Роман Ким - Тетрадь найденная в Сунчоне
До сих пор я не могу объяснить, что тогда толкнуло меня, всегда трезвого, уравновешенного человека, на такой безрассудный шаг. События тех дней - середины августа 1945 года -теперь пробегают в моей памяти как обрывки страшного сна, виденного в детстве.
Связно рассказать о событиях той ночи и того утра я не могу. Покойный генерал Анами, как говорили, видел на луне иудино дерево и сидящую на нем белую лисицу, которая кивала ему головой. Иудино дерево на луне он еще мог видеть, ибо таково древнее поверье, но белая лисица была, несомненно, плодом расстройства ума, которое стало быстро прогрессировать у министра на почве переутомления, вызванного напряженной работой над планом "Яшма вдребезги".
И у меня тоже на почве переживаний и хронической бессонницы в те дни произошло частичное расстройство ума. Только этим я могу объяснить свои действия в ночь, предшествующую дню капитуляции, - 15 августа. И именно поэтому моя память сохранила только обрывки событий.
Помню, как я пришел к Дзинтану проверить, имеются ли сведения о том, что русские собираются высадить авиадесант около самого Токио, на аэродроме Токородзава. У Дзинтана сидели Муссолини и майор Хатанака из лейб-конвоя. Они сказали мне, что сведения о предстоящей высадке русских верны. Затем Дзинтан сказал мне, что тайная офицерская организация токийского гарнизона решила свергнуть правительство и упросить государя объявить указ о продолжении войны против России. Выступление назначено на 23 часа.
На вопрос Дзинтана, присоединяюсь ли я к ним, я ответил "да".
Майор Хатанака предупредил меня: в случае неудачи придется покончить с собой, поэтому надо иметь при себе конверт с предсмертной запиской и деньгами на похороны. И добавил улыбаясь:
- Можно приложить прощальное стихотворение, и, если успеете, придумайте красивое посмертное буддийское имя.
Дзинтан сердито перебил его:
- Это на всякий случай. В успехе дела можно не сомневаться. - Он хлопнул меня по спине. - Как только генерал Анами сформирует правительство и заявит о том, что все восемьдесят миллионов японцев станут смертниками, Америка предложит нам ничью, и мы заключим с ней сепаратный мир. Тогда начнется самое интересное.
Тогда никто из нас не знал, что эти сведения о предстоящей высадке русских парашютистов в Токородзава были простой болтовней. Но в те дни мы верили любому слуху, касающемуся русских. И если бы вдруг кто-нибудь позвонил мне и сообщил: "Советские танки продвигаются вперед, в сторону Осака!" - я бы, вместо того чтобы подумать, сразу же машинально передал это сообщение дальше.
Вскоре я узнал, что источником слуха о советском авиадесанте и о намерении правительства сдать столицу империи русским были листовки, сброшенные в окрестностях Токио, в районе Иногасира, с какого-то таинственного самолета - не то нашего, типа "Хамаки", не то американского "Пи-51". Так эта история и осталась невыясненной.
8
Ровно в 23.00 в одной из комнат августейших апартаментов государь подошел к микрофону и стал читать текст указа:
- "Я, приняв во внимание положение во всем мире и нынешнее состояние империи и желая чрезвычайным путем урегулировать обстановку, объявляю моим преданным и благочестивым верноподданным следующее. Я приказал имперскому правительству известить Америку, Англию, Китай и Советский Союз о принятии совместной декларации.
...Я в свое время объявил войну Америке и Англии только ради того, чтобы обеспечить независимую политику империи и спокойствие Восточной Азии, не имея, разумеется, в помыслах нарушать суверенитет других стран и посягать на их владения.
...Когда я думаю о верноподданных, погибших на поле брани и на своих рабочих постах, о всех тех, кто лишился жизни необычным путем, мои пять внутренностей разрываются от скорби.
...Я знаю истинные чувства верноподданных, но при нынешнем положении вещей должен стерпеть то, что нестерпимо, и вынести то, что невыносимо..."
Голос государя был записан на пластинку. На церемонии записи присутствовали министр без портфеля, директор Осведомительного бюро Симомура и несколько членов министерства двора и сотрудников Радиоцентра. По окончании записи они сейчас же окружили звукозаписывающий аппарат и стали передавать друг другу пластинку. Офицер армейского отдела главной квартиры, стоявший у двери рядом с двумя полковниками из флигель-адъютантской части, не успел заметить, кто взял пластинку последним. Затем сотрудники Радиоцентра быстро уложили в чемодан аппарат и микрофон и вместе с министром Симомура покинули апартаменты.
