Лев Колодный - Хождение в Москву
«В лето 6999 (1491 год) июля божиею милостию сделана бысть сия стрельница повелением Иоанна Васильевича государя и самодержца всея Руси и великого князя Володимерского и Московского и Новгородского и Псковского и Тверского и Югорского и Вятского и Пермского и Болгарского и иных в 30 лето государства его, а делал Петр Антонио Солярио от града Медиолана». То есть города Милана.
Да, башня произвела, очевидно, сильнейшее впечатление на современников, если имя зодчего удостоилось чести стоять в одном ряду с именем «самодержца всея Руси».
Тот же Петр Антонио заложил Никольскую башню «не по старой основе», «да и стену до Неглимны». Через год Петр, обладавший неистощимой фантазией, соорудил Арсенальную башню, у нее 18 углов. К ней мы сейчас подойдем. То было последнее «сказание» Петра Антонио. В том году он скончался, успев украсить Кремль прекрасными творениями.
Этого Петра сменил спустя два года Алевиз Фрязин, его подлинное имя Алевизио да Каркано, то есть из Каркано. Он возвел стену «градную каменну возле Неглимны не по старой основе, града прибавиша». Этот мастер заложил Троицкую башню и другие стрельницы с западной стороны Кремля. Предполагают, что он же построил Набатную и Сенатскую башни…
Вот этим блистательным мастерам, сынам эпохи Возрождения, и Аристотелю Фиораванти, прибывшим в далекую холодную Москву из южных итальянских городов, мы обязаны тем, что они, сохранив пространственно-планировочную структуру белокаменного Кремля Дмитрия Донского, сумели создать руками московских каменщиков небывалой красоты и мощи крепость, украсившую землю.
В 1625 году англичанин Христофор Галовей и русский мастер Бажен Огурцов с товарищами возвели над Спасской башней шатровый верх. Одна за другой грозные стрельницы подняли шатры, так радующие сказочной красотой.
Впоследствии к Кремлю приложили руку лучшие зодчие Москвы и России, такие, как Матвей Казаков, Константин Тон, и другие.
Прошло пятьсот с лишним лет с тех пор, как началось строительство стен и башен Кремля. Поэты награждали крепость на холме восторженными эпитетами, сравнивали ее с Акрополем, Форумом. Можно долго цитировать стихи. Но я, заканчивая очерк, напомню всего две строчки Николая Рубцова:
Бессмертное величие КремляНевыразимо смертными словами.
Башни Сухарева и Меншикова господствуют над ближайшими высотами, обе издалека видны…
Русские достопамятности. 1877 г.Сухарева башня. Среди многих башен предметом особого пристрастия москвичей являлась сотни лет Сухарева башня, что стояла у Сретенских ворот, на площади Садового кольца, которая носит имя башни. Ни про одну башню Москвы не сложили столько преданий, легенд, ни одну, пожалуй, так часто не вспоминали, как эту. Звали ее «Сухаревой барышней», «невестой Ивана Великого», «сестрой Меншиковой башни»…
«Сухарева башня весьма популярна в России – миллионы рисунков с нее разошлись по всем городам. Это очень красивое, высокой оригинальной архитектуры здание построено Петром Великим…» – писал в очерках «Московской старины» знаток города Павел Богатырев.
Стояла Сухарева башня посреди дороги, где сейчас день и ночь несется лавина машин. Это обстоятельство сыграло роковую роль в ее судьбе. Когда в 30-х годах XX века Москва расширяла старые узкие улицы и площади, Сухареву башню, оказавшуюся на пути потоков транспорта, трамвая и автомобилей, власти города снесли. Руку к этому акту вандализма приложил Сталин, приказавший стереть башню с лица земли. Заступавшимся за «барышню», «невесту» и «сестру» архитекторам вождь пообещал, что «советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня».
Смириться с тем, что ее не стало, трудно. Слишком много значила она в истории города, слишком много воспоминаний связано с ней. Поэтому в планах градостроители не забывают о Сухаревой башне, вспоминают о ней, когда заходит речь о будущем центра Москвы.
…Звоню в исторический архив Главного архитектурно-планировочного управления и спрашиваю, не могли бы мне показать Сухареву башню. Работники архива, привыкшие выполнять срочные задания, приглашают в зал, где на столе лежат четыре большие папки под одним названием – «Сухарева башня».
Нахожу в папках изданный в начале XX века очерк, составленный на основании более ранних документов. Погружаюсь в описание, вижу уникальное сооружение, которому, быть может, суждено возродиться.
