Юрий Поляков - За боем бой
- Кого расстреляете, большевиков! - вдруг сорвался державший себя в руках Точисский. - Иван Дмитриевич, как вы терпите вокруг себя этих перекрасившихся контрреволюционеров!
- Кто контрреволюционер - нам теперь ясно! - вмешался Каюков. - Ты и есть контра...
Заседание закончилось поздно вечером. Перед тем как уйти, сгорбившийся, осунувшийся Точисский подошел к Каширину и усталым голосом проговорил:
- Не думал я, Иван Дмитриевич, что такой решительный и умелый командир может быть таким безграмотным в политическом отношении. Я уверен: Николай Дмитриевич никогда бы так не поступил...
- Я своему брату не пастырь... - недовольно ответил Каширин и отвернулся.
Точисский отправился домой, а проводить его вызвался рабочий-большевик Березин. Когда они вышли, Енборисов подсел к задумавшемуся Каширину и сокрушенно сказал:
- Не вовремя, очень не вовремя весь этот раздор. Мне казалось, что Павел Варфоломеевич - человек более здравомыслящий.
- Ничего, - отозвался главком, - у него целая ночь впереди: подумает и согласится с приказом.
- Едва ли, Иван Дмитриевич! Перед заседанием он звонил на фронт своим людям Сызранкину и Пирожникову, просил вернуться с отрядами в Белорецк. Боюсь, вместо того чтобы бить белых, завтра друг друга резать начнем... И вот я еще чего боюсь: казаки открыто говорят, что Точисский продался Дутову и хочет бежать с деньгами! Как бы самосуд не устроили...
- Никакого самоуправства! - побагровел Каширин. - С головы Точисского и членов ревкома не должно упасть ни волоска! Отвечаете за это вы!
- За себя я, Иван Дмитриевич, отвечаю, а за возмущенных вооруженных людей, простите, не могу!
- Что же вы предлагаете?
- Изолировать.
- Арестовать, что ли?
- Называйте, как хотите...
- Хорошо, берите взвод кавалерии. Но повторяю: только мирным порядком. Вы меня поняли?
- Понял. Сейчас я заготовлю приказ. А выполнение я думаю поручить Пичугину.
- Хорошо. Действуйте.
...Дальше события разворачивались так. Ночью казаки во главе с Пичугиным окружили дом Точисского и стали ломиться в дверь. Проснувшийся Павел Варфоломеевич бросился звонить в Белорецкий штаб Красной Гвардии, чтобы вызвать подмогу, но на другом конце провода никто не отвечал. Тогда Точисский подошел к окну и увидел десятки темных силуэтов, ему показалось, что он слышит взвинченный голос Пичугина:
- Здесь он, гнида! Никуда не денется - выкурим!
- Подлецы! - прошептал Точисский. - Если Пирожников не успеет - все погибло...
И вдруг зажегся свет: кто-то из домашних, услышав, что Павел Варфоломеевич проснулся и ходит по дому, решил, что у него после бурного заседания плохо с сердцем.
- Тушите свет! - закричал Точисский и отпрянул от окна. И одновременно с криком бухнул выстрел. Предревкома схватился за грудь и повалился на пол. А в дом уже врывались подгоняемые Пичугиным казаки. Они было удивились, что дом Точисского совсем не похож на дом человека, собравшегося сегодня ночью перебежать к белым, денег тоже нигде не было. Единственное, что они увидели, это плачущих над убитым жену и дочерей Точисского. Но Пичугин, не давая опомниться, торопил:
- Скорее, скорее, значит, деньги у кого-то из членов ревкома. Арестовывать всех подозрительных, при сопротивлении расстреливать на месте!
Белорецкий штаб, почуяв неладное, заводским гудком поднял рабочих, но по пути к штабу их перехватывали казаки. Люди Пичугина метались по городу и, предъявляя выданные Енборисовым ордера, арестовывали большевистских руководителей. Вернувшийся ночью Пирожников, как и многие другие большевики, скрылся в окрестностях Белорецка.
Арестованных коммунистов вызывали на "комиссию" Енборисов и Пичугин и требовали денег, обещая в случае отказа отправить "в гости к Точисскому". Деньги были сданы, но из-под ареста никого не выпустили. В соседние поселки и деревни направили нарочных с сообщением о "ликвидации банды Точисского". В окрестностях Белорецка началось избиение большевиков...
Утром к Ивану Каширину ворвался верхнеуральский большевик Константинов.
- Иван Дмитриевич! - кричал он срывающимся голосом. - Что же делается! Точисский убит, Овсянников, Ульянов и Феоктистов расстреляны. Буржуи вышли на улицы, качают Пичугина. Большевиков травят, как бешеных собак...