Было 23 часа 20 минут. Выступление началось ровно за 20 минут до этого.
9
В мятеже приняла участие только горстка офицеров, главным образом лейб-гвардейцев, и несколько десятков членов крайне правых организаций Виллы журавлиного клёкота. Школы великого Востока и Общества ясного духа. Остальные не сочли нужным примкнуть к выступившим. Среди них уже распространились вести о катастрофическом положении в Манчжурии. Вскоре эти вести подтвердились: советские танки продвигались вперед, шли с трех сторон на Синьцзин, фланги Квантунской армии уже были смяты.
Участники мятежа заняли все восемь ворот, ведущих в августейшую резиденцию, и убили командующего лейб-гвардией генерал-лейтенанта Мори, отказавшегося дать подчиненным ему полкам приказ о выступлении. Мы долго и тщетно искали пластинку, на которой был записан с августейшего голоса указ о капитуляции, чтобы предотвратить передачу этого указа по радио.
Вскоре мы убедились, что наше выступление не поддержано столичным гарнизоном. Под утро в наш штаб позвонил один из адъютантов военного министра и сообщил, что Анами и ряд других генералов покончили самоубийством. Это сообщение принял я. Адъютант добавил:
- Все мы сейчас идем на дворцовую площадь, последуем за их превосходительствами. Члены верноподданнических организаций тоже идут с нами.
Увидев, что я стою навытяжку и кланяюсь, Дзинтан выхватил у меня трубку и стал слушать. Потом, улыбнувшись, сказал:
- Вы решили разбиться вдребезги подобно яшме? Хорошо. Мы тоже придем. Спокойной смерти.
Он объявил всем, что операция по захвату власти прекращается ввиду кончины генерала Анами, намечавшегося на пост главы чрезвычайного правительства. Все решили пойти на площадь и умереть.
В разгар прощальной выпивки прибыл на грузовике отряд капитана Сасаки из Иокогамы - 20 солдат и 30 учеников технического училища - членов верноподданнической организации. Сасаки вызвался передать по радио обращение ко всем верноподданным, в котором будут объяснены причины выступления, - оно было направлено не против государя, а против тех, кто слишком рано сдался России.
Дзинтан предложил мне поехать с Сасаки, а после передачи приехать на площадь. К тому времени он и другие уже будут мертвы. Их трупы я смогу найти по именным конвертам.
Он сказал Сасаки, чтобы тот заставил покончить с собой не только своих солдат, но и школьников. Чем больше трупов будет на дворцовой площади, тем лучше. Американцы скажут: "Все эти верноподданные умерли, чтобы выразить свою любовь к императору. Династия - это святыня для японцев, не будем ее трогать". Чем больше трупов, тем лучше.
- Мы приедем, - сказал Сасаки и низко поклонился всем.
Я тоже поклонился и сказал:
- Мы приедем. Спокойной смерти.
В дверях я столкнулся с незнакомым полковником, худощавым, высокого роста. У него были усы, свешивающиеся вниз на корейский манер. Он отозвал Дзинтана в угол и стал шептаться с ним. Я еще раз поклонился своим друзьям и вышел из комнаты.
С передачей по радио ничего не получилось из-за воздушной тревоги. Радиостанция не работала.
Мы вышли из здания Радиоцентра, сели на грузовики и решили в последний раз в жизни проехаться по городу. Поехали на Кудандзака, затем на набережную реки Сумида и оттуда направились к дворцовой площади.
10
Подъехав к набережной Нисикитё, капитан Сасаки приказал всем слезть с грузовиков и построиться. Он произнес краткую речь о том, что государь, раздираемый чувством жалости к богоизбранному народу, принесшему в жертву сотни тысяч своих лучших сынов и дочерей в священной борьбе за счастье империи, и ощущая тревогу за будущее человечества, соизволил сегодня ночью наложить на себя руки и отойти в иной мир. Все истинные верноподданные, приняв на себя вину в том, что не смогли уберечь августейшую жизнь, должны последовать за его величеством. Все обязаны пойти сейчас на площадь и выполнить свой великий долг.
Окончив речь, Сасаки приказал отряду следовать за ним. Несколько солдат вдруг отделились от нас и побежали к грузовику. За ними побежали другие. Я выстрелил в них, но не попал. Выстрелил Сасаки, и один из солдат упал. Остальные прыгнули в машину и умчались.
Сасаки скомандовал оставшимся:
- Шагом - марш! - и пошел впереди, четко отбивая шаг.