Так произошло с Триумфальной аркой, без которой трудно вообразить площадь Победы на Кутузовском проспекте. Так бывало и прежде. Разрушенная Водовзводная башня Кремля, как мы знаем, возводилась трижды: в XV, XVIII и XIX веках. То, что мы видим, – это третий вариант башни, как говорят ревнители старины – типичный «новодел».
Архитектуру называют застывшей музыкой. Она по чертежам исполняется, как музыка – по нотам. И если они есть, то любое здание можно повторить. Сохранились ли «ноты», чертежи Сухаревой башни, как говорят специалисты, графические материалы?
Читаю название первого дела: «План Сухаревой башни с прилегающими к оной каменными строениями Адмиралтейского ведомства, состоящей Мещанской части второго квартала…» Это план 1834 года. Белый большой плотный лист. Вижу очертания башни, ее сложный контур, состоящий из нескольких слагаемых разной конфигурации, а также проезд, палаты, лестницы…
Листаю дальше. Перед глазами возникает выполненный тонко отточенным карандашом рисунок фасада со стороны Сретенки. Виден каждый завиток окна, все архитектурные украшения, а их тут сотни – от основания до державного орла, взлетевшего на вершину башни. Графических материалов много, они и на ватмане, и на кальке, и на синьке; есть чертежи разных строений, фотографии отдельных деталей, они реставрировались не один раз до рокового сноса…
История башни уходит в конец XVII века, в царствование Петра I. Тогда Москву окружал Земляной вал – средневековая оборонительная стена, проходившая как раз там, где сейчас пролегло Садовое кольцо. У Сретенки находились ворота Земляного города. На этом месте Петр I распорядился построить новые каменные ворота и башню. Как известно, во время стрелецкого бунта, чуть было не окончившегося плачевно для юного Петра, несколько верных ему стрельцов известили перепуганного царя о заговоре, а стрельцы под командованием полковника Лаврентия Сухарева остались верны Петру. В том месте, где располагался полк, и поднялась башня, ставшая как бы символом верности государю.
На одной из мемориальных досок, висевших на башне, читалась такая надпись: «Построены во втором стрелецком полку по Земляному городу Сретенские ворота, а над теми воротами палаты и шатер с часами… а начато строение в лето 7200 (1692 год), а совершены 7203 (1695 год), а в то время будущего у полку стольника и полковника Лаврентия Панкратьева сына Сухарева».
Как видно из этих дат, началась стройка через три года после подавления стрелецкого мятежа и фактического перехода власти к Петру. Так что башня – не только память о верности полка, но более того – памятник, который Петр соорудил в честь утверждения на престоле после решительной победы над врагами.
Известно, что сооружалась башня под наблюдением опытного и умелого мастера Михаила Ивановича Чоглокова, который позднее наблюдал за сооружением другого большого здания времен Петра – Арсенала в Кремле. Сухарева башня – первое гражданское сооружение нового времени. С нее начались в архитектуре преобразования, которые распространились по всей России и восторжествовали в столице на берегах Невы.
Кто был зодчим, с чьим именем связать это эпохальное сооружение, предваряющее приход на смену допетровской архитектуре нового стиля, связавшего русскую архитектуру с европейской?
Кто бы ни писал о Сухаревой башне, все возвращаются к очерку знатока Москвы, историка, археолога ХIХ века Ивана Снегирева. Он считал, что, хотя предание связывает башню с Лефортом, другом и полководцем Петра, но так как «Петр I любил архитектуру и сам чертил планы для многих церквей и других зданий в Москве и Петербурге, то весьма вероятно, что было сие сооружено по его плану…».
Внешне башня напоминала ратушу европейских городов и, как пишет Снегирев, представляла смесь «ломбардского с готическим» стилем. В то же время в каждой детали – будь то окно, лестница, шатровый верх – являлась произведением русской архитектуры.
Хотя башня окружалась, как водилось тогда, часовнями, кельями, караульнями, амбарами, она была гражданским сооружением. Ему нашли достойное применение – в нем обосновалась математическая и навигационная школа, созданная Петром. В ней обучались будущие моряки созданного им русского флота. Вскоре после основания в школе обучалось 500 человек. Из чего видно, сколь велика была башня.
Она состояла из трех ярусов-этажей. В нижнем проделали проезды. На верхних ярусах располагались палаты. В одной из них, которая называлась Рапирной, обучались фехтованию. Можно предположить, что здесь происходили театральные представления, столь любимые молодым Петром. В классах школы учились, а некоторые ученики жили в башне, хотя, как писали они в одной из жалоб, «за холодом от зимы тут жить невозможно».