- Мне доложили, что они оказывали вооруженное сопротивление и не подчинялись моему приказу! Даже готовили мятеж!
- Вранье! Это Пичугин готовит переворот! Иван Дмитриевич, революция никогда не простит вам, если вы сейчас же не примете мер!
- Хорошо, Константинов, я поручаю вам провести расследование. Сегодня соберем митинг, я буду выступать. Енборисов!
Начальник штаба появился в дверях, но в этот момент, оттолкнув его в сторону, в комнату вбежал Сызранкин. Он тяжело дышал и держался за большую деревянную кобуру маузера.
- Каширин... - только и смог выговорить он.
- Иван Дмитриевич ни в чем не виноват: Точисский готовил побег, хотел увезти казну, - принялся объяснять Енборисов.
- Какой побег?.. Какая казна?.. - задыхался Сызранкин. - Это чудовищная ложь эсеров... Я требую немедленного освобождения арестованных и наказания виновных... Я требую, Каширин... В противном случае...
- Не надо меня пугать, Сызранкин, - повысил голос главком. - Я сам вижу, что происходит какая-то неразбериха...
- Неразбериха! Это - заговор, но мы в нем разберемся! Кто отдал приказ об арестах?
Воцарилось молчание. Было слышно, как за окном кричат взбудораженные люди, хрипит тревожный гудок. Константинов и Сызранкин с ненавистью смотрели на Енборисова, а начальник штаба выжидательно глядел на главкома.
- Я... Я отдал приказ! - медленно ответил Каширин, - но ни о каком кровопролитии речи не было! Ведь так, Алексей Кириллович?
- Совершенно верно! - отозвался Енборисов. - Речь шла лишь о том, чтобы оградить Точисского от возможных неприятностей. Кто же знал, что... Всех организаторов арестов мы строго накажем...
- Расстреляете?
- Расстреляем! - подтвердил Енборисов.
- И еще более накалите обстановку! - почти крикнул Константинов. Сейчас главное - успокоить людей, загнать в норы распоясавшихся буржуев. Иван Дмитриевич, прикажите немедленно освободить всех арестованных.
- Всех до одного! - потребовал и Сызранкин.
Каширин смотрел в пол, на гладко выбритой голове блестели капли пота. Он еще несколько мгновений простоял неподвижно, потом сел за стол и стал писать приказ об освобождении заключенных под стражу. Закончив писать, главком не глядя протянул листок Енборисову и попросил оставить его одного, чтобы сосредоточиться перед митингом...
...В штабе верхнеуральцев сидели Енборисов и Пичугин, последний был на редкость трезв и взволнован. Начальник штаба, напротив, был спокоен и говорил размеренным голосом:
- Муравьева шлепнули... Восстание в Москве подавлено... Ничего не поделаешь, нужно уметь сносить неудачи. С сегодняшнего дня мы с тобой встречаться не будем. Скоро должны подойти Николай Каширин и Блюхер, значит, снова начнутся дознания. Ответ один: был приказ главкома, хотели уберечь Павла Варфоломеевича от гнева народных масс. Глубоко переживаем случившееся, готовы кровью искупить трагическое недоразумение... Понял?
- Понял.
- Они, разумеется, тебе не поверят и будут копаться дальше, поэтому нужно готовиться к уходу. Денег у тебя много?
- 175 тысяч...
Из материалов 8 совета партии социалистов-революционеров:
"Основной задачей всей русской демократии является борьба за решение социально-политических задач, выдвинутых Февральской революцией. Главным препятствием для осуществления этих задач является большевистская власть. Поэтому ликвидация ее составляет очередную и неотложную задачу всей демократии".
Из постановления ВЦИК от 14 июня 1918 года.
Принимая во внимание:
1) что Советская власть переживает исключительно трудный момент, выдерживая одновременно натиск как международного империализма, так и его союзников внутри Российской Республики, не стесняющихся в борьбе против рабоче-крестьянского правительства никакими средствами, от самой бесстыдной клеветы до заговора и вооруженного восстания;
2) что присутствие в советских организациях представителей партий, явно стремящихся дискредитировать и низвергнуть власть Советов, является совершенно недопустимым;
3) что... представители партий - социалистов-революционеров (правых и центра) и российской социал-демократической рабочей партии (меньшевиков), вплоть до самых ответственных, изобличены в организации вооруженных выступлений против рабочих и крестьян в союзе с явными контрреволюционерами - на Дону с Калединым и Корниловым, на Урале с Дутовым, в Сибири с Семеновым, Хорватом и Колчаком и, наконец, в последние дни с чехословаками и примкнувшими к последним черносотенцами, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов постановляет:
