моим крестным отцом. Поезд приходил поздно вечером. Вещи разгрузили, перетаскали на вокзал. Народу было много и [мы] устроились посреди вокзала на полу. Лошадь Отец отправил обратно с попутчиком-нарочным. К прибытию поезда отец с матерью стали таскать вещи на платформу. Пану взяли с собой, чтобы она караулила вещи на платформе, а мы здесь на вокзале. Я с Василием сидели на сундуке, Ирина на чемодане. Подошёл мужчина и попросил Ирину подняться. Ирина встала, он взял чемодан и ушёл, а мы остались сидеть с раскрытыми ртами. Когда пришли отец с матерью и спросили: «Где чемодан?» то мы на перебой [наперебой], что чемодан взял какой-то дяденька. До отхода поезда время [времени] оставалось мало. Охать и ахать, искать времени не оставалось. Родители взяли за ручки сундук [,] пришли на платформу и началась посадка. Ехали в плацкартном вагоне, вагон был забит народом, вещами, чемоданами до предела. Свои вещи мы сложили в одну кучу, а нас сверху. Расстояние от Зимы до Иркутска 250 км. Рано утром приехали на станцию Иннокентьевская143. Отец оставил нас на вокзале, ушёл искать возчика [извозчика]. К вечеру подъезжает. С ним мужчина. Они быстро все вещи сложили на сани. По дороге он представился маме, что фамилия его Шестаков Никифор и живёт он в маленькой деревне, в небольшом домике. Мы, дети, сидя на возу во все глаза смотрели на множество огней, было интересно. Василий уснул, сидя со мной рядом. Поздно уже, было совсем темно, приехали в маленькую деревушку. Остановились и стали разгружаться. Изба было действительно маленькая. Разгрузились в проходе, заложили весь коридорчик [так], что пройти в комнату было невозможно. Нас сразу уложили спать, кого куда. На улице, видимо, было тепло, как я помню, мы не замёрзли, хотя были одеты по деревенски. Я лично был в зипуне, а [на] ногах чарки – эта кожаная обувь без голяшек, а поверх завязывались шнурком. Зипун – это пальто из толстого сукна. Василий [,] видимо [,] тоже был в зипуне, а сёстры в старых сшитых перешитых матерью пальтишках. Кроме нас в доме жили Наумовы, отец с сыном Володей. Владимир был где-то в нашем возрасте. Хозяева Большаковы отец с матерью и двое детей. Сын старше нас, и дочь [,] наверное [,] ровесница Паны, звали её Катя. Она была высокая ростом и хорошо одевалась. Деревня называлась Рёлка, стояла она около болота, немного в стороне деревни Бараба144, почему и назвали Рёлка [,] т. е. на околице – в стороне145.
Отец вышел на работу. Работал он на строительстве мелькомбината грузчиком146.
Мать тоже устроилась туда {-} же на разные работы. Нас троих – сестёр – и меня отправили учиться. Пана в 3-й класс, Ирина во 2-й класс, я в 1-й класс.
Школа стояла в посёлке Жилкино, на живописном высоком берегу реки Ангары. Школа была начальная147. Ходить было далековато, но для нас детей – было нипочём. Была зима. Февраль. Скоро март [,] и река Ангара, которая в зимнее время топила [затапливала] всю прибрежную низкую местность – вода поднималась до 1,5 м. и ходить по льду было опасно. Отец нас устроил на время жить у своей сестры тёти Тани, которая жила в 2х-этажном каменном доме на мелькомбинате (об этом написано выше)148.
Георгий рос своенравным, самолюбивым парнем, часто был при слезах. И однажды, когда мы жили у них, во время обеда, он закапризничал – поспорив с младшей сестрой Ольгой. Что-то не поделили. И Ольга [,] долго не раздумывая [,] ударила его ложкой в лоб, а ложки в то время были из 3-х миллиметровой стали, и Гошка через голову перевернулся и упал на пол. Крик, слёзы, тётя как-то растерялась и не знала, что делать. Подняла Георгия и на лбу у него мигом соскочила [вскочила] огромная шишка.
На мелькомбинате, где работал Отец, была столовая, находилась она в большом белом доме (бывшая церковь) [,] и отец несколько раз брал меня на обед. Столы стояли в несколько рядов, но отец проходил дальше, на возвышенную часть, где также стояли столы, а на столах в вазах стояли цветы. Как {,} позже дошло до меня, это столы были специально для ударников, т. е. для лучших рабочих. Отец работал грузчиком, рабочие таскали строительные материалы – доски, кирпич и т. д. по лестнице вверх в ручную [вручную]. У каждого рабочего на плече был укреплён наплечник, это для того, чтобы рабочие не набили до мозолей свои плечи. Кирпич таскали на носилках по 2 человека.
Весной [1934 г.] мы переехали в барак, что построили рядом с красным кирпичным зданием. Барак длинный с тремя секциями. В бараке жили холостые и семейные. Мы жили в 1-й секции, если считать от дороги. Место заняли в самом углу. Мать повесила занавески. Посреди барака стоял длинный стол, по обе стороны стола стояли скамейки. Вправо от стола стояла кирпичная плита с двумя конфорками. Жить стало немного лучше, приняли оседлый образ жизни. Мать варила обеды, ужины, питаться стали нормально. Закончили учебный год. Лето [,] для нас было раздольно. Бегали, играли, знакомились с окружающей местностью, [а] напротив через дорогу ломали-разбирали церковь. Купаться бегали на Ангару, несмотря [на то,] что вода в реке была холодная. Однажды я проколол стопу левой ноги, спрыгнул с крыши небольшого сарайчика. На земле валялись доски, вбитые [с вбитыми] в них гвоздями, а сверху толь, мусор. Я спрыгнул и нога попала на гвоздь, ногу проколол насквозь. Брат Яков со строительства уволился и поступил на авиационный завод №125 (сейчас 39)149 учиться [в] ФЗО на слесаря-жестянщика. Осенью [1934 г.] пришёл с Армии старший брат Иннокентий150. Отец уже работал бригадиром землекопов и брата взял в свою бригаду. Этой же осенью началось строительство нового Заготзерна и рабочих комбината начали переводить на новую стройку. Отец со своей бригадой перешёл работать в Заготзерно. Нам дали новое место жительство в бараках, что стояли в сторону от посёлка Жилкино к посёлку Иннокентьевская151. В этих бараках, куда нас переселили, были когда-то склады. Там не было ни коек, ни столов, ни скамеек. Всё делали сами. Отец сколотил нары, на них мы и спали вчетвером. Один раз в 5 дней приходил Яков. В то время была рабочая пятидневка152.
